Журнал "Вокруг Света" №5  за 1997 год - Вокруг Света

— А он быстро бегает? — спросил я.

— Полетит быстрее молнии, — заверил Абу Хуссейн, с достоинством принимая гонорар.

Мы загрузили аппаратуру в полицейский джип и в сопровождении офицеров, одетых по полной полицейско-бедуинской форме — долгополая рубаха-дишдаш защитного цвета, кинжал на поясе, арабский платок на голове и винтовка, — отправились в долину. За нами потянулся караван верблюдов: Абу Хуссейн на Молнии и другие участники операции.

Как только камера была установлена и полковник дал сигнал к началу, события вышли из-под нашего контроля. Странное ощущение — будто бы я попал в арабский вестерн (а скорее истерн), если бы существовал такой киножанр.

После сигнала полковника все стихло, и минутой позже в ущелье показался верблюд, погоняемый Абу Хуссейном. На обоих боках у верблюда навьючены мешки с «контрабандой», и, кажется, он еле плетется под их тяжестью. Но вот он выезжает из ущелья, и из засады к нему бросаются двое пеших полицейских, крича и паля в воздух из ружей. Молния, видимо, не ожидал такого приема и пустился в галоп. Два полицейских на верблюдах — за ним. Абу Хуссейн был прав — его любимец брал верх над стражами границы, и мы искренне подумали — уйдет! Но мы недооценили полковника—в следующий момент из-за ближайшего холма появились три джипа с установленными на крыше пулеметами, «преступник» был задержан и связан, «контрабанда» — конфискована, и вся процессия направилась обратно в поселок. Нашему восхищению не было предела. Полковник светился от гордости — его люди сработали отлично. На этом сюрпризы не закончились. В крепости для нас был подготовлен смотр войск. Верблюды в боевых попонах смирно сидели в ряд, и около каждого из них навытяжку стоял полицейский-погонщик. Кульминацией дня должна была стать наша прогулка верхом. Я засомневался: честно сказать, я с опаской отношусь ко всем животным, даже гораздо менее экзотическим. Но Мохаммед, мудрый гид, дал понять, что хозяев обижать нельзя, да и часто ли выпадает возможность проехаться на полицейском верблюде? Мохаммед был прав.

Еще одна ночь в палатках грозила нам либо воспалением легких, либо разорением, и мы решили не рисковать и в тот же вечер ехать дальше — в Петру.

Наверное, уже сотни путешественников, исследователей и писателей старались по-своему передать неповторимость Петры. Ее называли городом красным, как роза, и древним, как время, городом мертвых, розовым городом пустыни; говорили, что разноцветный камень ее построек сродни радуге, но, пожалуй, никто так и не сможет объяснить, что заставляет каждого пришедшего сюда останавливаться в благоговении при виде величественных храмов, высеченных в красных скалах.

В 1812 году швейцарский путешественник Буркхардт первым из европейцев посетил Петру. Он слышал предания о таинственном городе, затерянном в горах, и во время своей экспедиции по Аравийской пустыне выдал себя за мусульманина, желающего принести жертву на могиле пророка Аарона, погребенного там. В конце узкого и извилистого ущелья Сик его взору предстала легендарная столица набатейских племен, правивших южной Иорданией еще в VII веке до Рождества Христова.

Про набатеев известно немного: они были кочевниками и осели в Петре исключительно из-за ее географического положения. Через долину Петры проходили важнейшие караванные пути, соединяющие Китай, Индию и Аравию с Египтом и Средиземноморьем, воды было вдоволь, а непроходимые скалы защищали город от набегов врагов. К I веку нашей эры богатство Петры возбудило зависть Рима, и Набатейское царство стало частью Римской империи. Римляне принесли архитектурные нововведения, но не процветание: караваны пошли другими путями, и Петра стала терять свое влияние.

Позже, в VI веке, Петра стала частью христианской Византии, но из-за частых землетрясений люди стали покидать город. Последние постройки относятся к XII веку, ко времени Крестовых походов, но в дальнейшем лишь местные бедуины жили в многочисленных пещерах, храмах и мавзолеях из розового камня. Весь остальной мир про Петру забыл.

Сейчас не нужно повторять уловки Буркхардта, чтобы попасть в Петру, — достаточно поехать за любым туристским автобусом. В 1984 году иорданские власти выселили живших в пещерах бедуинов, и Петра стала главной достопримечательностью страны. Нормализация отношений с Израилем открыла дорогу в Петру для туристов со всего света, лечащихся на израильском берегу Мертвого моря и отдыхающих в Эйлате, — еще три года назад израильская виза закрывала дорогу в Иорданию.

Выселенные бедуины тоже не в обиде. Они быстро смекнули, что туристы могут приносить не меньше прибыли, чем козы, и заставили «Легенду из розового камня» своими лотками с сувенирами. Ковры, ножи, открытки «Привет из Петры», украшения, одежда, бутылочки с цветным песком, «настоящий бедуинский» чай из дикого шалфея, поездки на ослах и верблюдах — одним словом, вся лубочная аравийская экзотика имеется здесь в изобилии. Есть даже живой верблюд, пьющий кока-колу прямо из бутылки.

— Он еще и курить умеет, — похвастался хозяин. — Но только не в Рамадан.

Продавцы расхваливают свой товар на всех языках.

— Эти украшения настоящие? — спросил я у продавца старинного серебра.

— Да нет, подделки, конечно, — ответил он по-английски с чистейшим бирмингемским акцентом и широко улыбнулся, довольный произведенным эффектом.

Я рассказал мудрому гиду Мохаммеду о встрече с «бирмингемцем», и он нисколько не удивился.

— У туристов научился, — объяснил мне он. — Здесь есть еще один парень, так он выучил английский по передачам Би-би-си. Послушать его — чистый диктор, но иногда вдруг начинает шипеть и посвистывать — помехи, наверное...

Кому-нибудь другому я бы не поверил, но только не всегда правому Мохаммеду. Он знает все, по крайней мере, в своей стране. Да и не только. Семнадцать лет он кочевал по пустыне со своей семьей, потом решил попытать счастья в Америке. Прожил там несколько лет, женился, но жизнь в чужой стране не задалась, и он решил вернуться на родину. Здесь он стал первоклассным гидом и может провести вас по пустыне от Аммана до Акабы, но его любимым местом остается Петра.

— Приходишь сюда, — говорит Мохаммед, — и время замедляется.

Мы стояли высоко на горе, туристы, продавцы и верблюды казались мелкими и незначительными в сравнении с красными скалами.

Мохаммед снова был прав.

Вячеслав Зеленин

Иордания

Via est vita: К забытой Бизерте

Мой внезапный перелет в Крым, доверительный разговор с частником-таксистом, бывшим подполковником милиции, доставившим меня из симферопольского аэропорта в Севастополь «всего» за полсотни «зеленых», и, наконец, блуждания по улицам города, засыпанным опавшей листвой, — все это было следствием одного лишь долгого телефонного разговора с Владимиром Стефановским.

— Выход яхты 12 октября, не опаздывай. В Тунисе нас ждут ровно через две недели. — Он настойчиво повторил тогда последнюю фразу. И я подумал, что не так много у нас людей, которых ждут в Африке, и выбрал самый быстрый способ, чтобы добраться в «ближнее зарубежье»...

Владимир Стефановский — бывший флагманский механик соединения подводных лодок, а после офицер запаса и главный инженер судоремонтного завода — давний житель Севастополя. И в советскую пору он не давал покоя тем, кто тихонько растаскивал Черноморский флот, теперь же создал правозащитную ассоциацию «Морское собрание», что объединила всех почитателей русской морской истории. Усилиями ассоциации и был организован поход Памяти в «Тунисию», как именуется Тунис на всех иностранных картах, в порт Бизерту, где закончил свои дни изгнанный большевиками из Севастополя Черноморский флот. Но сделать это — даже в год 300-летия Российского флота — оказалось возможным лишь на частной яхте под украинским флагом... Спасибо Анатолию Шевченко — бизнесмену из Запорожья и владельцу яхты «Галла». Благодаря ему и энергичному капитану яхты Николаю Зубачуку, в самое короткое время была подготовлена команда для этого перехода. Спонсорскую поддержку благородной затее Стефановского оказал Новороссийский морской торговый порт. Видно, судьба русских кораблей в далеком Тунисе напомнила морякам судьбу нынешнего Черноморского флота, пока еще дремлющего в Севастополе под флагами канувшего в лету Союза ССР. Остается лишь гадать, что предстоит: подъем ли родных Андреевских флагов или исход, как в том забытом, 1920 году...

Мало кто теперь помнит о Русской эскадре — части Черноморского флота, — покинувшей Крым в самый разгар гражданской войны. В наших учебниках истории этот эпизод был обозначен как «бегство белогвардейцев под натиском Красной армии, сбросившей в море барона Врангеля». Однако «бегство» было организованной эвакуацией не только белого воинства, верного присяге, но и множества гражданских лиц, включая женщин и детей, не пожелавших довериться большевикам. Что же до пребывания русских кораблей в Бизерте в роли «флота в эмиграции», то об этом наши историки хранили полное молчание. Между тем горечь изгнания под сенью Андреевского флага познали не только моряки и их семьи, но и юные кадеты Морского корпуса, эвакуированные из Севастополя.