Падшие - Виталий Сергеевич Останин

Его взгляд сказал мне о многом. Например, о том, что он капец как сильно злится на Карину. В основном, за то, что она привела к его порогу вторую сторону конфликта. А еще о том, что он очень удивлен нашим присутствием перед экраном домофона. Точнее, что мы стоим здесь вдвоем.

— Ну, Кара, наворотила ты дел… — начал было он, но я его прервал.

— Карина. Сейчас же отгони машину подальше, и сожги ее. — произнес, сам удивляясь тому, как властно звучит мой голос. — Затем возвращайся.

У Валеры глаза на лоб полезли, когда он увидел кроткую и послушную суккубу, молча кивнувшую, и отправившуюся выполнять приказания. Потом встрепенулся, нажал кнопку домофона, открывая ворота. И когда проклятая зеленая «веста» скрылась с экрана, спросил у меня.

— Что произошло, пока меня не было?

— Дохрена всего, Валера! — выдохнул я. И вывалил на него все, что случилось в этом помещении, пока он разбирался с адептами.

Почему-то, ему я доверял больше, чем Карине. Может, потому, что он не пытался сдать меня ночным гостям, и не собирался убивать. Да, он и клятву, конечно, не приносил, в отличии от суккубы, но при этом делится с ней своими переживаниями мне казалось опасным, а с ним — нет.

В конце концов, мне физически требовалось доверится кому-то! А Валера, к тому же, упоминал, что является нейтральной стороной. В то время, как девушка — явно заинтересованной.

— Дела! — задумчиво протянул мужчина. — Так ты, получается, только частично пробудился. Но при этом — сразу с Печатью Силы? Странно, но почему я до сих пор вижу в тебе человека? Но теперь хотя бы понимаю Кару.

— В каком смысле? — тут же насторожился я.

После предательства лилиту мне теперь везде это мерещилось. Вот это вот его «теперь понимаю», оно вообще о чем? Что он тоже станет моим врагом и захочет сдать тому, кто меня ищет?

— В том, что она увидела шанс встать под сильное Пламя. Причем, сразу в ряды ближних слуг. В современном мире, где расклады сил не меняются десятилетиями, это очень хороший… скажем так, шанс сделать карьеру.

Разговаривая, мы с ведьмаком спустились обратно в подвал. Там он усадил меня за стол, налил еще чая, и начал, наконец, рассказывать то, что я хотел узнать. Правда, ему пришлось сделать несколько отступлений в сторону древней истории, а то, по его словам, я бы ничего не понял.

И вот что получалось. Элохим, которых он упоминал перед тем, как заявились нежданные гости — это Первые. Люди за века придумали им кучу названий, от ангелов, до рас, которые жили на Земле задолго до возникновения человечества. Какое-то время они даже богами значились, что тоже нашло отражение в нашей истории, точнее — в мифологии. Все эти Зевсы, Посейдоны, Сеты и Велесы — это и были элохимы. Элохим, точнее.

А вот те, кого эти любвеобильные существа наплодили в союзе с обычными людьми, как раз и стали называться полукровками. Геракл, например. Другие полубоги…

— Чет я запутался. — помотал я головой. — Так кто они такие?

Удивительно, но пока я общался с ведьмаком, то совершенно не чувствовал в себе чего-то такого, что проявлялось в разговорах с Кариной. Незнакомого себя, который обладал холодным голосом, и пугающего решительностью. Я снова был нормальным восемнадцатилетним парнем.

— Да кто бы знал, Кеш. — хмыкнул Валера. — От момента их первого упоминания до сегодняшнего дня, прошли тысячелетия. Эпохи сменились. Если и были какие-то сведения, заслуживающие доверия, то они либо уничтожены, либо находятся в руках Первых. Самая распространенная теория происхождения элохим — Падшие.

— Демоны?

— Ангелы, точнее. В смысле, демоны, которыми их знают люди, это ангелы, что пошли против Творца. Могущественные существа, способные повелевать стихиями, сравнивать горы и осушать моря. А не те склизские рогатые уродцы, какими их принято изображать.

— И Господа?.. В смысле, я, получается, потомок этих вот… Падших?

В голове это плохо укладывалось. Но в то же время не вызывало какого-то особого противоречия.

— Дальний! — хохотнул Валера. — Седьмая вода на киселе. Давай я попробую составить примерное генеалогическое древа этого вида, чтобы тебе понятнее было.

Он придвинул к себе тот листик, на котором раньше рисовал треугольник, перевернул на другую сторону и принялся рисовать новый чертеж. Несколько больших кружков сверху, от них стрелки вниз, к более мелким. Попутно объясняя, что он тут изображает.

— Вот смотри. Если мы возьмем за основу версию с ангелами-отступниками… сами они сейчас в Тартаре, кстати. Это такое место, где провинившиеся могущественные существа ожидают суда. У греков он тоже был, Тартар, в смысле. И там содержали титанов — предтеч олимпийских богов. Улавливаешь сходство? Но я не об этом. Элохим, — он ткнул в крупные кружки, — в нашем мире явление экстраординарное. Никто уже столетиями их не видел. А правят тут дети элохим и людей — полукровки-нефилимы. Те, кого Кара называет Господами, хотя полное название — Бессмертные Господа. А общее название — Падшие.

Карандаш ткнул в россыпь мелких кружков.

— Но как я могу быть этим самым Бессмертным Господином? — возопил я. — Мне всего восемнадцать!

Ведьмак рассмеялся. Но не обидно, а так, по доброму.

— Видишь ли, какая штука. Бессмертными их называют не потому, что они живут вечно. Дело в том, что они бессмертны своей сутью. Тело стареет, может быть убито, но Пламя — то, что люди назвали бы душой, всегда перерождается. В новом теле. Как правило, уже к шести годам, Господа вспоминают себя, и быстренько занимают положенное им место в иерархии. Но вот с тобой почему-то не так… Кстати, это ведь может быть причиной, почему тебя хотели убить!

— Что я ничего не вспомнил?

— Да нет же, балда! Предположим, что ты Господин, который умер и переродился. Но имел много врагов среди своих же. Они начали тебя искать, но ты предполагал такой вариант, и затормозил пробуждение Пламени на больший срок. А когда оно все же стало пробуждаться, враги нашли тебя решили отправить на очередное перерождение! Может быть даже не в первый раз уже. А? Как тебе версия?

Мне осталось только за голову схватиться. Мало того, что со мной происходит лютая странь, так я еще и не человек вовсе. Какой-то полукровка-нефилим, которого сородичи так «любят», что убивают после каждого