Доктор Преториус и потерянный храм - Пол Макоули

Томас Доулинг оттолкнул нос, а Уитерс оттолкнул корму. Маленькое суденышко стукнулось о сваи пристани, а потом Брюнель двинул вперед рычаг, лодка сотряслась и рванулась в главное течение реки.

Я навсегда запомнил это короткое плаванье вверх по реке. Влекомое газовым двигателем храброе маленькое суденышко прорезало против течения быстрый уверенный путь. Волны по обе стороны носа отходили под прямым углом, широкую пенистую кильватерную полосу, мерцающую сзади в черном потоке реки, взбивало гребное колесо, подымая сзади брызги. Брюнель стоял с сигарой, зажатой в центре широкой улыбки, одной рукою придерживая шляпу, а другую держа на колесе, соединенным коленчатым валом с рулевой лопастью. Тьма сгущалась в воздухе и длинные вереницы огней города замигали по обе стороны от нас. Мы прошли под центральной из пяти белокаменных арок Лондонского моста, миновали большой центральный пролет громадной чугунной мостовой Южного моста и застигли врасплох вереницу барж, совершенно поразив матроса у румпеля, который встал, что-то прокричал и подбрасывал в воздух кепи все время, пока мы мчались мимо. Ожерелья газовых фонарей на мосте Черных братьев быстро приближались. По командам Брюнеля Уитерс открыл клапан, сбросив давление в конденсирующих цилиндрах в серии резких торможений, и "Леди София" снизила скорость менее чем до узла.

Мы подошли близко к набережной, медленно протащились мимо двух колесных лодок на швартовых и свернули в широкую нишу в скользкой каменной стене набережной, где высоко над нами оказалась первая арка моста, а впереди громадная железная решетка, полупогруженная в грязные помои реки.

Двое рабочих крепко притиснули нас к ней левым бортом. Из темноты за решеткой задувал сырой вонючий ветерок. Я слышал на дороге тридцатью футами выше нас звуки лошадиных копыт и дребезг тележных колес, доносились даже обрывки разговоров, что на мгновение возникали на фоне глухого грохота города. Мое сердце забилось в груди. У меня было страшное ощущение, что в любую секунду какой-нибудь полисмен перегнется через стену и поднимет крик и шум.

Брюнель направил свет фонаря на кованую решетку. Его лицо пылало возбуждением, он смотрел острым взглядом. Он указал на сочленение, и Уильям Доулинг приставил конец лома и сильно надавил вверх. Целая секция железной решетки поднялась, и Брюнель с рабочими удерживали ее над головой, пока Уитерс крепко ее привязывал.

Брюнель вытер руки куском замасленной тряпки и сказал: "Догадываюсь, что именно так входил и выходил Преториус. Он разрезал решетку, повесил ее на болтах и надежно все спрятал ниже ватерлинии. Вы обратили внимание, мистер Карлайл, что срезы еще свежие и не успели заржаветь?"

Уильям Доулинг перегнулся через борт, пробуя воду багром. Он сказал, что, кажется, глубина достаточная, и мы ухватились за бока отверстия и затащили наше меленькое суденышко внутрь. Как только мы миновали решетку, я почувствовал возбуждение в нагрудном кармане. Косточки пальцев снова задребезжали в своей жестянке. Брюнель посмотрел на меня, когда я ее достал, лицо его во тьме белело бледным пятном, и сказал: "Должно быть, мы на верном пути."

"Куда он ведет?"

"В конечном счете в Хэмпстид", сказал Брюнель. "Это река Флит, хотя сейчас она скорее сточная канава, нежели река. Достаньте бренди, мистер Уитерс. Нам всем надо глотнуть для храбрости, прежде чем мы пойдем дальше."

Бутылка бренди пошла по кругу и мы все сделали по глотку, смочили платки и повязали на наши носы и рты от невыносимой вони. Что-то настроили в газовом двигателе и мы пошлепали вперед со скоростью пешехода. Томас Доулинг стоял на носу и держал над головой фонарь, освещая слизистые кирпичные стены, загибающиеся по обе стороны к потолку в добрых тридцати футах над головой, тяжелые каменные арки, и некую набережную или приподнятую дорожку слева от нас. Вода мощно вливалась из боковых каналов, на разной высоте прорезанных в стенах, и капала с арочного потолка, откуда свисал целый лес белых сталактитов. Вонь усилилась, почти осязаемая в черном воздухе. Воду усеивали пятна и островки слизистой пены. Раздувшийся труп собаки ударился в борт лодки, нырнул, закружился и завальсировал прочь.

Брюнель рассказал, что этот стигийский канал когда-то был приливным заливом притока Темзы, который начинался в Хемпстиде и простирался на юг через Кемпден и Кинг-Кросс. Он отмечал западную границу города в римские времена - линия старой стены проходит слева от нас. Нижний бьеф, сквозь который мы проникли, был расширен и углублен после Великого Пожара, чтобы образовать канал с набережной в тридцать футов шириной по обе стороны, но он быстро вышел из употребления и сто лет назад река между Холборном и мостом Флит была перекрыта аркой, а сверху поставили рынок Флит. Остаток нижнего течения положили в подземный канал тридцать лет спустя, а всего лишь несколько лет назад рынок Флит переместили, проложили улицу Фаррингдон, и захороненная река стала не более чем главным каналом сточной системы этого района. Так живые трансформируются и уменьшаются, когда переносятся в царство мертвых, однако, все-таки, продолжают упорно существовать.

Мы прошли между больших каменных опор: если верить Брюнелю, остатков опор моста Флит. Теперь прямо над нами находилась Фаррингдон-стрит. Я был совершенно не в состоянии сопоставить наше подземное местонахождение с оживленными улицами в тридцати футах над нашими головами, но когда мы миновали канал, прорезанный сквозь высокую обочину слева, кости начали еще яростнее дребезжать в своей жестянке. Брюнель развернул "Леди Софию" и попросил двух рабочих проверить глубину канала.

"Их него дует ветер", сказал Уитерс.

"Я тоже чувствую", сказал Брюнель. "Что чувствуете вы, мистер Карлайл?"

"Некую сдавленность от душной атмосферы."

"Но ничего более?"

"Здесь забавно. Это очень древнее место, и все же..."

Уильям Доулинг, который наклонившись на носу тыкал своим багром в воду там и сям, вдруг отшатнулся с восклицанием: "Я увидел лицо, глядевшее на меня из воды", сказал он.

"Ты видел свое отражение в свете лампы", сказал его брат. "Не обращайте на него внимания, мистер Брюнель. Он хорошо приложился к вашему бренди."

"Этот человек был бледен, как снег", сказал Уильям Доулинг. "Очень красивый и очень страшный одновременно."

"Значит, это не твое отражение", сказал его брат, "если ты не ошибся насчет красоты."

Я настоял посмотреть, но увидел только рябь и отражения света фонаря, движущиеся туда-сюда, наподобие желтых водяных змеек на черной поверхности густого течения. Доулинг взял багор брата, ручка которого торчала над поверхностью, словно рукоятка Эскалибура, и сообщил, что здесь добрых три фута с гаком.