Вопросы судьбе не задают (СИ) - Берсенёв Валентин Анатольевич "CDmarker"

 </p>

<p>

 </p>

<p>

Часть 3.</p>

<p>

Глава 15.

Ну что товарищ «попаданка», обратилась сама к себе Ирина, сидя в глубоком кресле у горящего камина-печи укутавшись в огромный как плед шерстяной платок. Его купил ей в подарок Илья, который сейчас колдовал на кухне строгая отваренную ею картошку на салат оливье. С Новым 1938-м годом тебя. Вроде и немного времени пролетело после её переноса сюда, а столько всего уже было. И хорошего и не очень.

В новой квартире, в которую её переселили из общежития, ей удалось пожить всего месяц.  С ума сойти, ведь в неё даже стреляли. Покушение произошло прямо в подъезде её дома. Впрочем, провидение и тут оказалось на высоте.  Как раз в этот день она купила себе пару толстых книг и чтобы не тащить их в руках она, растяпа такая опять забыла свои перчатки дома, сунула их себе под пальто.

Все три пули, выпущенные киллером ей в грудь, застряли в них. Оказывается, в паре соседних квартир жили вовсе не жильцы, а располагалась её охрана, которая выскочила и геройски скрутила убийцу. Но, не смотря на слаженные действия, она прошляпила как через чердак в её подъезд проник этот человек, явно знающий время моего возвращения.

Книги не бронежилет конечно, и поэтому Ирине было очень долго и больно дышать. В результате покушения у неё появилось другое жильё, целый каменный дом с двумя спальнями и гостиной, приходящей домохозяйкой и сторожами, живущими во флигеле. Кто в неё стрелял и почему ей так и не сказали, но разборки чувствуется в верхах, видимо были самые серьёзные.

Сразу по переезду в моей жизни снова появился Илья. Он стал моей тенью, другом, жилеткой для слёз и стеной, которая теперь всегда со мной. Он честно рассказал про себя и свои наблюдения за мной ещё там, в Сталинграде, я поняла и приняла это. Наши спальни теперь напротив друг друга и наличие одной ванной и туалета довольно быстро сблизили нас с ним на почве препирательства, чья и куда очередь первая, особенно по утрам. Я потихоньку стала брать у приходящей женщины уроки готовки и теперь могу самостоятельно без помощи кого либо, приготовить нам с Ильёй от лёгкого завтрака до приличного обеда. Впрочем, на такие вот посторонние дела времени у меня остаётся мало.

Моя правая рука уже просто боится ручки, до чего она устаёт к вечеру. Сама себе удивляюсь. А ведь я была уверена, что практически ничего не знаю про войну и остальное, что касается событий до войны, особенно.

А вот пороешься в памяти, сходишь в то же кино, потом глядь, ан нет-нет в голове снова всплывает что-то новое. Всю мою писанину Илья сразу прячет в шкаф-сейф. Вот ведь у человека какая дисциплина. Брать листочки он у меня берёт, но ни разу намеренно прочесть не пытался. По пятницам я достаю всё, что написала за неделю, и пытаюсь разложить эту информацию в нужные папки. По субботам к нам приходит курьер с охраной, Илья складывает папки из сейфа в специальный чемодан, и опечатав его, передаёт курьеру. Тот же оставляет мне новые пустые папки, чернила и бумагу.

Товарищу Берии видимо уже изрядно поднадоело смотреть на мои кляксы, и на днях он подарил мне набор из трёх ручек самописок заправляемых чернилами. Я теперь, вспомнив рассказы мамы и папы о таких вот ученических ручках, уже поднаторела в подгибании кончиков перьев, чтобы те скользили и не цеплялись за бумагу. Такими перьями буквы выписываются красивее и легче. Зато все пальцы часто в чернилах.

Блин, и почему история мне всегда казалась мне неинтересным предметом? Если подумать, то в ней можно узнать много чего интересного.

А вспомнила я про многое. Впрочем, эти сведения я брала часто не из моих школьных учебников, а больше из разговоров отца с его друзьями на кухне, и тех же книг про нас, про попаданцев.  Да уж, в них многое было изложено простым человеческим и интересным языком, с примерами, и эмоционально, а не сухими историческими ссылками на факты.

Вспомнила про судьбу Брестской крепости, про приказы начать одновременный ремонт кучи аэродромов приграничных районов, в результате чего огромное количество самолётов было перемещено на несколько центральных, где немцы их в большинстве и пожгли. Про минирование с самолётов в ночь нападения выходов из портов, в которых была заперта часть нашего боевого флота. О дезинформации штабами Москвы о положении дел в частях, отчего мы плохо смогли организовать оборону.

Пересказала содержание кучи книг о попаданцах,  в которых диверсанты из будущего применяя свой опыт, останавливали группы окруженцев идущих к фронту и умело организовывали  из масс отступающих и растерявшихся бойцов боевые части и снова превращали их в реально грозные силы наносящие  достаточно ощутимый урон тылам немцев. Особенно про организацию задержек снабжения их войск, в движении вперёд, в глубь нашей страны. И про вред слов Сталина о том, что у СССР нет пленных, а есть предатели. Ведь такие слова лишали человека опоры и веры в то, что когда  кто-то выйдет из окружения или сбежит из плена, то останется своим для своих. Много разного.

Был и разговор с лично Сталиным о причинах распада СССР, о его последователях, их делах и действиях.  Я видела, как хмурились его брови и как крепко он сжимал в руках свою трубку. Да, он делал выводы и похоже скоро многих людей ожидали перемены в их карьерном росте… но не сейчас, потом.

Однако Новый год и сегодня такая же вот ёлочка, которая уже украшенная стоит в углу этой комнаты, загорит огнями во многих домах Культуры и клубах, на ледовых катках и площадях.  Я рассказала Сталину о рабочих праздниках и отмечании пасхи, организации массовых гуляний в парках. Об уличных концертах прямо в центре города на временных эстрадах. А уж услышав про разговорный жанр в стиле концертов Задорнова и Петросяна, это когда я попробовала пересказать миниатюру про два девятых вагона, оба и Сталин и Берия, мне сказали, что о таком виде сатиры, наверно тоже стоит подумать, народу нужен не только пафос воззваний, но и психологическая разрядка.

Я напела им несколько детских и военных песен, пересказала сюжеты нескольких любовных сериалов, наших и зарубежных. Описала свои чувства при просмотре сериала «Штрафбат» и фильма «Добровольцы», привела в пример комедии «Кавказская пленница» и «Старики-разбойники». Не забыла и про новогодние ёлки в школах и спектакли для детей.

Я вспоминала, рассказывала и радовалась тому, что мои слова падают в  хорошую почву, и возможно, скоро воплотятся в жизнь. Пару раз мне удалось заикнуться и про репрессии среди военных и гражданских лиц. Про специальные оговоры специалистов и просто честных руководителей настоящими врагами. Пересмотрев дела которых, можно было вернуть обратно в общество, или по крайней мере направить в шарашки для работы над тем многим, что требует технических знаний и кучу умного народа. Сталин косо посмотрел на меня, но обещал подумать. В любом случае это дело могло  обернуться притоком в производство толковых людей, возвратом в армию умелых командиров, а в науку новые мозги с перспективными идеями. Вроде немало я успела, хотя конечно как и на что посмотреть.