Мои дорогие мужчины - Нора Робертс

Филип открыл было рот, чтобы выразить протест, но Этан отрицательно покачал головой.

– Думаешь, большое удовольствие – две недели нянчиться с нахальным чудовищем? Я всю свою жизнь пустил под откос!

– Большое дело! – Сет побелел, как простыня, и приготовился к неминуемому удару, но отступать не собирался. – Тоже мне жизнь. Собирать трофеи и трахать женщин. Катись, откуда пришел, и продолжай в том же духе! Мне плевать!

От бешенства и отчаяния у Кэма перед глазами поплыли красные круги.

Но внезапно вместо своих рук на плечах Сета он увидел руки отца – не Рэя, а человека, который регулярно и небрежно избивал его самого на протяжении всего детства. Решив, что необходимо остановиться, прежде чем он сотворит нечто непростительное, Кэм бросил Сета обратно на стул.

– Если думаешь, что я остался здесь ради тебя, ты ошибаешься, – тихо сказал он. – Я остался ради Рэя. Ты вообще представляешь, куда швырнет тебя государственная система, если хоть один из нас решит, что ты не стоишь хлопот?

«Приемные семьи, – подумал Сет. – Чужие люди. Или, еще хуже, она!» Чтобы остановить дрожь в ногах, он зацепил их за ножки стула.

– Вам плевать на то, что они сделают со мной!

– И опять ты ошибаешься, – Кэм очень старался, чтобы голос его звучал ровно. – Не хочешь благодарить – прекрасно. Мне не нужна твоя чертова благодарность. Но начинай проявлять хоть какое-то уважение. И начинай немедленно! Ведь не только я могу надрать твою чертову задницу, приятель. Нас трое.

Кэм снова сел и подождал, пока гнев не утихнет окончательно.

– Сегодня здесь был социальный работник. Спинелли, Анна Спинелли… Так вот, она очень озабочена обстановкой.

– Что плохого в обстановке? – поинтересовался Этан. Он решил, что неприятная стычка разрядила атмосферу и теперь можно переходить к деталям. – Отличный крепкий дом, нормальный район. Хорошая школа, уровень преступности низкий…

– По-моему, под обстановкой подразумевался я. Ведь на данный момент только я здесь присматриваю за парнем.

– Мы все трое будем опекунами. – Филип налил стакан холодного чая и, как бы между прочим, поставил его на стол рядом с тарелкой Сета, решив, что у парня наверняка пересохло в горле. – Я связался с адвокатом после твоего звонка. Предварительная документация будет готова к концу недели. Затем испытательный срок с регулярными проверками домашней обстановки, беседами, выводами. Если не возникнет какое-нибудь серьезное препятствие, я не вижу никаких проблем.

– Спинелли – вот наша проблема! – Кэм немного успокоился и взял добавку цыпленка. – Терпеть не могу профессиональных благодетельниц. Такая серьезная, такая важная – несмотря на великолепные ноги… Я знаю, что она разговаривала с парнем, но он не намерен передавать их разговор, так что я поделюсь своим. Она выразила сомнение в моей пригодности к роли опекуна. Холостяк, без постоянной работы, без постоянного места жительства.

– Нас трое, – хмуро заметил Филип. Он почувствовал себя виноватым, и ему это не понравилось.

– Я ей так и сказал. Но мисс Спинелли с роскошными итальянскими глазами указала на тот печальный факт, что на самом деле только я живу здесь с ребенком. И тактично намекнула, что из нас троих я – самый неподходящий кандидат. Так что выход у нас один: мы будем жить здесь все вместе.

– Что значит – жить здесь?! – Филип уронил вилку. – Я работаю в Балтиморе. У меня там квартира. Как я смогу жить здесь и работать там?

– Будет нелегко, – согласился Кэм. – Еще труднее будет запихнуть все твои костюмы в шкаф в твоей старой комнате.

Пока Филип пытался найти достойный ответ, Этан барабанил пальцами по краю стола. Он думал о своем маленьком, но таком удобном и привычном доме. О его тишине и покое. Сет не отрывал взгляд от тарелки, однако Этан заметил, что парень встревожен и озадачен.

– И сколько времени, по-твоему, это займет?

– Не знаю, – Кэм обеими руками вцепился в шевелюру. – Полгода, может, год…

– Год?! – Филип в ужасе закрыл глаза. – Господи!

– Поговори с адвокатом, – предложил Кэм. – Посмотри, что к чему. Но мы должны выступить против социальной службы единым фронтом, иначе парня заберут. А вот мне придется найти работу.

– Работу? – Забыв о собственных неприятностях, Филип усмехнулся. – Тебе? И что ты собираешься делать? В Сент-Крисе не проводятся гонки. И Чесапикский залив, благослови его Господь, не Средиземное море.

– Найду что-нибудь. Я не претендую ни на что особенное. Во всяком случае, мне не понадобится костюм от Армани, – сказал Кэм и заметил, что аппетит все же пропал. – Насколько я понял, Спинелли вернется завтра, самое позднее – послезавтра. К этому времени мы должны все уладить и вести себя так, будто знаем, что делаем.

– Я могу взять отпуск пораньше. – Филип мысленно распрощался с двумя неделями блаженства, которые планировал провести на Карибском море. – Выиграем полмесяца. За это время я поработаю с адвокатом, разберусь с социальным работником…

– Я сам с ней разберусь, – Кэм слегка улыбнулся. – Она мне понравилась. Надо же извлечь из ситуации хоть какую-то выгоду! Конечно, все зависит от того, что парень сказал ей сегодня.

– Я сказал, что хочу остаться, – пробормотал Сет. Он с трудом сдерживал слезы и не прикасался к еде, лежавшей на его тарелке. – Рэй говорил, что устроит все так, чтобы я мог остаться…

– А мы – то, что осталось от Рэя. – Кэм подождал, пока Сет поднимет глаза и посмотрит на него. – Так что теперь мы все устроим.

Позже, когда поднялась луна, Филип стоял на причале и смотрел на серебристую лунную дорожку на темной воде. В холодном влажном воздухе еще чувствовалось дыхание зимы, не желавшей уступать место весне.

И это соответствовало его настроению.

Его совесть яростно сражалась с честолюбием. За две короткие недели все его детально разработанные и не менее детально претворяемые в жизнь планы разбились вдребезги.

Он еще не пришел в себя после потери отца, а от него уже требуют все бросить и переселиться сюда.

Ему было тринадцать, когда его взяли к себе Рэй и Стелла Куин. Большую часть тех тринадцати лет он провел на улицах, всячески уклоняясь от государственной воспитательной системы. Он был опытным вором, отчаянным драчуном, и мерзость своей жизни заглушал алкоголем и наркотиками. Поделенные между бандами кварталы Балтимора были его домом, и после одной из перестрелок он остался истекать кровью на улице. Филип приготовился умереть и не особенно жалел об этом. Он был даже рад покончить с той проклятой жизнью.

И действительно, жизнь, которую он вел до того, как упал окровавленный в забитую отбросами сточную канаву, кончилась в ту ночь. Он выжил и почему-то – он так никогда и не понял почему – оказался нужным Куинам. Они открыли перед ним тысячу дверей в новую, увлекательную жизнь, а Филип все никак не мог поверить в их бескорыстие. Но, несмотря на то, что он сотни раз пытался захлопнуть те двери, Куины не сдались.