Чердынец - taramans

— У тебя, Юрка, батя — настоящий мужик! Такому и спину доверить можно, и, как говорится — в разведку идти! И как работник он ого-го! Это ж он меня всему научил, когда я только работать пришел! Справедливый, опять же! Только вот он… как-то уж чересчур правильный! Ну как же — партийный!!! Сколько раз нам в колхозах предлагали то комбикорм, то шерсть, то еще чё! За просто так предлагали! За то, что мы свою работу сделали четко, в срок и без брака, честно! И не «булдыри» ведь местные — само начальство предлагало! Так нет же! Егорыч посмотрит на нас и говорит — «Я не против! Но! Только после оплаты в бухгалтерию!». Вот как так-то?! Не, я понимаю, на чужое рот не разевай, не ты ложил — не тебе брать! Но так-то… как-то уже лишку, по-моему…

Батя и меня учил:

— Ты, Юрка усвой — если берешься за работу — работай хорошо! Что бы ни тебе самому, ни людям не стыдно было! Взялся — делай! И никогда не ленись учиться. Читай умные книжки! Вот я, к примеру, почему мастер бригады? Да я, прежде чем за работу взяться, всегда всякие инструкции возьму, да перечитаю, повторю! Даже если я ту «молоканку» уже раз тридцать собирал — а если это модель другая? Насосы там другие, двигатели? Другие скажут — да чё там нового может быть? А — вдруг? Инструкции те, их же умные люди писали! Те, которые тот транспортер и выдумали! Неужто кто впервые его видит — лучше них конструкцию его знает? Нет! Тут сначала «буквари» посмотри, вдруг чё-та новое прочитаешь?!

Он и сам не через год, так раз в три-четыре года на какие-то курсы в Тюмень ездил, никогда не отказывался. И маму всегда на курсы отпускал — учится нужно всегда! Они, эти знания, может сейчас покажутся и не нужными, а через время — вот и пригодились!

Командировки у бати были разные — то на пару-тройку дней, это — в Тюмень, за запчастями. То — на неделю-две! А мог и на месяц уехать! Колхозов-совхозов много в районе, как бы не штук двадцать пять, а значит объектов еще больше — а РТС-то — один! Но и зарплату батя и его бригада получали хорошую. Если сейчас здесь у нас средняя зарплата рублей 150 — 170, а хорошая — двести, то батя мог получать и по двести пятьдесят, и по двести семьдесят рублей в месяц. Были вроде бы в «эртээсе» и еще подобные бригады, но как-то все более — временные, составленные «с миру по нитке», то вроде — работают, а то смотришь — уже и развалилась та бригада!

Мама с батей вообще были — интересная пара. В плане — внешнем. Он высокий, под метр восемьдесят, а сейчас это уже высокий мужик считается. Худощавый, я бы даже сказал — худой. Но жилистый! Когда летом что-то дома делает, бывает — рубашку с себя скинет (ну жарко же!), так мышцы прямо перекатываются под кожей. И еще — пятна белые от ранений! На левом плече шрам рубцом; на груди справа еще такой — округлый; спина в небольших шрамиках; и на стриженном высоко затылке сеть мелких шрамчиков! На щеке слева, от уха до скулы — рубец! Досталось бате! И глаз левый, после ранения и контузии, видит плохо, оттого батя чуть щурится на левый глаз. Поэтому выражение лица у него, для тех, кто его не знает, какое-то — с недоверием что ли, или с насмешкой!

Но вот силушка есть! А еще у него крепкие сильные руки, со здоровенными, коричневыми от загара, и всякой смазки, и железа кулаками. Так-то батя не драчливый (хотя и возраст уже — куда тут драчливым быть!).

Но помню, я еще в начальной школе учился, у деда Гены какая-то гулянка была, родные все собрались, выпивали, закусывали, песни пели. Так дядя Дима, муж тети Нади, поднабрался и ну — скандал учинять! Так-то он до тети Нади прицепился — все он ее ревновал, дескать, красивая и все «хвостом крутит»! Ну пока он с ней просто ругался, его все урезонить пытались. Батя все в сторонке сидел, помалкивал. Потом «Митрий», как его дед Гена называл, вовсе распоясался — сначала тете Наде по уху кулаком «засветил», бабу Дусю толкнул, та и завалилась! Потом и деду Геннадию досталось, когда он заступился за жену и дочь. Тут уж батя встал и дядю Диму сначала пытался словом успокоить. Но что пьяному докажешь?! Он как-то так небрежно от бати отмахнулся и вроде бы по лицу маме случайно попал.

Вот здесь уж батя дал ему! Так дал, что потом и деды его от зятька непутевого оттащить не могли! Лупил он свояка жестко, я бы даже сказал — жутко! А уж «соплей кровавых» сколько дядя Дима по стенкам развесил! Баба Дуся потом маме высказывала претензии, «вот, дескать, забелить стены не могу, приходи — помогай, будем скоблить да забеливать»!

А ведь дядька Дима был мужик вовсе не слабый! Невысокого роста, весь какой-то круглый, был как тот кабан: сильный, упрямый и туповатый! Драчливый был — страсть! Всё в клуб, на танцы бегал, но не к девкам или потанцевать, а зацепить кого-нибудь, подраться! Свои-то, «эртээсовские», его дурную натуру знали и не связывались, а вот какие-нибудь приезжие или прочие командированные, те да, — могли ввязаться! Дядя Дима и сам частенько с синяками ходил. Но — гоголем, «всех победителем»!

И тетку Надю частенько поколачивал, по пьяному делу. Выпить он тоже любил. Хотя дед Иван говорил: «Так-то Митрий — мужик работяшший! Вкалывает — будь здоров, и зарабатывает неплохо! Ишшо б не пил!». Дядя Дима работал бульдозеристом в РТС. С теткой они так и развелись — толи ей надоело «огребаться», толи ему — смотреть, как она «жопой крутит перед мужиками»! Сейчас он где-то на Севере работает, за «длинным рублем» поехал. Слышал, что баба Дуся бабе Маше рассказывала, что тетя Надя хорошие алименты от «Митрия» получает, на двух своих сыновей, погодков.

Вот еще — родственница, тетя Надя, дочь деда Ганадия и бабы Дуси. Сейчас ей толи двадцать три, толи двадцать четыре года. Молодая, красивая — эдакая ядреная русская молодка. Статная женщина! И веселая, добрая. На лицо, я бы не сказал, что красавица — просто милая. Коса до пояса, опять же, в канон русской красоте! У меня с ней всегда