Звездные Морпехи - Йэн Дуглас

– Да, сэр.

– Отлично. Ну как, твои пехотинцы готовы?

– Готовы, сэр.

– Отделяемые модули проверены?

– Так точно, сэр. – Гарроуэй подавил в себе соблазн добавить ‹разумеется›. – Мы берем лишь самое необходимое плюс на всякий случай четыре ‹свиньи›.

– И взрывные устройства.

– Да, сэр.

– Отлично. Тогда передайте мое распоряжение. До старта осталось пятнадцать минут.

– Слушаюсь, сэр.

– Вольно, комендор-сержант Гарроуэй.

Гарроуэй отключил связь и вновь огляделся. В отличие он него лейтенант пребывал в относительном комфорте верхней палубы.

А не позвонить ли дядюшке, подумал он, но отказался от этой мысли, прежде чем она сформировалась окончательно. К чему нарываться на лишние неприятности? Приказ есть приказ. К тому же стоит только пойти вверх по цепочке субординации, как дисциплина и порядок тотчас дают трещину. Все-таки в субординации имелся свой смысл, и Гарроуэй стоял за то, чтобы ее соблюдать.

Да и знает ли дядя, что племянник служит в подразделении ‹Альфа›? Генералы, как правило, не обращают внимания на индивидуальные жалобы, а МЗЭП-1 ими просто не занимался. Гарроуэй понятия не имел, как дядя оказался на Фобосе. Единственное, в чем он был на сто процентов уверен – к нему, как к племяннику, это не имеет ровным счетом никакого отношения.

Трэвис Гарроэуй был Гарроуэем по материнской линии, однако, как и многие другие представители этого семейства за последние двести лет, он решил выбрать на Дне имени девичью фамилию матери. Его отца, специалиста по психотехнике, работавшего в компании ‹Даинейт Системс› в Атланте, звали Трэвис Крейг. Разумеется, он был огорчен, однако в конце концов понял выбор сына. Отец никогда не служил в армии, а просто женился на девушке по фамилии Гарроуэй. Только тогда он узнал, что такое армия и что значит носить это славное имя.

Черт побери, он сам еще подростком выбрал себе имя Гарроуэй в честь дяди. Последний в то время был лейтенантом, а потом капитаном и имел под своим началом взвод в составе первой дивизии морской пехоты. Многое из того, что Гарроуэй слышал в юности, разбудило в нем горячее желание выбрать военную стезю. Правда, куда большую роль сыграли семейные предания – рассказы о таких, например, легендарных фигурах, как майор Марк Гарроуэй по прозвищу Пески Марса, лейтенант Кейтлин Гарроуэй, капрал Джон Эстебан Гарроуэй и многие, многие другие. Очень многие. Нет, конечно, не все представители славного семейства Гарроуэев оказывались в морской пехоте, однако леденящих душу историй хватало с лихвой, так что любой, кому хотелось пойти служить во флот, должен был подумать дважды, прежде чем на свою голову принять такое решение.

Гарроуэй вздохнул. Уилки, разумеется, прав. Ему не место во взводе самоубийц. Правда, это еще не значит, что он в восторге от того, что приказано делать ему самому.

Взвод самоубийц. Именно так многие пехотинцы называли свое подразделение, хотя Гарроуэй, Кроум и другие младшие и старшие офицеры боролись с этим мнением. Потому что разделения на самоубийц и тех, кому повезет выжить, не будет. Здесь все в одной лодке.

И уж если погибать, то всем вместе.

И тем не менее трудно представить, как можно доставить ядерный заряд весом тридцать один килограмм и мощностью сто двадцать килотонн внутрь вражеского корабля и не думать при этом, что совершаешь самоубийство. Никто не знал, какими оборонительными устройствами располагают суда Охотников Рассвета. Никто не знал, что, собственно, представляет собой их экипаж. А корабли ксулов, судя по всему, несли на борту экипаж или по крайней мере были укомплектованы мобильными устройствами. Правда, со стороны эти корабли производили впечатление огромных, обладающих титаническим разумом тел скорее всего искусственного происхождения.

Интересно, располагают ли они средствами, отпугивающими от высадки на них сил противника? Чтобы тот не оставил после себя неприятные сюрпризы, как, например, пять ядерных взрывпакетов типа К-94?

Никто этого не знал. Правда, бойцы его разведывательно-штурмового взвода скоро узнают – даже если не смогут никому потом рассказать.

– Проверка снаряжения, – крикнул Гарроуэй. – Каждый проверяет своего товарища.

Пехотинцы поднялись попарно – за исключением Гарроуэя, поскольку комендор-сержант не имел пары. Он следил затем, как вверенные ему бойцы, проверив друг друга, двинулись по узкому проходу.

– Чьен! Проверь ремни с правой стороны. Они болтаются!

– Есть, сержант.

– Томашек! Укороти на напарнике ремень.

– Есть, комендор-сержант Гарроуэй.

Он продолжал осмотр бойцов, проверяя, в порядке ли снаряжение, однако куда важнее было показать, что он вместе с ними. Двенадцать из тридцати были зелеными новичками, только что из учебного лагеря, а двое из этих двенадцати, Истук и Лоуи, вызвались доставить на борт вражеского судна взрывные устройства.

Оба сидели рядом с правой стороны от прохода, и датчики их состояния показывали, что оба жутко трусят. Ну-ну. Впрочем, Гарроуэй поймал себя на том, что ему самому тоже страшно.

– Эй, морпехи, – обратился он к ним по каналу связи. – Как дела?

Гвинет Истук – бледная, рыженькая девушка из Себри, штат Кентукки. Рядовой Лоуи – чернокожий парень из Манчестера, штат Джорджия.

– Нормально, комендор-сержант, – ответил Лоуи.

– Все в порядке, – откликнулась Истук. – Ура!

– Держитесь поближе ко мне, поняли? Никакого ненужного героизма. Выполняйте приказы.

– Слушаюсь, комендор-сержант.

– Понятно, комендор-сержант.

– Из вас никто не собирается делать камикадзе. Вы просто проследуете за мной, оставите взрывные устройства и выйдете наружу. Вы меня поняли?

– Поняли, комендор-сержант. – Голос Гвинет Истук звучал ровно и твердо.

– Отлично.

Эх, был бы его дух столь же тверд, что и голос.

– Да… сержант, – произнес Лоуи. – А что, если эта штука лопнет, когда мы будем внутри?

На этот вопрос ни у кого не было ответа. Как-то раз морпехам уже случалось высадиться на поврежденный корабль ксулов. Они едва успели унести ноги: в считанные секунды неизвестно откуда взявшаяся черная дыра в буквальном смысле поглотила исполинское инопланетное судно.

– В таком случае нам всем хана, – ответил он как можно спокойнее. – Одно утешение, что это произойдет в один момент. Мы даже не узнаем, кто нас угробил. Главное, мы погибнем с чистым сердцем, зная, что эти ублюдки не смогут уничтожить человечество. Верно я говорю?

– Верно, сержант. То есть все в один момент – вжик, и нет!

– Еще быстрее.

Он не стал говорить о том, что столь же молниеносно вас унесут из жизни и ваши собственные ядерные заряды. Впрочем, им самим это известно не хуже, чем ему. В некотором роде оно даже к лучшему. Гарроуэй знал, большинство его подопечных страшится другого – получить серьезные ранения. Быстрая смерть куда предпочтительнее долгих физических мучений. В них жила убежденность – впрочем, ничем не подкрепленная, напомнил себе он, – что в лапах ксулов пленника ждет медленная и мучительная смерть.

Любой несчастный случай в безвоздушном пространстве имеет лишь один исход. Однако сейчас все его бойцы наверняка перебирали мысленно самые разные варианты.

– Пять минут! – раздалось по каналу связи. – Всем пристегнуться.

Гарроуэй вернулся на свое место и втиснул бронекостюм в пространство между капралом Висклоски и сержантом Бонилла.

– Ты думаешь, они распахнут перед нами парадную дверь? – пошутила Кроум по закрытому каналу связи.

– Черт их знает, – ответил он, ощущая, как автоматические ремни пристегнули его к креслу. – Главное, оставить им наши подарки.

– Понятно. У меня такое впечатление, что никакого плана у начальства нет, оно принимает решения по ходу дела.

– Похоже на то.

– А что, если мы не сможем осуществить высадку?

– В таком случае поступим по-нашему, по-пехотински, – ответил ей Гарроуэй. – Тактика трех ‹п›: придумывай, преодолевай, приспосабливайся.

– Предлагаю использовать голову Уилки в качестве тарана.

Гарроуэй никак не отреагировал на это предложение. Оставалось только надеяться, что Уилки не прослушивал личные каналы связи. К тому же лейтенант сейчас занят совсем другими вещами, причем куда более важными.

И все-таки каким образом штурмовой взвод проникнет внутрь вражеского корабля, если им не удастся нарушить целостность корпуса?

Гарроуэй, как и большинство пехотинцев, сидящих сейчас в этом отсеке, заранее изучил данные, полученные в результате изучения ‹Певца›, три столетия до этого обнаруженного под океаническими льдами Европы, и анализа столкновения с кораблем Охотников Рассвета у звездных врат Сириуса сто сорок четыре года тому назад. Ксулы располагали технологиями, на фоне которых космические суда землян смотрелись топорами каменного века.