Принцип Парето - Алина Аркади
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
– Мам, а ты купишь мне куклу?
– Куплю.
– А пластилин, много цветов?
– Куплю.
– А машину?
– Зачем машина?
– Мам, ну ты чего? Для куклы!
И точно, как я не могу понять, что для куклы необходимо много дополнительных элементов. Улыбаюсь, радуясь вместе с Тасей, которая бесперебойно болтает, предвкушая поездку в город. Если в садике множество игр и развлечений, то здесь ей совсем нечем заняться.
Островский ждёт в машине, откинувшись на сиденье и постукивая по рулю. Открываю дверь и замечаю детское кресло, по-видимому, новое, недавно купленное. Неужели для меня так расстарался, что удивительно и совершенно не укладывается в голове. Пристёгиваю Тасю, которая болтает ногами и осматривается в машине. Обхожу автомобиль с другой стороны, чтобы сесть рядом с дочкой, но, открыв дверь, слышу властное:
– На переднее.
Вот же чёрт! Мысленно издаю протяжный стон, не желая находиться слишком близко к Парето, но приходится подчиниться и выполнить требование. Около получаса в тишине и напряжении, только Тася спит в детском кресле.
– Можете оставить нас в торговом центре и заняться своими делами. Мы недолго. Я только возьму Тасе всё необходимое и можно обратно.
– А себе?
– Я обойдусь, главное – она.
Возможно, Островский не понимает, что есть моменты, когда нужно выбрать: потратить деньги на сладкое или лекарства для бабули; купить игрушку или ботинки на зиму; накормить ребёнка или позволить себе лишнюю вещь. Некоторым людям вообще не приходится выбирать, но я им не завидую, вероятно, они даже не подозревают, а могут ли пожертвовать чем-то незначительным, лишив себя привычного комфорта, ради действительно важного.
– Купи что-нибудь себе. Обязательно, – не унимается, а мне непонятно его желание навязать покупку. Мне кажется, он всегда смотрит сквозь меня, как на пустое место, не заслуживающее его концентрации. – Куртка тонкая, совсем не зимняя, – кивает на старый пуховичок, – обувь убогая, про джинсы могу сказать то же самое.
В любой другой ситуации я бы приняла это, как оскорбление, но не сейчас и не от него. Смирилась с положением вещей и невозможностью приобретения нового каждый сезон, донашивая одежду, приобретённую ранее.
– Я подумаю.
– В конверте было достаточно. Или нет?
– Достаточно, – подтверждаю и вспоминаю, как вчера радовалась, пересчитывая деньги. – Но я не могу себе позволить тратить всё и сразу, не думая наперёд. У меня есть проблемы: я должна вам за телефон, Альберту Витальевичу за сад и соседке за похороны бабули.
– Какой соседке? – напрягается, понижая голос.
– Вале. В тот момент, когда умерла бабушка, накопленной мною суммы не хватало, а Рома отказался помочь. Пришлось обратиться к ней.
– А бабушка чья была?
– Мужа.
– То есть, родственник его, но досматривала ты и хоронила тоже ты?
– Именно так. Он даже на похороны не пришёл… Единственный родной человек, а он так… – отчего именно сейчас становится особенно больно от мысли, что мы для Ромы давно перестали быть близкими. – А мне пришлось всё устраивать, договариваться, платить…
– Смотрю я на тебя, Лена, смотрю, и всё больше понимаю, что ты диван.
– Кто?! – забываюсь, ошеломлённая сравнением и непонимающие пялюсь на Островского.
– Если ты будешь постоянно себе отказывать в желаемом ради других, то станешь диваном: удобным и мягким диваном. Ты хочешь быть диваном? Если нет, тогда учись быть немного эгоистом и начни любить себя.
– Как вы?
– Как я не надо. Не лучший пример эгоистичности и худший любви к себе.
– Заметно.
– Каким образом?
– Возникает ощущение, что вы всё разом потеряли, а когда вам это самое всё вернули, эйфории вы не испытали.
– Потери, Лена, бывают не только вещественные. Есть худшие – духовные. Когда теряются чистые помыслы, искренние желания и хорошее поведение, и людям, потерявшим всё это, всегда дерьмово. Такие потери практически невосполнимы, не заменяемы новой порцией хороших людей, которые пришли в твою жизнь, потому что, разочаровавшись, ты всегда и во всём ищешь худшее, и, как правило, находишь его.
– И во мне вы это нашли?
– Пока нет, – въезжаем на подземную парковку, где полумрак скрывает лицо Островского, выделяя глаза. – Но как я уже сказал, если постараться, отыскать можно в любом.
– А можно просто не искать и жить счастливо.
– Вариант «жить», как видишь, я использую, а вот «жить счастливо» мне уже никогда не грозит.
– Всегда есть шанс всё исправить, если, конечно, вам не всё равно.
Парето глушит машину, и мы остаёмся практически в темноте. Он припарковался в углу, куда с трудом достаёт освещение.
– Сдаётся мне, мнение, которое сложилось у меня о тебе изначально, нуждается в корректировке. Ты не так глупа, – усмехается, но улыбка больше смахивает на оскал, который не сулит мне ничего хорошего.
– Мнение, что все блондинки глупы ошибочно по своей природе. Тот факт, что я мало говорю, не означает, что я лишена ума. Просто умею вовремя заткнуться.
– Не умеешь. Умела бы, и весь путь в город мы провели молча. А всего-то и стоило ответить согласием на предложение обновить свой гардероб.
Островский открывает дверь и первым выходит из машины. Следую его примеру, чтобы разбудить Тасю, которая сладко сопит в кресле.
– Тасенька, просыпайся, – трясу её за плечо, но она не сразу реагирует.
– Приехали? – трёт глаза, осматриваясь. – Мам, уже ночь?
– Нет. Мы на парковке, а тут темно. Пойдём.
Тащу сонную дочку за руку к лифту, а когда выходим на первом этаже, сон испаряется, и детские глазёнки бегают по витринам магазинов.
– Там игрушки! – тычет пальчиком в пёструю витрину, где выставлены наборы с куклами.
– Я вижу. Сначала одежда, затем всё остальное.
В магазине детских вещей проводим много времени, выбирая платья, куртку и новые сапожки. Парето нарезает круги у входа, но к нам не приближается, а затем и вовсе исчезает из поля зрения, оставив нас вдвоём. Поднимаемся на два этажа выше, где множество детских магазинов, и ныряем в один из них, рассматривая ассортимент. У Таси глаза разбегаются, и она несколько раз меняет запрос. Разноцветный пластилин, раскраски, карандаши и фломастеры, а ещё пупс. Понимаю, что она хочет набор с несколькими куклами, который стоит невероятно много, аккуратно отказываю, понимая, что мне ещё необходимо скопить сумму для возврата долга. Покидаем магазин и только в этот момент осознаю, что огромный торговый центр впечатляет масштабами, и где искать Островского я не представляю, а его номера у меня нет. Кручусь, осматриваясь
