Колонисты - Джек Кавано

— Мне неприятно говорить об этом, — внезапно сказал Коул, — но отчасти я виновен в смерти твоего отца.

Филип напрягся.

— Видишь ли, в тот день, когда его убили, он ехал на встречу со мной.

И Дэниэл Коул, словно желая что-то прочесть на лице своего собеседника, вперил в Филипа пронзительный взгляд. После недолгой паузы он наконец продолжил:

— Н-да… Ну так вот. Он ехал в Бостон, чтобы продать мне свою долю в компании.

— Едва ли я могу в это поверить, — раздался внезапно женский голос. Филип поднял глаза. Коул обернулся, не вставая с кресла. В дверях, изящно скрестив руки на груди, стояла Присцилла. В ее взгляде и тоне сквозила неприкрытая враждебность.

— Присцилла, дорогая, ты прекрасно выглядишь! — Дэниэл Коул оперся своими пухлыми руками на подлокотники и поднялся навстречу девушке. Однако холодное отчуждение в голосе заставило брата и сестру усомниться в искренности его слов.

Коммерсант приблизился к Присцилле, и та протянула ему руку. Он галантно принял ее и отвесил девушке легкий поклон.

— Извини нас, дорогая, — сказал он, — мы говорим о делах.

— Я прекрасно понимаю, о чем вы говорите, — парировала Присцилла. — Не могла не услышать этого. — Девушка с показным равнодушием прошла мимо Коула и плавно приблизилась к круглому столу в середине комнаты, как будто для того, чтобы поправить букет сирени. Филип разгадал ее маневр. Цветы мало занимали Присциллу, букет составила мать, она же принесла его в кабинет.

— Однако ж, господин Коул, мне кажется странным, что отец вдруг решил продать вам свою долю. Она приносила хорошие дивиденды — более четверти всего дохода семьи.

На Филипа осведомленность Присциллы произвела еще большее впечатление, чем на Коула. Тем не менее молодой человек сделал вид, что сказанное сестрой не было для него новостью.

— Откуда, дорогая, ты так хорошо знаешь о делах Бенджамина? — осторожно осведомился Коул.

Присцилла сунула палец в вазу, делая вид, что проверяет, достаточно ли в ней воды. Обнаружив, что ваза полна до краев, она поморщилась. После этого девушка невозмутимо извлекла откуда-то носовой платок и вытерла палец насухо.

— При всем уважении к вам, мистер Коул, — сказала она небрежно, — полагаю, что вас это не касается.

— А я, дорогая леди, полагаю, что вам не подобает заниматься делами, в которых вы ровным счетом ничего не смыслите, — проговорил с некоторым раздражением мистер Коул. — Сложные вопросы — прерогатива мужчин. А теперь, если вы не возражаете… — И коммерсант высокомерно указал Присцилле на дверь.

Девушка с немой мольбой взглянула на брата. Филип понял: Присцилла хотела, чтобы он разрешил ей остаться. Он и сам желал этого. Присутствие близкого человека помогло бы ему обрести уверенность в себе. Но как он будет вести разговор с Коулом, если тот увидит, что в делах он зависит от совета сестры?

— Мистер Коул прав, Присцилла, — сказал Филип. — Теперь этим занимаюсь я. Думаю, я справлюсь.

Взгляд девушки из протестующего стал гневным. Она поджала губы, и ее глаза наполнились злыми слезами. Мистер Коул улыбнулся — то ли с пренебрежением, то ли снисходительно.

В этот момент отворилась дверь, и на пороге возникла оживленная Констанция. В руках она держала поднос, на котором стояли две кружки имбирной воды, подслащенной патокой. Эти кружки испанского стекла, привезенные с острова Барбадос, Констанция доставала только по особым случаям.

— Угощайтесь, джентльмены, — сказала она нараспев, а затем с некотором недовольством обратилась к дочери: — Присцилла, что ты здесь делаешь? Неужели не видишь: мужчины заняты.

После этих слов Присцилле ничего не оставалось, как покинуть комнату. Между тем мистер Коул обернулся к Констанции, держась так, словно ее дочь и не появлялась в кабинете:

— Ты всегда была прекрасной хозяйкой, — изрек он, взяв с подноса одну из кружек. Констанция с благодарностью улыбнулась и, не желая мешать серьезному разговору, дипломатично вышла из комнаты.

Как только она затворила за собой дверь, мистер Коул без обиняков приступил к делу.

— Как я уже говорил, твой отец хотел продать мне свою долю. Я был готов выкупить ее за хорошие деньги. Теперь, принимая во внимание сложившиеся обстоятельства, а также из уважения к вашей матери, я готов поднять цену на пятьдесят процентов.

И Дэниэл Коул, шумно отхлебнув имбирной воды из кружки, небрежно откинулся на спинку кресла. Филип догадался, что он ждет благодарности. Молодой человек не сомневался: предложение гостя было очень выгодным, и если бы не семя сомнения, которое заронила в его душу Присцилла, он ответил бы согласием.

— Это очень щедрое предложение, — после недолгой паузы сказал он.

Коул кивнул.

— Тем не менее, если вы не возражаете, я хотел бы его обдумать. К сожалению, из-за похорон да и других неотложных дел я не успел ознакомиться с бумагами отца должным образом.

Лицо Коула омрачилось — казалось, солнце закрыла угрюмая грозовая туча.

— Сколько тебе на это нужно времени?

Филип на минуту задумался.

— Не более месяца.

— Месяца! — Коммерсант подскочил в кресле. В туче сверкнула молния.

Внезапная вспышка мистера Коула заставила Филипа вздрогнуть.

— Видите ли, сэр… в ближайшие дни мне предстоит одна поездка. На какое-то время мне придется отлучиться из дома.

— Поездка? Какая еще поездка?

— Это личное дело.

Коул покачал головой.

— Дело превыше всего, сынок. Остальное может подождать.

Филип тоже покачал головой.

— Ничего не попишешь, я должен сделать это до того, как начнутся занятия в Гарварде.

— Филип, позволь мне быть с тобой откровенным, — мистер Коул наклонился вперед, опершись локтями на колени. — Твой отец был мне близким другом…

Филип подумал, что на этот раз его собеседник, пожалуй, хватил через край. Молодой человек никогда не слышал, чтобы отца связывали с мистером Коулом какие-либо личные отношения. Насколько было известно Филипу, их объединяло одно: в свое время они оба ухаживали за его матерью. Если, конечно, не считать того, что отец приобрел долю в компании Коула. Ну да ладно, он пропустит это мимо ушей.

— …но у него был странный взгляд на вещи. Он не умел правильно определять приоритеты и никогда не уделял должного внимания делам. Посмотри, к чему это привело. Ну хорошо, благодаря щедрости чудаковатого старика вы имеете прекрасный дом. Однако согласись, глупо надеяться, что кто-нибудь вновь облагодетельствует вас. Скажу откровенно: из-за нелепого поведения Бенджамина ты, Филип, не можешь позволить себе роскоши отказаться от моего предложения. Он вел ваши дела из рук вон плохо. Вы в безвыходном положении. Без наличных денег вам долго не протянуть.