Сахар на дне (СИ) - Малиновская Маша

— А что же ты тогда можешь? — шипит Шевцов, и по характерному мышечному напряжению я вижу, что ему и правда не очень хорошо.

— Ещё раз скажу: перестань кричать на меня, и я попробую помочь.

Я протягиваю ладони и прижимаю пальцы к его вискам, легко надавливаю, проводя большими пальцами немного вверх, а потом за уши. Такой массаж должен ослабить напряжение, и боль ослабнет.

Шевцов сначала изумлённо дёргается, но потом затихает и прикрывает глаза.

— Расслабься, — тихо шепчу. — Это должно помочь.

20

— Лучше присядь.

Алексей повинуется и опускается на стул прямо тут, у подоконника, откидывается на спинку и прикрывает глаза.

Я становлюсь сзади и запускаю пальцы ему в волосы. Классический массаж от головной боли всегда начинается с поглаживаний. Массирую ото лба к затылку круговыми движениями, чувствуя, как отступает напряжение под моими пальцами, а дыхание парня становится более размеренным и глубоким. Когда нажимаю на точки на лбу, в ответ слышу тяжёлый выдох, граничащий со стоном. Вот, где концентрируется его боль.

Кажется, мне и самой не помешало бы дышать глубже, потому что кончики пальцев покалывают, а голова начинает слегка кружиться. Касаться Алексея странно и… Кого я обманываю? Касаться его приятно. И сохранять профессионализм чрезвычайно трудно. Хочется одновременно и отдёрнуть руки, и приложиться полностью всеми ладонями, почувствовать жар мышц на груди, провести по обнажённой спине, рисуя пальцем контуры остроконечной снежинки.

От собственных мыслей на лбу выступает испарина, а внутри что-то противно начинает ныть. Господи, о чём я только думаю? Совсем помешалась уже! Ему больно, и я просто хочу помочь.

— Опусти голову на грудь, — командую, переходя к окончанию ременных мышц шеи возле головы.

Шевцов выполняет, давая мне возможность промассировать вдоль позвоночника и трапецевидную мышцу. Сделать это непросто, приходится приложить усилия, потому что создаётся впечатления, что мышцы эти вытесаны из камня.

— Колоссальное напряжение, — констатирую, чтобы отвлечься, — не удивительно, что у тебя так часто болит голова. Постарайся опустить плечи, лучше на выдохе.

С максимальной силой нажимаю большими пальцами с обеих сторон от позвоночника между лопатками и веду их вверх, возвращаясь к вискам, но тут мои руки перехватывают большие ладони.

— Хватит, — осипло говорит Шевцов и отводит мои ладони в стороны, всё ещё не отпуская. — Мне уже лучше. И… спасибо.

Он замирает, всё ещё держа мои руки в своих больших и тёплых, как сзади я вдруг слышу шорох и чьё-то тяжёлое дыхание. Мы не одни? Испуганно поворачиваюсь и вдруг пугаюсь ещё сильнее: передо мной стоит огромный чёрный пёс и тяжело смотрит своими жёлтыми умными глазами.

— Бэтмэн, ко мне, — командует Шевцов, и пёс, склонив голову, послушно выполняет приказ.

Пёс подходит, лижет руку хозяину и укладывается у его ног.

— Ты боишься собак? — спрашивает Алексей, заметив мой ступор.

— Да, есть такое, — киваю, боясь пошевелиться. — Не знаю, чего от них ожидать. Хотя собаки, как и люди, бывают разными. И поступки у них тоже разные.

Я вспоминаю, что именно похожая собака спасла меня год назад в парке. Она внезапно выскочила из кустов и набросилась на самого крупного мучителя, вгрызлась ему в лицо. Пока его дружки пытались помочь, я смогла убежать, добраться до стоянки такси за сквером. У одного из нападавших был нож, и уже издалека я слышала громкий скулёж. Возможно, собака поплатилась жизнью за помощь мне. Хотя, полицейские сказали, что трупа не было, только собачья кровь. Но мало ли, может, она уползла умирать в какие-нибудь кусты.

— Не бойся, подойди, — Шевцов присаживается на корточки и кладёт ладонь псу на спину. Так властно и одновременно нежно.

Они смотрятся вместе: мощный чёрный пёс и сильный мужчина. Оба опасные и непредсказуемые. Я засматриваюсь на них, сомневаясь. Но потом решаюсь принять приглашение. В память о той собаке из парка. Они с этим псом чем-то даже похожи.

Медленно подхожу и осторожно протягиваю руку, но дотронуться не решаюсь.

— Свой, — шепчет Алексей, обнимая собаку за шею.

Пёс тянет носом и смотрит настороженно, встаёт на лапы и тоже делает шаг ко мне. Обнюхивает сначала ступни, колени, а потом становится на задние лапы, опираясь передними о мои бёдра и притрагивается мокрым носом к ладони. Кажется, всё это время я не дышу, лишь глазами наблюдая за действиями собаки.

И тут пёс издаёт звук похожий на скулёж и ложится у моих ног, примостив огромную морду мне на ступни.

— Вау, — резко выдыхаю, поражаясь собственной смелости.

— Ты ему понравилась, — улыбается Шевцов и треплет собаку за ухом.

А я засматриваюсь на эту улыбку. Такую искреннюю и открытую, когда свет идёт из самой души, заставляя глаза улыбаться вместе с губами. И такую редкую.

— Откуда он у тебя?

— Бэтмэн? — лёгким хлопком по крупу Алексей отправляет собаку на своё место. — Это итальянский мастифф, или ещё эту породу называют кане-корсо. Его долго увечили на подпольных боях, а после травмы просто выбросили на улицу, где он и слонялся какое-то время, а потом попал в приют. Там я его и нашёл.

Вроде бы обычная история, но меня пробирает до костей. У Шевцова, вопреки тому, что мне неоднократно казалось, есть душа. И он открыл её такому же одинокому покалеченному созданию, как и сам.

Алексей застывает в метре. Воздуха в помещении становится мало. Он густеет, и лёгким всё труднее втягивать его. Я чувствую, как у меня дрожит нижняя губа, и приходится её прикусить, чтобы Шевцов этого не заметил.

— Чёрт! — неожиданно Алексей отворачивается, запустив пятерню в волосы. — Поехали, Яна, я отвезу тебя домой. И не смей заикнуться, что доедешь на автобусе.

Внутри копошится какое-то странное сожаление. Я зажмуриваюсь на мгновение, чтобы прогнать непонятное марево. Кажется, я схожу с ума, когда нахожусь со сводным братом в замкнутом пространстве.

— Хорошо, — отвечаю голосом, который едва узнаю. — Спасибо.

Через пару минут я обутая и уже в пальто жду Шевцова у порога. Набросив на лёгкий свитер кожаную куртку, Алексей обувает кроссовки и выпускает меня из квартиры, распахнув дверь.

В машине пахнет кожей и цитрусовым ароматизатором. Я плотнее запахиваю пальто и смотрю вперёд в лобовое.

— Замёрзла? — спрашивает Алексей, что-то нажимая на приборной панели, отчего салон сразу же начинает заполняться приятным теплом.

— Просто устала.

И я не лгу. Трудный день. Неделя. Месяц. Хочется спать. И, почему-то, жалеть себя. Я обещала самой себе не сваливаться снова в яму депрессии, но осень, хоть и является моим любимым временем года, всё же наводит меланхолию и грусть. Только в этот раз добавилась какая-то странная томительная тревога.

— Ты не против, если я дам небольшой круг? Надо заехать в клуб и кое-что забрать, — спрашивает Шевцов.

— Да, конечно. В смысле я не против.

Алесей сворачивает с центральной продольной трассы, и через десять минут мы подъезжаем к «Чёрному Дракону». Наверное, это место никогда не перестанет вызывать у меня дрожь.

— Если хочешь, подожди в машине, — Шевцов отстёгивает ремень безопасности и открывает водительскую дверь.

— Нет! — пугаюсь перспективы ожидать на тёмной стоянке. Пусть и в машине, но теперь ночь и темнота пугают меня сильнее, чем когда-то. — Я лучше пойду с тобой.

Главную дверь Алексей открывает своим ключом. В тёмном коридоре едва виднеется стойка ресепшна, подсвеченная только сигнализационной коробкой. Далее в коридоре слабо светятся дежурные лампы.

— Клуб сегодня закрыт на инвентаризацию. Занятий не было, — зачем-то поясняет мне Шевцов, но я уже знаю это от девушки, что говорила со мной по телефону. — На завтра срочно нужно закончить кое-какие отчёты, а я оставил флэшку в компьютере.

В самом зале больше дежурных ламп, отчего мягкий свет рассеивается в полумраке, создавая странное впечатление. Почему-то вспоминаю школу в небольшом городке, где я жила с тётей Соней. Там мы однажды засиделись в кабинете после новогоднего капустника, и потом в полумраке коридоров пустынного храма науки было даже слегка жутковато. Нечто подобное мне ощущалось и сейчас.