Дети бури - Дин Кунц

– Миссис Блендуэлл, я не привыкла к гостям в это время дня... особенно когда они хотят, чтобы я готовила и все такое прочее, – сказала она.

– Мы не привыкли принимать гостей в любое время дня, правда, Хетти? – хихикнул Уолтер.

– Вот это самое... – начала она.

– Вот и все, Хетти, – поднявшись и перехватив столик, сказал Кеннет. – Дальше я справлюсь сам.

Женщина отвернулась, не сказав ни слова, но успела бросить на Соню быстрый недружелюбный взгляд. Она вытерла руки о грязноватую одежду и вышла из комнаты.

– Были там еще угрозы? – произнес Уолтер после ужасно длинной паузы, во время которой каждый отхлебывал кофе или бренди.

– Что? – спросила Соня. Она не ожидала, что старик снова заговорит с ней, и не прислушивалась.

– Да ну же, девочка, ты же знаешь, что я имею в виду! Угрозы! Кто-нибудь еще угрожал детям?

Она откашлялась и сказала:

– Нет, больше ничего не было.

– Ты знаешь об угрозах?

– О да, – подтвердила она. – Я о них знаю.

– Ужасная штука, – сказала Линда.

– Да.

– И что самое страшное, – продолжал Кеннет, – эти угрозы заставили их приехать на Дистингью на целые месяцы раньше обычного и остаться намного дольше, чем это было всегда.

Казалось, он не осознавал или не беспокоился о том, какое впечатление это бездумное, враждебное замечание по поводу жизни семьи Доггерти произвело на Соню. В конце концов, она вряд ли могла принимать участие в разговоре, порочащем ее работодателя. Видимо, здесь ее мнение никого не интересовало – здешние обитатели давно ненавидели соседей и не считали нужным это скрывать. Они вовсе не собирались менять свои привычки только потому, что в доме появилась какая-то незнакомая девица.

– Он угрожал перерезать детям глотки, правда?

– Думаю, что так, – ответила девушка.

– Да, – продолжал Уолтер, – он угрожал перерезать им горло от уха до уха. Но было и еще кое-что.

– Вот и я говорю, что было! – воскликнула Линда.

Она наклонилась вперед, как будто разговор о кровопролитии придал ей больше сил, чем когда-либо за долгие годы. Глаза заблестели и стали более живыми, но это не украсило морщинистое лицо; напротив, оно стало еще более хитрым, даже каким-то хищным.

– Муки и увечья, – произнес Уолтер, покачивая уродливой старой головой. Его белые волосы в отблесках экрана казались синеватыми. – Он угрожал не только убить их, но еще и изувечить.

Соня одним глотком выпила бренди, пытаясь успокоить сердце, прыгавшее в ее груди.

– Как вы полагаете, что за человек может даже думать о таких невообразимых вещах? – спросила ее Линда. По возбужденному виду и трясущимся морщинистым губам пожилой женщины можно было заключить, что та с детским восторгом мечтала о встрече с этим смелым человеком, кем бы он ни был.

– Не знаю, – сказала Соня, – это, должно быть, какой-то монстр, безумец. – Она глотнула кофе.

– Еще бренди, Соня? – предложил Кеннет.

– Нет, спасибо.

– Мне кажется, что этот человек еще грозился их выпотрошить, – сказал Уолтер. – Правда, Кеннет? – Старик держал чашку кофе обеими руками; они тряслись.

– Он был не настолько цивилизован, чтобы выражаться подобным образом, – ответил молодой человек. – Он сказал, что вытащит их кишки наружу, – это гораздо более жестокий способ выразить ту же самую мысль.

Несмотря на работающий кондиционер, Соня обливалась потом. Она поставила чашку.

– Тогда это еще хуже, – продолжал Уолтер. – Он обещал сделать еще хуже.

– Глаза, – добавила Линда, – он обещал что-то сделать с их глазами. Не помню, что именно.

Еще до того, как кто-нибудь сказал, что тот человек угрожал сделать с глазами детей Доггерти, Соня произнесла:

– Откуда вы все это узнали?

– Нам сказал Кен, – ответила Линда.

– А вы где это слышали? – обратилась Соня к Кену.

Он улыбнулся:

– Мне сказал Рудольф.

– Мистер Сэйн?

– Здесь я его знаю только как Рудольфа.

Соня была потрясена: Сэйн вовсе не производил впечатления человека, способного бегать по соседям и рассказывать самые свежие сплетни, особенно если это касалось соседей вроде Блендуэллов, которые, как он знал, не любили семью Доггерти и не хотели иметь с ней ничего общего. А ведь Доггерти платили ему жалованье. Это означало, что она неверно оценила характер верзилы-телохранителя... или что Кеннет Блендуэлл лгал и на самом деле знал о том, какими были угрозы, из другого источника...

– Значит, вы знакомы с Рудольфом? – спросила она.

– Мы друзья.

– Друзья?

– Почему вы говорите с таким недоверием? – спросил Кен. – Разве это невозможно? Я считаю, что он очень способный, превосходный человек.

Линда высунулась далеко вперед из своего кресла и сказала:

– Теперь я знаю, что это было!

– О чем ты говоришь? – фыркнул Уолтер.

– Я знаю, что этот ужасный человек пообещал сделать с детьми, – он собирался вырезать им глаза, вот что он сказал. Прямо вытащить их из черепа. Ведь правда же, Кеннет?

– Да, думаю, что так, – откликнулся он.

Соня так резко встала, что зацепила сервировочный столик; посуда на нем отчаянно задребезжала, а стеклянный графинчик с бренди чуть было не разбился, – Кеннет Блендуэлл подхватил его за минуту до того, как графин свалился бы на пол.

– Простите, – сказала девушка, чуть не задохнувшись от неожиданности. Она сожалела, что не может справиться со своим голосом – в нем слишком ясно звучала нотка самой настоящей паники. – Мне на самом деле уже пора идти. В "Морском страже" остались кое-какие дела, и...

– Мне жаль, если мы вас напугали, – заметил Кеннет.

– Нет, вовсе нет...

Она отвернулась, понимая, что ведет себя невежливо, но на самом деле не слишком об этом беспокоясь после всего, что пришлось ей вынести в этом доме за последние полчаса. Она направилась ко входной двери и холлу, где, по крайней мере, было больше света.

Когда она открыла дверь дома, Кеннет оказался прямо у нее за спиной.

– Знаете, вы ведете себя глупо, – заметил он.

Она развернулась, посмотрела на него снизу вверх, щурясь от яркого солнца.

– Да? И что же в моем поведении такого глупого?

– Даже если кто-то и собирается убить детей Доггерти, вы-то в полной безопасности. Вам еще никто не угрожал.

Она кивнула и пошла вниз по ступенькам.

– Я вас провожу.

– В этом нет необходимости.

– Мне не трудно.

Она собралась с мыслями, стараясь сделать это как можно быстрее, и сказала так спокойно и уверенно, как только могла:

– Нет, мистер Блендуэлл, это действительно не нужно делать. Пожалуйста, не беспокойтесь. Я бы с куда большим удовольствием пошла домой одна. Я собиралась осмотреть Дистингью одна, идти с той скоростью, к которой привыкла, и, таким образом, как мне нравится, создав себе некое эмоциональное представление об этом месте. Уверена, вы согласитесь, что такие вещи лучше всего делать в одиночестве.

Он улыбнулся.

Глядя на него, не в силах отвести взгляд от его темных глаз, она снова не смогла с уверенностью сказать, была ли эта улыбка признаком хорошего настроения или мужчина просто над ней издевался.

– Делайте, как вам нравится, – ответил он.

– Спасибо за кофе и бренди, – сказала она.

– Это пустяки.

– Простите меня за то, что я нарушила расписание Хетти.

Он продолжал улыбаться:

– Ничего.

Соня отвернулась и почувствовала себя гораздо лучше оттого, что больше не видит этой улыбки и этих глаз.

Она направилась к пляжу, спустилась по каменным ступенькам с лужайки на берег, сняла сандалии и пошла по песку, скользящему между пальцев. Когда девушка дошла до края тихо плещущего моря, она повернулась к "Морскому стражу" и двинулась прочь от "Дома ястреба" быстрой походкой.

– Приходите еще! – окликнул он.

Соня сделала вид, что не слышит.

Думая об отвратительных деталях, которые Блендуэллы так настойчиво ей рассказывали, она обогнула мыс и, как только убедилась в том, что Кеннет Блендуэлл ее больше не видит, бросилась бежать. Дыхание отдавалось в легких странными короткими всхлипами.

Глава 8

Оставшаяся часть недели прошла без особых событий. Соня продолжала наставлять Алекса и Тину, играла с ними и в свободные часы наслаждалась морем, песком и солнцем, постепенно забывая о всех предвестниках беды: об акулах, о человеке, стоявшем ночью под пальмами, о разговоре с Блендуэллами...

Ее дружба с Биллом Петерсоном продолжала крепнуть и по временам, ей казалось, перерастала в нечто большее. Хотя было ясно, что он нравится ей, а она – ему, Соня поклялась сделать так, чтобы их отношения развивались медленно и постепенно. Она восхищалась им, любовалась, изучала на расстоянии, когда Билл не мог этого видеть, но еще не была уверена в своей любви. Чаще всего ей казалось, что на самом деле всего этого нет. Впрочем, со временем, при наличии определенных условий, многое могло произойти, – когда она узнает его лучше.