Перемирия не будет - Мейси Эйтс

Сердце Феррана забилось быстрее. Он ничего не имел против того, чтобы спать с Самирой. Да и почему бы? Брак предполагает секс.

Пока желание не управляет им, пока он контролирует свою слабость, нет ничего плохого в том, чтобы спать с собственной женой.

Самира нахмурилась:

– Я не собираюсь обсуждать это при людях.

– Я понял. Тогда вернемся к улыбке. Завтра я попробую сделать так, чтобы ты улыбнулась.

– Каким же образом?

– Здесь неподалеку есть оазис. Я часто бываю там. Хочу показать его тебе.

– Я… – Шейх мог поклясться, что она подбирает слова поязвительнее, чтобы отказаться от его предложения. Но в последний момент она вдруг передумала: – Хорошо.

– Но нам придется добираться туда верхом. Машина там не пройдет.

– Верхом? – переспросила Самира.

– Да. Ты умеешь ездить верхом?

– Я… Я не знаю.

– Значит, поскачешь вместе со мной. Не возражаешь?

– Нет. – Она покачала головой. – Может быть… там я попробую улыбнуться.

Глава 8

На следующее утро Самира в нерешительности стояла перед огромным вороным жеребцом. Ферран уже сидел в седле, и ей нужно было сесть рядом с ним. А значит, прикоснуться к нему.

Но физический контакт с ним смущал ее. И это смущение было ей неприятно. Потому что она не понимала, что именно ее так беспокоит.

«Разумеется, тебя это беспокоит, – говорила она себе. – Он отдал приказ о казни твоего отца. Он виноват в твоих страданиях».

Но дело было не только в этом.

Она не привыкла к мужским прикосновениям. А Ферран был истинным воплощением мужского начала. Совсем не похожим на нее. Таким сильным. Таким… горячим. Она то и дело вспоминала, какое горячее у него тело. Может, у него лихорадка?..

Он протянул ей руку. Самира непонимающе посмотрела на нее.

– Тебе придется взять меня за руку, – произнес шейх.

Она вцепилась в его пальцы. Руку тотчас обдало жаром. Секунда – и она уже сидела на лошади позади Феррана. Она рефлекторно обхватила его за талию, приникнув к нему. Она сама не могла понять, что страшнее – упасть на горячий песок или продолжать сидеть так, прижавшись к его спине.

Его спина победила.

А может, стоило сесть вперед? Но тогда она окажется между его бедер. Нет, это было ничуть не лучше. Так, по крайней мере, она могла в любой момент спрыгнуть. Эта мысль слегка успокоила ее.

– Не волнуйся, это недалеко. Кажется, ты слишком напряжена, – сказал шейх.

– Какой мне еще быть, сидя верхом на лошади?

– Обопрись на мою спину и расслабься.

– Не вижу в этом необходимости.

– Попробуй устроиться поудобнее.

– Не получится.

– Жаль. Я же хочу, чтобы ты улыбнулась. Если тебе неудобно, у меня ничего не получится.

– Ты так говоришь, как будто от меня сплошные неудобства.

– Сейчас их куда меньше, чем во время нашей первой встречи, когда ты попыталась убить меня.

– Кто сказал, что я передумала?

Лошадь взяла с места, и разговор сам собой прервался. Вскоре у Самиры затекла шея. Она, не отрываясь, смотрела на удобную, надежную спину Феррана.

Может, положить на нее голову хоть на секунду? Только чтобы шея не так болела.

Она положила голову ему между лопаток, и ей стало удобнее. Она ощущала щекой мокрую от пота ткань его рубашки, слышала, как сердце колотится в его груди, как напрягаются его мышцы, когда он гонит коня через знойные пески пустыни. Она вдыхала запах его кожи, и ей он казался приятным. Хотя это по-прежнему тревожило ее. Его тело было скрыто рубашкой, но она помнила рельефность его мышц, помнила полоску волос, спускавшихся к низу живота. Все это привлекало ее… гораздо сильнее, чем следовало.

Самира отвела глаза к линии горизонта, стараясь не думать о теле Феррана.

Казалось, скачка будет продолжаться вечно. Самире стало жарко, ее тревога все нарастала. Вопреки ожиданиям, за время поездки она так и не привыкла к ощущению его тела, тесно прижатого к ней, – оно по-прежнему оставалось волнующим и тревожным.

– Ну вот мы и на месте, – наконец произнес Ферран, прижимаясь к ее бедрам.

Самиру словно пронзило электрическим током. Она крепко вцепилась в него, не зная, что делать, – попытаться удержаться или, наоборот, с криком броситься в безлюдную пустыню. Черт возьми, что же с ней происходит?

Она огляделась – и почувствовала, что напряжение наконец-то покидает ее. Оазис был прекрасен. Пятно буйной ярко-зеленой растительности выделялось на фоне выбеленного яростным палящим солнцем неба и светлых песков.

– Оставайся в седле, – предупредил Ферран. Спрыгнув на землю, он повернулся к Самире, открывая ей навстречу руки, словно в объятии.

– Ты серьезно? – спросила она.

– Ты о чем?

Легко спрыгнув со спины лошади, Самира ловко приземлилась на ноги:

– Я не оранжерейный цветок, Ферран. Помни об этом. Лучше скажи, где мы остановимся.

– Устала?

– Перестань или я тебя укушу. Не забывай, я должна тебе один укус.

– Думаю, я был бы не против. – Он внимательно посмотрел на нее.

– Не понимаю.

– Это пока. Подожди, пока мы поженимся, habibti. Тогда ты все поймешь.

Самира почувствовала, как в ней вновь поднимается гнев и одновременно – та самая волна жара, о которой она хотела забыть.

– Ты как-то укусил меня, – проговорила она. – Но я ничего не почувствовала.

Внутри у нее все напряглось: ее ложь воскресила в памяти ощущение его зубов на коже. Это было… очень интимно. И в этот момент для нее, кажется, что-то начало проясняться.

Подхватив коня под уздцы, шейх двинулся куда-то в сторону.

– Ты куда? – окликнула его Самира.

– Ты, кажется, хотела увидеть наше убежище на эту ночь?

– Конечно. Пойдем.

Они двинулись в глубь оазиса, вдоль скальных навесов и стены деревьев, становившихся все выше по мере приближения к воде.

Вода была недвижна, как стекло. В ее гладкой поверхности отражались солнце, деревья, небо.

– Необыкновенно! – в восторге выдохнула Самира. – А… здесь нет животных?

– Они мне редко показываются, ведь я всегда жгу костер по ночам, – отозвался Ферран. – Кроме того, недавно был дождь, так что воды вокруг много. Но под ноги смотреть стоит – здесь могут быть змеи.

– Не люблю змей. – Самира кинула испуганный взгляд на землю. – Они иногда заползали в комнаты, где мы жили. Однажды я даже видела гадюку.

– Сегодня можешь их не бояться. Я разожгу костер. Пойдем, моя палатка там.

Она двинулась за ним в глубину оазиса, к дальней стороне озера, и вдруг резко остановилась:

– Я бы не называла это палаткой.

У «палатки» были стены и окна, а сверху было натянуто широкое полотнище, удерживаемое кольями, намертво вбитыми в землю. От входа тянулся небольшой настил, обрывавшийся прямо над водой.