Великая охота - Роберт Джордан

При приближении Эгвейн Фейн встал, не прикрывая глаз, даже не мигая от света. Он улыбнулся девушке, – улыбка коснулась только его губ, затем взглянул поверх ее головы. Устремив взор прямо на прячущегося в темноте Ранда, Фейн воздел руку, указывая на юношу длинным пальцем.

– Я чувствую, что ты там прячешься, Ранд ал'Тор, – произнес он чуть ли не напевно. – Тебе не спрятаться ни от меня, ни от них. Ты думал, все кончено? Но битве не будет конца никогда, ал'Тор. Они идут за мной, и они идут за тобой, и война продолжается. Неважно, жив ты или умер, для тебя она никогда не кончится. Никогда.

Вдруг Фейн принялся декламировать: Скоро день придет – свободны будут все. Даже ты, и даже я.

Скоро день придет – тогда погибнут все. Точно – ты, никак не я.

Рука его упала, взгляд поднялся кверху, уставившись во тьму. Кривая ухмылка исказила его губы, он хохотнул, словно бы увидел нечто забавное.

– Мордет знает больше всех вас. Мордет знает. Эгвейн попятилась от камеры, встала рядом с Рандом, и лишь кромка света лизала решетку камеры Фейна. Даже не видя его. Ранд был уверен, что Фейн по-прежнему всматривается в ничто. Тьма окутала торговца, но они слышали его смешки. Вздрогнув, Ранд отлепил пальцы от рукояти меча.

– Свет! – хрипло вымолвил он. – Так ты говоришь, он такой же, каким обычно был прежде?

– Иногда он лучше, а иногда – хуже, – голос Эгвейн дрожал. – Сейчас – хуже, чем обычно, – хуже некуда.

– Интересно, на что он уставился? Он сумасшедший, таращится во мраке на каменный потолок. – Не будь камня, он бы смотрел точнехонько на женскую половину. Где находится Морейн и Престол Амерлин. Юноша опять вздрогнул. – Он – сумасшедший.

– Этот план оказался не очень хорош, Ранд. – Поглядывая через плечо на камеру, девушка потащила его прочь от нее. Она понизила голос, словно боясь, что Фейн ее услышит. Смешки Фейна катились следом за ними. – Даже если они и не станут тут искать, я не могу оставаться здесь рядом с ним таким, да и тебе нельзя. Что-то с ним сегодня такое… – Она прерывисто вдохнула. – Есть одно место, даже более укромное, чем это. Я не упоминала о нем раньше, потому что сюда тебя провести было легче, но они никогда не будут искать тебя на женской половине. Никогда.

– Женской?! Эгвейн, Фейн-то, может, и полоумный, но ты совсем ума лишилась. Нельзя спрятаться от ос в осином гнезде!

– Можешь предложить место получше? Куда еще в крепости ни один мужчина не войдет без приглашения женщины, даже Лорд Агельмар? В каком еще месте никто и не подумает искать мужчину?

– Где еще в крепости место, в котором наверняка будет полным-полно Айз Седай? Это безумие, Эгвейн.

Тыкая в узлы, она заговорила так, будто уже все решено.

– Тебе нужно завернуть меч и лук в плащ, и тогда все будет выглядеть, как будто ты несешь мои вещи. Не так сложно отыскать для тебя кожаную куртку и рубашку поплоше, не такие яркие и заметные. Хотя сутулиться тебе все равно придется.

– Сказал же – не стану я этого делать.

– Раз уж ты ведешь себя упрямо, как мул, тебе в самый раз придется роль вьючного животного, если только ты не решишь, что лучше остаться здесь, внизу, вместе с ним.

По черным теням долетел смеющийся шепот Фейна:

– Битве никогда не будет конца, ал'Тор. Мордет знает.

– Лучше я попробую спрыгнуть со стены, – пробормотал Ранд. Но, скинув узлы, он принялся, как и предложила Эгвейн, заворачивать в плащ меч и лук с колчаном.

Во тьме рассмеялся Фейн:

– Она не кончится никогда, ал'Тор. Никогда.

ГЛАВА 4. Призванная

Морейн, одна в отведенных ей апартаментах на женской половине, поправляла на плечах шаль, украшенную вышитыми листьями плюща и виноградными лозами, разглядывая результат в высоком, стоящем в углу зеркале с простой рамой. Когда ее охватывал гнев, темные большие глаза вспыхивали ястребиной зоркостью. Теперь они почти буравили посеребренное стекло. Лишь по случайности шаль, когда Морейн приехала в Фал Дара, оказалась в переметных сумах. Шали – с сияющим белым Пламенем Тар Валона в центре, на спине носительницы, и с длинной цветной бахромой; у Морейн бахрома была лазурно-голубой, как утреннее небо, – шали редко носили вне Тар Валона, да и там обычно только в Белой Башне. Немногое в Тар Валоне, за исключением собраний Зала Башни, предусматривало соблюдение формальностей ношения шалей, и за пределами Сияющих Стен эмблема Пламени распугала бы слишком многих, обратив их в бегство или, что вероятней, отправив их за Детьми Света. Для Айз Седай стрелы Белоплащников столь же смертоносны, как и для любого другого, а Чада слишком хитры и коварны, чтобы позволить Айз Седай увидеть лучника раньше, чем стрела ударит в цель, чтобы позволить той как-нибудь избежать гибельного выстрела. И в Фал Дара Морейн не собиралась никогда носить шаль. Но аудиенция у Амерлин требовала соблюдения церемониала.

Морейн, стройная и вовсе не высокая, от присущей всем Айз Седай неопределенности возраста, от гладких щек, не тронутых старостью, часто казалась моложе своего возраста, но она обладала повелительной грацией и уверенной осанкой, подчинявшими себе любое собрание. Умение держать себя, привитое в юные годы в Королевском Дворце Кайриэна, за время пребывания среди Айз Седай не размылось, наоборот, обрело новые грани и силу. Она знала, что сегодня ей это качество крайне понадобится – вся ее воля и выдержка, до последней капли. Однако еще больше бесстрастности скрывало бурю в ее душе. Должно быть, что-то стряслось, иначе она не явилась бы сюда сама, подумала Морейн – наверное, уже в десятый раз. Но кроме этого вопроса возникали еще тысячи. Что же стряслось и кого она выбрала себе в сопровождающие? Почему сюда? Почему сейчас? Нельзя, чтобы теперь все пошло наперекосяк.

Кольцо с Великим Змеем на правой руке тускло блеснуло, когда Морейн коснулась тонкой золотой цепочки, обегающей ее волосы, что волнами падали на плечи. Маленький, чистой воды голубой камень свисал с цепочки в середине ее лба. Многим в Белой Башне было известно о тех уловках, на которые она была способна с помощью этого камня. Это был всего-навсего полированный голубой кристалл, нечто такое, что использует юная девушка при начальном обучении, когда рядом нет того, кто мог бы руководить ею. Та девушка вспоминала предания об ангриалах и о еще более могущественных са'ангриалах – этих легендарных предметах, оставшихся от Эпохи Легенд, позволявших Айз Седай направлять больше Единой Силы, с которой можно было бы совладать без риска для себя без посторонней помощи, – вспоминала и думала: чтобы вообще уметь направлять, нужен объект сосредоточения. Ее сестры по Белой Башне знали о нескольких ее трюках, о других – подозревали, в том числе и о тех, которых и не было вовсе, о тех, которые потрясли ее саму, когда она научилась им. То, что Морейн проделывала с помощью камня, было простым и незначительным, хотя порой и весьма полезным, – такое мог бы вообразить себе ребенок. Но если Амерлин сопровождают не те женщины, кристалл мог бы разбить их спокойствие – из-за слухов и толков.

Раздался отрывистый настойчивый стук в дверь комнаты. Ни один шайнарец не стал бы стучать так ни в чью дверь, тем более – в дверь к ней. Морейн продолжала смотреть в зеркало, пока ее взгляд не обрел вновь прежнего спокойствия, все мысли спрятав в темных глубинах глаз. Она провела рукой по кошелю из мягкой кожи, висящему у нее на поясе. Какие бы тревоги ни привели ее сюда из Тар Валона, она позабудет о них, едва я положу перед нею этот предмет тревог. Вторичный стук в дверь, еще более энергичный, раздался еще до того, как Морейн успела пересечь комнату и с безмятежной улыбкой открыть дверь перед двумя женщинами, что явились за нею.

Морейн узнала обеих. Темноволосая Анайя, в шали с голубой бахромой, и белокурая Лиандрин – с красной. Лиандрин, не просто молодо выглядящая, а молодая и привлекательная, с кукольным личиком и маленьким капризным ротиком, подняла уже руку, собираясь стучать вновь. Ее темные брови и еще более темные глаза резко контрастировали со множеством медового цвета кос до плеч, но такое сочетание не редкость в Тарабоне. Обе женщины были выше Морейн, хотя Лиандрин – не больше чем на ладонь.

Когда Морейн открыла дверь, грубоватое лицо Анайи расплылось в улыбке. Эта улыбка придала ей ту единственную красоту, которой она обладала, но этого было достаточно; почти каждый, когда ему улыбалась Анайя, чувствовал себя умиротворенным, утешенным, избранным из многих, чувствовал себя в безопасности.

– Да осияет тебя Свет, Морейн! Рада вновь видеть тебя. Здорова ли ты? Так давно мы не виделись.

– Ты рядом, и мне светлее на душе, Анайя. – Это была чистая правда; хорошо знать, что среди Айз Седай, прибывших в Фал Дара, есть по крайней мере один друг. – Озари тебя Свет.

Губы Лиандрин сжались, и она резко одернула свою шаль.