Опороченная Лукреция - Виктория Холт

Лукреция вспомнила. Вчера вечером кардинал пригласил обеих дам к себе, и они с радостью согласились навестить его угодья.

– А что, – с улыбкой добавила Санча, – беременность тебе к лицу! Ты выглядишь даже лучше, чем несколько месяцев назад.

– Это мне счастье к лицу, дорогая сестра, – ответила Лукреция.

– И ты не разочарована в моем брате? – спросила Санча.

– Ты же знаешь о моих чувствах к нему.

– Заботься о нем, Лукреция. Заботься, когда вернется Чезаре.

– У тебя есть новости от него?

– Я знаю, что он собирается жениться на Карлотте, но это мне было известно еще до его отъезда.

Лукреция грустно улыбнулась. Она понимала ревность Санчи и сочувствовала ее несчастью. Санча со злостью добавила:

– Он уехал в октябре. Сейчас уже февраль. И все еще нет никаких известий о его браке. Говорю тебе, Лукреция: вашего брата держат там в качестве заложника. Фигурально выражаясь, его заковали в золотые, но – цепи. Почему Чезаре до сих пор не женился? Потому что король Франции не желает отпускать его обратно на родину!

– Ты хочешь сказать, что он так привязался к Чезаре… Санча рассмеялась.

– Видимо, ты полагаешь, что весь мир разделяет твою любовь к нему? Вынуждена тебя разочаровать – ты ошибаешься! Король Франции намеревается не сегодня-завтра напасть на Италию, а поскольку любимый сын Папы Римского находится у него в руках, то он может быть уверен в том, что Папа не станет препятствовать его планам.

– Ты серьезно? Чезаре… заложник?

– А почему бы и нет? Вспомни, ему ведь это не впервой. Правда, в прошлый раз он сумел сбежать, но, думаю, то геройство теперь ему выйдет боком. Французы редко забывают унижения, которым иные смельчаки решаются подвергать их.

– Санча! Ты хочешь сказать, что Чезаре в опасности?

– Пожалуй, да. Но только не в той, которой ты так боишься. Я не сомневаюсь, о себе-то он сможет позаботиться. А вот жениться на Карлотте… Едва ли ему это удастся. – Санча пожала плечами. – Ладно! Какую шляпку ты выбираешь?

Лукреция постаралась сосредоточить внимание на шляпках. Ей не хотелось думать о том, что Чезаре находится в какой-либо опасности – не важно, в какой именно. Если он не добьется руки Карлотты, то найдет другую невесту. Так или иначе, скоро ее брат вернется домой. Поэтому она не будет омрачать своего счастья, напрасно переживая за него.

Поместье кардинала Лопеса, освещенное яркими лучами февральского солнца, было не по-зимнему живописно. Лукреция решила веселиться, как все прошлые месяцы. Она желала прогнать от себя тяжелые мысли, которые пробудила в ней Санча.

Кардинал Лопес и его прислуга устроили для гостей настоящее пиршество. Встав из-за стола, они пошли на скачки, которые к их приезду устроил кардинал. Затем стали играть на свежем воздухе. Было много смеха, но Лукреция все-таки не могла избавиться от какого-то смутного беспокойства. Ей не терпелось поскорей увидеться с Альфонсо – он наверняка рассеет ее тревогу, а отец… нет, отцу лучше не досаждать этими надуманными страхами.

Они уже шли обратно. Желая побыстрей вернуться к Альфонсо, Лукреция побежала вниз по склону холма, у подножья которого находилась конюшня кардинала. По пути она оглянулась и крикнула:

– Эй, поторапливайтесь! Давайте бежать наперегонки! Бернардина, шедшая следом, сначала завизжала от радости, а потом, схватив Франческу за платье, закричала:

– Вперед! Ну-ка, кто будет первой?

– Только не ты! – засмеялась Лукреция и пустилась весь дух.

Она была впереди всех и уже подбегала к конюшне, когда вдруг споткнулась о камень и упала. К несчастью, Бернардина бежала всего лишь в двух шагах позади, а потому не успела отскочить и упала на нее. Франческа навалилась сверху. Несколько секунд обе лежали на Лукреции и со смехом пытались встать на ноги. Наконец это им удалось, и они, продолжая смеяться, пошли дальше. Затем внезапно остановились и посмотрели назад. Лукреция лежала неподвижно – в том же самом положении, в каком упала.

Папа сидел у постели дочери. Ее привезли во дворец и тотчас сообщили о несчастном случае в Ватикан. К моменту появления Папы здесь уже собрались лучшие лекари Рима. Они опасались, что последствия могли быть серьезными. Лукреция лежала бледная и неподвижная. Она потеряла ребенка.

Открыв глаза и увидев своего отца, она сразу все поняла. Александр был бледен как полотно.

– Дорогой отец… – начала она.

Он тотчас нагнулся к ней. Сейчас она нуждалась в его утешениях.

– Дочь моя, ты поправишься, – прошептал он. – Непременно поправишься.

У нее задрожали губы.

– Мой ребенок…

– Ох, но ведь это несчастный случай. Вы с Альфонсо любите друг друга, и у вас будет еще много детей. А что касается этого… мы даже не знаем, был ли это мальчик.

– Мальчик или девочка – все равно я любила его.

– Мы все любили его. Увы, ему не было суждено появиться на свет. – Папа тяжело вздохнул. – Ах, дочь моя, главное – ты спасена. Я благодарю всех святых за эту их милость. Да как же мне убиваться из-за нерожденного внука, когда у меня осталась любимая дочь? Лукреция, ты не знаешь, сколько ужасов я пережил, услышав о твоем несчастном случае! Я молился за твою жизнь, как еще никогда и ни за что не молился!… И вот, мои молитвы услышаны. Моя возлюбленная дочь спасена. А ребенок… Говорю тебе, у вас еще будут дети.

– Отец, – сказала она, – побудьте со мной. Пожалуйста, никуда не уходите.

Он улыбнулся и кивнул.

Она откинулась на подушки и постаралась думать о детях, которые будут у нее и Альфонсо; когда у них появится ребенок, живой ребенок, она перестанет убиваться из-за этого, неродившегося; ей нужно смотреть в будущее; она должна забыть о тех страхах, которые пробудила в ней Санча.

А между тем во Франции Чезаре все еще ничего не добился. Он уже жалел о том, что пустился в эту авантюру. Впервые в жизни ему пришлось испытать такие унижения. Карлотта Неаполитанская ненавидела его. Своим друзьям она заявила, что и под угрозой смерти не станет супругой Борджа, который ко всем ее титулам может прибавить только прозвище «Мадам Кардинальша». Разумеется, друзья Карлотты позаботились о том, чтобы эти слова достигли его ушей.

Правда, при встречах она напускала на себя простодушный вид и говорила, что он не должен винить ее за свой неуспех при дворе. Ей, мол, просто нельзя не слушаться своего отца, упрямство которого одобряют все короли Европы – кроме короля Франции, конечно же.

Это была явная издевка, и Чезаре с трудом сдерживал ярость, копившуюся в нем с каждой прошедшей неделей.

Однажды король вызвал его к себе. С ним была королева, и он не отпустил тех нескольких министров, что стояли возле трона. Чезаре сразу почувствовал – ему предстоит испытать какое-то новое унижение.