Триггер: Красный (СИ) - Мун Алекса

— Пошёл к черту, понял? — отходит от него, разворачивается. — Ты разрушил мою жизнь, дважды! Что ты ещё хочешь?

— Тебя! — делает шаг вперёд и девчонка упирается поясницей в подоконник. — Чтобы полностью принадлежала мне. Чтобы как тогда, голая ходила по квартире.

— Ты одержимый псих! — хмурится понимая, что снова в ловушке и снова она в проигрыше.

Он так на неё смотрит как никто никогда не смотрел. Будто она редчайшая диковинка во всем мире, и он сдохнет если она отстранится он него ещё, хотя бы на один ничтожный шажок. А она не отстранится, в этом вся ирония. Ей некуда идти, позади подоконник.

В темноте так опасно сверкают его глаза. Два драгоценных камня, таящие в себе загадку, необузданную глубину, но единственного чего он действительно хочет — это ее, и нет здесь никакой загадки. Все на поверхности.

— Поехали домой, — почти шёпотом. Упирается ладонями в срез подоконника, склоняясь над ней, утыкается в лоб.

Хочет большего. Хочет ближе. Но уже дуреет от того, что Алиса не отталкивает.

— Ты же понимаешь, что у нас ничего нормального не получится! — так же шёпотом в его приоткрытые губы. А в глазах неприятно щиплет. Кажется, именно сейчас она ломается.

— Я не хочу нормально, детка! Я хочу так как есть. С надрывом, на грани. — Проводит большим пальцем по скуле и зарывается ладонью в волосы. Ещё ближе.

Алиса закрывает глаза, чувствуя горячие дорожки на своих щеках. Слёзы.

— Как ты меня можешь об этом просить, после того, что сделал?

Его губы собирают солёные капли на подбородке, с ключицы и возвращаются к шее. Проводит языком, кусает нежную кожу и наконец доходит до любимых губ. Мягко целует и отстраняется:

— Я, и не на такое способен, — произносит серьезно, воспроизводя у себя в голове их «хоум-видео».

От ледяного тона кожа покрывается мурашками. Ведь это правда. Этот псих на многое пойдёт. Ему плевать на человеческую жизнь, тем более мнение. Есть только он и его желания.

Мысль о том, что и она хочет его, растирает в порошок. Она не признаётся. Пусть просто уйдёт. Почему он просто не уйдёт?

— Я не пойду с тобой, — смотрит в глаза давая лживую надежду, она обязательно за неё поплатится: — Сегодня, так, точно!

— Хорошо. — Соглашается. Кивает.

Он даст ей время. Переступит через себя. Но сегодня, без аванса он уйдёт, пусть даже надеется.

Подхватывает ее за бёдра и несёт к кухонному столу. Не давая очнуться, грубо впивается в губы, размещаясь между раздвинутых ног.

***

Он до сих пор слышит как рушится все то, к чему он так болезненно прикипел, что так любил. Бутылка была наполовину пуста, а время далеко за полночь, но грохот обвала его привычной жизни, вытеснял абсолютно все что его окружало, не помогал даже выпитый алкоголь. Боль, вокруг обосновалась боль.

Он не кинулся за ней, когда обнаружил что Алиса ушла. Не позвонил, не написал, хоть его пальцы нервно дёргались в сторону телефона, чуть ли не каждую секунду.

Попытался абстрагироваться, или попросту сдаться? А за что там бороться? За то, чтобы в очередной раз быть отвергнутым? Он знал что она не его. Как бы себя не переубеждал, не мечтал, не умолял.

И хоть она дарила ему ласку, но эта ласка была покрыта льдом. Да ему и этого хватало. Лишь бы она была рядом. Его любви хватит на двоих.

Не хватило.

Поэтому он здесь. А она там, вероятно с ним.

Не хочет возвращаться в квартиру, где каждый сантиметр напоминает о ней. Где боль осознания разорвёт на части грудную клетку, заставляя захлёбываться собственным отчаянием. Она больше не его..

Почему он бездействует? Мог бы вместо того, чтобы вливать в себя дорогущий алкоголь, вернуть ее. Забрать силой, ползать на коленях, простить. Его любви снова хватит на двоих.

Но он устал, просто, банально устал.

Порой, когда любишь, нужно отпустить. Отойти в строну. Время расставит все на свои места. Нет, оно не излечит, оно лишь поможет остудить эмоции.

Это бред собачий считать, что время лечит, потому что мозг, в подобные моменты любит издеваться по хлеще безжалостного зверя, истязать сердце и душу, проецируя самые лучшие, общие моменты. Они выжигают тебя, ты выгораешь. И сколько бы времени не прошло, если ты мучаешь себя, никакое время не поможет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Здесь только ты, сам, можешь себя спасти. Приструнить собственные эмоции ради того, кого любишь. Это не возможно: отпустить, забыть.. замкнутый круг, петля на его шее, она с каждой минутой стягивается, душа абсурдностью ситуации.

Поэтому он здесь. Пьёт в одиночестве до победно. Чтобы не на эмоциях. Чтобы остыть. Чтобы не унижаться. Чтобы забыться. Чтобы забыть.

Замечает какое-то копошение по левую руку, поворачивается пытаясь сфокусировать взгляд на побеспокоившем его тлеющий ад.

Саша.. И снова здравствуйте!

— Что ты здесь делаешь? — хмурит брови. — Я же сказал всем свалить!

— Но.. но как я могу оставить вас одного, в таком состоянии? — невинно хлопает ресницами.

Она не врет. С тех пор как Игорь появился в ее жизни, эта самая жизнь обрела смысл. Ей не хочется потерять эти крохи общения с ним. Хватается за любую возможность, только бы подольше остаться с парнем. Наивно. Глупо. Но, ничего с собой поделать не может.

Чтобы она делала с напившимся Игорем, который на голову выше и в разы тяжелее? Не знает. Но как минимум, она не оставит его одного.

— Очень просто. Взяла вещи и вышла за дверь.

Щеки девушки вспыхивают алым и, крепче вцепившись в пальто, что прижимала к себе, делает несколько неуверенных шагов в сторону двери.

Грубо. Какой же ты грубиян, Игорь Эдуардович!

— Стой! Бери стакан и садись рядом.

Саша замерла, не решаясь выполнить приказ.

— Решение работодателя, не обсуждается! — тычет в стойку со стаканами, а сам подливает себе новую порцию алкоголя.

12. Песнь о любви 

— Там, слева, включатель.

Саша наощупь проталкивает ключ в замочную скважину, проворачивая его несколько раз.

Игорь щёлкает включателем жмурится и, тут же валится с ног съезжая по стеночки.

На грохот отзывается писклявый лай собаки. Пушистый комок поскальзываясь, влетает в коридор и начинает громко лаять, заявляя свои права на территорию.

— Мими! Остынь! Свои.. — Саша садиться на корточки и начинает журить любимого питомца.

О Мими девушка совершенно забыла, когда приглашала Игоря к себе.

На часах было около двух ночи, а ее бос никак не унимался: пил и спаивал ее. Домой ехать отказался по непонятным ей причинам. А когда начал засыпать на стойке, мямля, что переночует здесь, Саша предложила поехать к ней.

Девушке не очень хотелось, чтобы сотрудники обнаружили его завтра в неподобающем состоянии. Лишние сплетни и неуважение — ни к чему!

Кое как затолкав парня в такси, девушка уселась рядом. Игорь свалился ей на плечо и практически, сразу же уснул. Так они и доехали.

Мими послушно отступил и, царапая ламинат острыми коготками, скрылся в том направлении откуда прибежал.

— Давай помогу могу, — блондинка протягивает парню руку, Игорь удивленно смотрит на вытянутую ладонь и его брови ползут вверх.

— Шутишь? Я в два раза больше тебя! — хватает ее и тянет на себя.

Девчонка валится на него, но почему-то оказывается под Игорем, прижата мужским телом. Горячие, алкогольное дыхание опаляет ее приоткрытые губки и Саша сглатывает, во рту резко все пересохло.

— В любом случае получилось бы только так. — Шепчет ей в губи, заворожено смотря на них. — Ты бы не подняла меня.

— Я постелю тебе на диване, — еле произносит. Кажется, она забыла как дышать. — Если ты, конечно, не против остаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не против.

Его дыхание тяжёлое и глубокое. Она чувствует как грудная клетка вжимается в ее замерзшую грудь, а его руки по миллиметру, осторожно, исследует ее тело.

Он так близко. Невозможно близко. Непозволительные картинки, одна за одной вспыхивают в пьяном сознании, унося парня куда-то в параллельную реальность, где они уже давно целуются.