Тёплый ключ - Эмиль Офин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта женщина действительно находилась в серьёзном положении — срочное хирургическое вмешательство потребовалось. Ну, да «у нашей Нины Владимировны золотые руки», как сказал старший лейтенант, товарищ Берёзкин. И не зря сказал: операция прошла хорошо. Лично я в ней принимал самое активное участие — по приказу Маруси таскал из колодца воду, кипятил инструмент. Ну, а остальное они уж там сами делали.
И вот в пять часов ноль-ноль по московскому времени я прибыл на заставу, замер на пороге кабинета и стальным чеканным голосом доложил:
— Товарищ капитан, докладывает рядовой Корешков. Ваше задание выполнено. Операция прошла удачно, больная польская гражданка вне опасности. В настоящее время старший лейтенант сопровождает медперсонал до посёлка, а меня к вам послал.
Тут капитан вышел из-за стола и пожал мне руку.
— Спасибо, — говорит, — за службу, Родион Григорьевич. С заданием вы справились отлично. Можете быть свободны… Да, вот ещё что. Доложите-ка старшине, что я приказал вам дать после отдыха наряд вне очереди. Знаете за что?
— Так точно, — говорю, — знаю, товарищ капитан. За иголку с ниткой и за медную монету.
— Ну, то-то.
Капитан прищурился, поднял одну бровь и в первый раз за эту хлопотливую ночь улыбнулся…
Родион замолк. Посмотрел на пионеров, на докторшу, на начальницу лагеря.
— Вот вы тоже улыбаетесь. И я улыбался тогда, хотя и получил наряд вне очереди — на кухню картошку чистить.
Глава четырнадцатая
ТЁПЛЫЙ КЛЮЧ
Столько событий! Надо бы срочно собрать редколлегию и подготовить экстренный выпуск «Пионерского отдыха». Но сейчас не до редколлегий. Да и само название лагерной стенгазеты звучит теперь как-то странно: какой там отдых, когда впереди столько работы!
Во-первых, Родион решил немедленно строить плотину. Да-да, перемычку через ручей. Получится замечательное водохранилище! Для него уже и название поэт Юра придумал — «Искроморье». Наконец-то можно будет по-настоящему купаться, нырять и плавать брассом, кролем, баттерфляем — как хочешь! А для малышей предусмотрена особая купальня; пусть себе там плещутся в загородке с полной безопасностью для жизни.
Сегодня с утра в Круглой беседке заседает штаб плотины. Создаются новые звенья. Теперь они уже не будут просто числительными, например, второе звено первого отряда, а получат определённые названия — Землекопов, Песконосов, Доскоискателей. Впоследствии эти звенья будут переименованы в наблюдающих за плотиной, спасателей-инструкторов, плотогонов, будет даже боцманская команда. Правда, чем именно эта команда будет заниматься, ребята ещё толком не знают, но это не беда: Родион-то знает.
Главным начальником работ он назначил восьмиклассника Костю Ярцева. Оказывается, этот Костя жил два года на строительстве Иркутской ГЭС — там работал его отец, — и никто до сих пор этого не знал. А вот Родион узнал каким-то образом. Вообще он всё узнает, стоит ему только поговорить с кем-нибудь «по душам». После таких разговоров нашлись и художники, и чертёжники, и плотники-столяры — ведь всему этому учат в районных Домах пионеров.
Строительством заинтересовались и взрослые. Валентина Петровна сказала.
— На хозяйственном дворе третий год лежат обрезки брёвен, чурбаки и старые доски. Забирайте-ка их, Доскоискатели.
А садовник Филипп — тот просто обрадовался.
— Наконец-то у меня, — говорит, — из подсобного огорода все камни будут повытасканы. Предоставляю полную волю. Мотыгами и лопатами обеспечу. Копать вам не перекопать.
Докторша Алла Игнатьевна заволновалась:
— Придётся дополнительно выписать йод, бинты, риванол.
— Ничего, мы постараемся обойтись малой кровью, — сказал Родион.
А докторша сказала:
— Какой ужас!
Никакого ужаса нет, Алла Игнатьевна. Идёт сражение со стихией, как всё равно в Асуане или на Зеравшане. Извольте и вы сражаться с вашими стафилококками. Ничего не поделаешь — служба, как говорит Родион.
Родион — придумщик и догадчик.
— Неужели, — говорит, — наш старый друг, лесник Егор Лукьянович, не даст нам каких-нибудь жердей для стройки? Или полосатый шофёр не привезёт машину щебёнки? Обязательно привезёт. Разве не так? И Фролов нам понадобится со своими комсомольцами. Только надо связаться с такими людьми.
Для этой цели Родион отрядил группу связных. В неё вошла испытанная пятёрка бывших разведчиков. Кроме того, им же он поручил подготовку к будущему большому походу.
— Отправимся через три дня. Приказываю немедленно разработать оперативный план общелагерного похода и сегодня в двадцать ноль-ноль представить его мне на утверждение. Задание понятно? Старшим назначаю тебя, Саша.
И вот опять — привычное излюбленное место.
В густых зарослях ивняка возле дома малышей на поваленной ветром старой иве сидят разведчики и разрабатывают оперативный план будущего похода.
Со времени последней редколлегии прошло всего четыре дня, а кажется, что это было давным-давно, — так всё изменилось с тех пор в «Искорке».
— Прямо как будто тёплый ключ прорвался из-под земли, — мечтательно говорит поэт Юра. — Впереди столько интересного: связная разведка, большой поход, плотина…
Толстяк Митя надувает губы.
— Ну хорошо, плотину мы построим. А потом уедем. И другой смене она достанется за так, да?
— Дурак! — говорит Лиза. От возмущения она делается краснее своего пионерского галстука. — Мы тебя сейчас исключим из разведчиков!
Даже лирически настроенный Юра и тот разгневан.
— А ты подумал, как тебе достался Дворец пионеров на Невском проспекте? Тоже ведь «за так», да? Вспомни мужа Дарьи Матвеевны, старого большевика. Он в революцию оставил на фронте руку, болван ты этакий!
Митя хоть и туго, но начинает соображать, что сказал большую глупость.
— Да я… Ребята, да я…
Больше он ничего не успел сказать: с соседней аллейки донёсся голос, при звуке которого все сразу же забыли про Митю. Голос говорил:
— Но ведь я не виноват, Валентина Петровна, что комиссия забраковала меня по зрению. Целых три дня гоняли по врачам и вот отпустили. А моё место, оказывается, занято. Это не по закону…
Саша осторожно раздвинул ветки ивняка, и ребята увидели: по аллейке медленно приближаются начальница лагеря и Владимир Павлович. Будто он и не уезжал никуда! На нём всегдашний аккуратный костюм, рубашка с галстуком, фетровая шляпа — всё серого цвета.
Владимир Павлович остановился, огляделся, поблёскивая очками.
— Безобразие! Все скамейки куда-то утащили, присесть не на чем.
— Закон-то на вашей стороне, — сказала начальница и вздохнула. — Но это формальность. А если рассудить по совести, Володя?..
— Но разве я плохо работал, Валентина Петровна? Расписание, график. Какой был образцовый порядок в столовой, в спальнях, в саду… Наглядная агитация, познавательные стенды. Ни споров, ни ссор. Дисциплина! Родители всегда были довольны.
— А дети?
— Что — дети? Не понимаю.
— То-то и оно… — Начальница опять вздохнула. — Вы задумывались когда-нибудь над тем, что такое работа с детьми? Ваше ли это призвание, Володя?
— Но, Валентина Петровна, я не понимаю…
— Вот и я тоже не понимала. Всё это время, что мы с вами вместе работали, не понимала. — Начальница медленно пошла по аллейке. — А теперь поняла. Когда увидела…
— Что она увидела? — шёпотом спросил Митя Смирнов.
— Замолчи! — шикнула на него Галя.
— …Конечно, по закону я обязана вернуть вам должность старшего вожатого, — донеслось издали. — Должность… Но мне кажется, вам не следует настаивать, Володя. Сейчас я попробую вам объяснить…
Валентина Петровна и Владимир Павлович скрылись за поворотом аллейки.
Саша опустил руку. Ветки ивняка с тихим шелестом плотно сомкнулись.
Ребята долго молчали. Наконец Лиза Бабкина сказала:
— А ну его, этот оперативный план. К чему он теперь?
— Как? Неужели ты думаешь, что…
— Да чего тут думать? Мы же сами слышали, как она ему сказала: «По закону я обязана…»
— Нет! Этого не будет! — взорвался Саша. — Я напишу письмо! В «Комсомольскую правду» напишу, вот куда…
* * *Саше Колечкину не пришлось писать в «Комсомольскую правду». Чем закончился разговор начальницы с бывшим старшим вожатым — этого ребята не узнали. Но Владимира Павловича в «Искорке» больше никто не видел. Может быть, и в других лагерях его тоже не увидят. Пионеры построили плотину и побывали в походе. А потом Родион придумал ещё…
Но это уже новый и большой разговор. Важно, что теперь в «Искорке» есть настоящий старший вожатый, и это очень хорошо.
Разве не так?
Держись, Витька!
