Смотри сердцем. Ясновидящая для Генерала - Карина Родионова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После пробежки и полосы препятствий отправляюсь в душ. Ледяные струи бодрят похлеще любого напитка для бодрости, так что я просыпаюсь окончательно. Еще одно из требований Школы – закалка. Холодный душ – не моя прихоть, а обязательное условие.
Далее – уборка. В Школе нет слуг, мы сами содержим в порядке свои помещения. В общих залах и коридорах на уборку назначаются дежурные, а свои комнаты мы убираем своими руками и за порядком в них жестко следят наши кураторы.
– Оська, идешь на завтрак? – спрашивает меня Лиса, одна из двух моих соседок по комнате.
Вообще-то она Елизавета, но внешне так напоминает лису, что прозвище прочно прикрепилось к ней. Рыженькая, с хитрыми глазками, она обладает аппетитной фигуркой с соблазнительными формами и тонкой талией. Лиса – не просто красавица, она у нас профессиональная сердцеедка. Флиртует – как дышит. Это часть ее обычного образа и ее особенное умение. Она виртуозно соблазняет, запудривает мозги и большинство мужчин сами не замечают, как выбалтывают ей все свои тайны и готовы выполнить любое ее желание. Впрочем, и на женщин ее обаяние действует – они нередко проникаются к ней симпатией. Правда, неосознанная ревность по отношению к этой сердцеедке иногда пересиливает ее природное обаяние, приводя к не очень приятным последствиям.
– Да, сейчас! А Пума где? – спрашиваю я.
Пума – вторая наша соседка. Гибкая и сильная, она напоминает хищную кошку. И в этом – одно из ее особых умений. Ее абсолютное владение собственным телом приводит меня в восторг. На полосе препятствий она легко обходит самых сильных и быстрых парней, вскарабкиваясь на стену с такой скоростью, будто она и правда – кошка. В рукопашном бое она также с легкостью побеждает самых крутых ребят, и в первую очередь не за счет силы, а за счет ловкости и быстроты реакций. Я порой даже не успеваю увидеть, что она сделала, как противник оказывается лежащим на лопатках.
Еще одна особенная способность Пумы – умение становиться незаметной. Она, словно хамелеон, вдруг как-то сливается с окружением и далеко не всякий может ее увидеть, если она того не хочет. Впрочем, на меня это не действует, потому что я вижу не глазами, а от моего внутреннего взора ей скрыться не удается..
– Пума на задании. Так что сегодня мы без нее, – сообщает Лиса.
Идем завтракать. В столовой шумно и людно, но мы легко протискиваемся между крепких тел парней и внаглую вклиниваемся в толпу перед раздачей. Сзади раздается недовольное бурчание, но Лиса, обернувшись, улыбается такой улыбкой, что оно тут же стихает, сменяясь восхищенными вздохами.
Кормят нас, как я уже говорила, без особых изысков. Поскольку меню ориентировано на здорового молодого парня, тут делается упор на белковые продукты. В первые месяцы в Школе у меня на таком питании в сочетании с физической нагрузкой сильно менялись формы тела. Сперва я просто худела, одежда, которую мне выдали тут, висела на мне мешком, из-за изменений размера, так что ее приходилось менять каждый месяц, а то и чаще. А потом у меня начали появляться мышцы, я подкачивалась, тело становилось более рельефным, подтянутым. И хотя девичьи формы, конечно, никуда не делись, их пропорции поменялись. Грудь среднего размера и подтянутая попка хорошо смотрятся в сочетании с довольно тонкой талией и плоским животиком. Но я, в отличие от Лисы, стараюсь не демонстрировать свои формы, предпочитая в стенах Школы мальчишеские штаны и довольно просторную рубаху. В людные места, вроде соседнего поселка, я выхожу в скромном платье послушницы монастыря, затягивая волосы, которые в распущенном виде у меня спадают почти до лопаток, в скромную прическу а ля пучок. На глазах у меня черная повязка. Мастер настоял на том, чтобы на людях я носила эту повязку, несмотря на то, что глаза мои, хоть и незрячие, внешне в полном порядке. Разве что можно заметить, что я смотрю не на собеседника, а скорее сквозь него. Это потому что я смотрю не глазами, а другими органами чувств. Даже не могу определить, какими именно. Я просто вижу внутренним зрением.
Выходя за пределы Школы, я также беру с собой трость. На вид – самая обычная трость слепого человека, так необходимая ему для ориентации в пространстве. В моих же руках она может стать весьма опасным оружием. Но об этом никому знать не стоит.
В-общем, впечатление я создаю несчастной слепой монашки, которой только и остается, что уповать на милость божью, да доброту человеческую. Это мой основной образ.
На самом деле это был не единственный мой образ, были и другие. Например, образ мальчишки лет 14. Для него, правда, приходилось надевать специальный, довольно жесткий корсет, туго перетягивающий мою грудь, и поверх надевать просторную рубаху. Штаны тоже были широкие, мешковатые. Волосы подбирались особым образом, так, чтобы казались короче и по большей части прятались под объемным картузом. Разбитые ботинки вроде тех, которые мне в свое время выдала Агата, завершали образ. Ну и грим, конечно, накладывать приходилось. Особенный, делавший черты моего лица немного грубее, а лицо казалось чуть шире, чем оно есть на самом деле. Чумазые разводы на физиономии тоже входили в этот грим. На пальцах рук наклеивались ногти поверх моих, как это делают девицы в высшем свете. Но если они наклеивают красивые и ухоженные накладные ногти, то для этого образа я, наоборот, наклеивала короткие обгрызенные и с “грязью” под ними. Руки приходилось намазывать специальной мазью, от которой создавалось впечатление, что кожа на них грубая и обветренная. Но поскольку совсем спрятать мои изящные девичьи ручки не получалось, на них еще дополнительно приходилось надевать грубые старые перчатки с обрезанными пальцами. Создавалось впечатление, что перед нами стоит бездомный или просто нищий пацан с улицы.
Были в моей коллекции и образ старухи, и образ светской львицы. Впрочем, в плане светской львицы мне было очень далеко до Лисы, вот кто идеально изображал избалованную аристократку! Но всех нас учили тому, как вести себя в высшем обществе. Начиная с манер и этикета, заканчивая правильным подбором одежды и украшений, владением искусством макияжа
