Черный осьминог - Михаил Лызлов

Когда отряд собрался, Колесников присоединился к нему и, отдав какие-то приказания Игнатенко, двинулся с отрядом в сторону видневшегося на горизонте леса, верстах в трех от которого было расположено село Коневка.

Было уже темно, и всадников трудно было различить. Слышалось только цоканье копыт удаляющихся лошадей.

Глава XXXII. СМЕРТЬ НА ПОСТУ

Приехав в Коневку, отряд Александровского расположился в одной из крайних хат, причем люди из разведки решили ночевать с конями на дворе под навесом, где было свалено сено. Устав с дороги, все быстро улеглись, и только Находцев, сидя у стола, изучал карту уезда. Часов около двенадцати он услышал какой-то глухой шум и говор на улице. Взяв наган он выглянул в окно и моментально отскочил, крикнув:

— Товарищи, нас окружили бандиты!

Все семь человек вскочили, словно подброшенные пружиной, и схватились за оружие. Находцев накинул крюк на дверь, хотя и понимал, что сильного напора дверь все же не выдержит. Только у трех были винтовки. У остальных наганы.

Залп с улицы хлестнул по окнам. Находцев и один из следователей, не успевшие отойти от окна, упали на пол, буквально изрешеченные пулями. Александровский бросился к ним — помочь было нельзя: и тот и другой были убиты наповал. Оставшиеся в живых легли на пол и стали отстреливаться.

Послышались удары в дверь. Трещит все сильней… Рухнула… Бандиты, напирая один на другого, ломятся в комнату. Залп по бандитам. Второй, третий. Передние падают, но остальные врываются и шашками рубят отчаянно защищающуюся горсточку людей.

Александровский видит, что один за другим падают его товарищи. Он отступает в угол и, прижавшись, отстреливается из нагана.

— Брать живьем, — слышится голос Колесникова.

— Врешь, бандит, коммунисты не сдаются!

Холодное дуло револьвера скользнуло в рот. Нажал курок. Глухой выстрел — и Александровский тихо сползает на пол.

Бандитам достался только его труп.

— Сволочи, б…, сучье мясо! Живыми в колодец покидаю! Десять человек одного не могли взять! — И долго еще неслась бешеная ругань.

— Позвать ко мне Короткова.

Явился тот самый парень в кожаной тужурке, который с отрядом в двенадцать человек явился от имени Захарова и Фальберга встречать Александровского.

— Рассказывай, — бросил ему Колесников.

— По вашему приказанию я явился на станцию. Встретил Александровского и Находцева и представился им, как посланный от красных из Барановска. Мне поверили. К вечеру мы были в Коневке, и я поместил отряд у одного из наших. Чекисты ушли ночевать в избу, а я, под видом охраны лошадей, расположился на дворе под навесом. Выходную дверь подпер колом, расставил ребят вокруг избы и стал ждать вас. Остальное вы знаете.

— Молодец, Коротков, ты не то, что эта трусливая сволочь. Уж я отыграюсь над ними — дай только в Заречное вернуться.

— Колесников, где Колесников? — эти крики испуга и растерянности смешались с частой стрельбой на улице.

В комнату вбежал один из бандитов и крикнул:

— Чекисты с пулеметами!

Из переулков выносились на площадь конные группы и с шашками наголо бросались на бандитов, рубя их и охватывая кольцом.

Колесников, удачно отмахнувшись шашкой от одного конника, свернул в пустой переулок и, перебравшись через речонку, поскакал в сторону Заречного. Однако, спустя немного, он заметил, что из Заречного навстречу ему бегут в беспорядке отдельные части его «полков». От них он узнал, что отряд Захарова, соединившись с чоновцами и составив компактную группу человек в триста, произвел энергичный конный натиск в сторону Заречного и, застав врасплох бандитов, расколотил их самым основательным образом, захватив два орудия.

Видя, что в Заречном делать нечего, Колесников повернул к Барановским лесам.

Не доезжая верст пяти до леса, он наткнулся на небольшой отряд красных, который, узнав Колесникова, понесся за ним, стремясь взять его в круг.

Никогда еще не трусил так «вождь повстанческой армии». Он чувствовал, что вот-вот его снесет с седла красная пуля. Все его жирное тело подергивалось мелкой дрожью. Выхватив кинжал, он колол им взмыленные бока запыхавшейся лошади.

Начался кустарник. Вот и Волчий овраг. На всем скаку лошадь, споткнувшись, упала. Колесников покатился в кусты, вскочил и, еле живой от страха, бросился по тропинке к озеру. Скоро показался отряд, преследовавший Колесникова. Нашли издохшую лошадь, спешились и бросились на поиски. Дошли до озера, заглянули в башню, облазили версты на три все кусты кругом — Колесников словно сквозь землю провалился, не оставив никаких следов.

Глава XXXIII. ПРЫЖОК СМЕРТИ

Когда в Загорске узнали, с одной стороны, об убийстве Александровского и Находцева, о похищении Васютина, а с другой — о разгроме Колесникова под Заречным, — туда был вызван телеграммой для подробной информации уполномоченный Губчека Фальберг.

Поезд отходил часов в восемь вечера. Сборы были недолгие — портфель с бумагами, два нагана под кожанкой, кусок хлеба с салом в кармане — и все.

Осмотрев в последний раз комнату — не забыл ли чего — Фальберг подошел к окну и по выработавшейся привычке окинул улицу взглядом.

Через дорогу, немного вправо, тянулся забор сада. Над забором широко раскинули свои ветви старые тополя. На одном из них, немного повыше забора, сидела, согнувшись, какая-то фигура — это Фальберг отлично заметил.

«Следят, — понял он. — Неужели узнали, что сегодня еду? Надо заметать следы. Сиди, сиди, голубчик, там до зари, авось что-нибудь и высидишь, а мне некогда».

С этими словами Фальберг зажег электрическую лампочку, лег на пол и выполз в кухню, выходившую во двор. Тихо открыл окно и стал всматриваться в темноту. Казалось, все было спокойно.

Вылез на двор и с наганом в руках стал ползком передвигаться вдоль огородов.

Выбравшись на улицу, он забежал в Ревком, который был возле станции, и попросил послать двух-трех человек, чтобы захватить шпиона.

— Вы его совсем легко можете взять обходным движением: двое пусть зайдут в сад, а третий пойдет вдоль забора — прыгай тогда, куда хочешь…

Поезд уже стоял на станции, когда туда явился Фальберг. Он быстро вошел в вагон.

Только что он скрылся в дверях, как два крестьянина переглянулись и отодвинулись в темноту.

— Фальберг едет в Загорск, — прошептал один. — Собери наших человек десять, и разместитесь рядом в вагонах. Я сяду в один вагон с Фальбергом. Помни, что он не должен ни в коем случае живым доехать до Загорска. Особенно надо беречь его портфель: там мы, несомненно, найдем много интересных вещей. Только брать Фальберга надо обязательно до Лисок. А теперь расходись.

Устроившись в вагоне, Фальберг огляделся кругом — ничего подозрительного не было. Крестьянки, крестьяне, красноармейцы набились, словно сельди в бочке. Дело было к ночи, и каждый стремился поудобней устроиться. Устроился и Фальберг на уголке скамейки около выходной двери, положив под себя портфель. Напротив сидел какой-то крестьянин и, положив голову на руку, дремал, покачиваясь в такт вагона.

В вагоне было невыносимо душно, не помогали и разбитые окна.

Как ни длинна показалась ночь, но и ей пришел конец. Мутный осенний рассвет, словно молоком, разлился по окрестным полям.

В вагоне большинство пассажиров еще спали. Фальберг решил пойти в уборную — умыться, причем, уходя, он захватил с собой и портфель. Только что он намылил лицо, как услышал в дверь резкий стук.

— Занято, — бросил он, не оборачиваясь.

Стук не прекращался. Чувствовалось, что на дверь налегли несколько человек. Фальберг понял, что за ним началась охота. Мыло ело глаза нестерпимо. Кое-как побрызгав лицо водой, он быстро снял ремень, засунул портфель за пояс брюк, снова стянул пояс и выглянул в разбитое окно вагона.

Дверь трещала.

Стал на подоконник, ухватившись за верхний край, и стал осторожно выпрямляться, вытянув руки. Вот и крыша под руками. Ухватившись за крюк для сигнальной веревки, Фальберг забросил ноги на крышу и перевалился с трудом сам.

Вагоны качало, крыша была скользкая от утреннего тумана, ветер бил в лицо. Почти на четвереньках Фальберг начал продвигаться вперед. Сапоги скользили, и поэтому он их сбросил и босыми ногами он уже более уверенно мог идти по крыше вагона.

Оглянулся, увидел своих преследователей, из которых один уже стоял на крыше, а другой еще только поднимался. Стараясь получше прицелиться, Фальберг выстрелил по стоящему, но качка вагона сделала выстрел безрезультатным. Вот влез и второй. Медлить было нельзя, и Фальберг, смерив расстояние между вагонами, прыгнул на крышу следующего и, несколько освоившись с качкой, почти бегом стал продвигаться вперед. Вслед ему грянули, почти сливаясь, два выстрела. Оба мимо.