Коварство Марии-Луизы - Эдмон Лепеллетье

Сделав все эти распоряжения, Марсель принялся разбирать заграждение у ворот и впустил стучавших.

Оба кавалериста вошли с предосторожностью, беспокойно оглядываясь по сторонам. Увидев накрытые столы во дворе, полные бочки и жбаны, а также женщин, снующих взад и вперед, вообще всю эту мирную обстановку, они состроили довольную гримасу.

– Хорошо, хорошо, друзья! – закричали они и, обернувшись назад, стали делать знаки своим товарищам, собравшимся на равнине вокруг офицера и, по-видимому, ожидавшим результата разведки двух товарищей.

Вскоре часть отряда двинулась, направляясь к ферме с осторожностью, медленным шагом.

Марсель, с беспокойством наблюдавший за этим движением, обращаясь к Жану Соважу, радостно воскликнул:

– Судьба благоприятствует нам; посмотри, только эти решаются направиться сюда, а остальные, не рассчитывая найти на ферме достаточно корма для всех, предоставляют первым утолить здесь свою прожорливость, а сами пойдут дальше на поиски добычи. Мы, значит, будем иметь дело приблизительно с пятьюдесятью всадниками, ну, а это нам по силам; все идет великолепно!

При этих словах Марсель радостно указал на огромный отряд неприятеля, который после некоторых колебаний и Переговоров повернул обратно и скрылся на горизонте.

Его предположения были верны. «Освободители» держались определенного метода в своих нашествиях: они избегали появляться на фермах и в деревнях в слишком большом количестве, не надеясь найти там достаточно припасов и прочей добычи. Они знали, что Франция богата и что, идя далее, они удовлетворят свои аппетиты.

Офицер несколько отделился от своего отряда, переправился через ручей и вежливо обратился к Марселю, стоявшему на пороге фермы. Марсель был очень бледен и старался сохранить хладнокровие.

– Вы владелец этого дома? – спросил офицер на великолепном французском языке, прикладывая руку к своей шапке.

Марсель молча поклонился.

– Я явился просить у вас гостеприимства для моих людей. Надеюсь, что вы окажете его нам с готовностью, как делали то все ваши соотечественники, которые не принадлежат к мятежникам и знают, какого приема заслуживает войско союзников их императорских величеств, явившееся освободить вас от тирана Бонапарта и, водворив здесь мир и порядок, восстановить законное правительство.

Марсель ответил весьма кратко:

– Вы находитесь здесь по праву войны, поступайте как вам заблагорассудится!

При этих словах он указал на двор, где стояли столы, уставленные яствами.

Офицера этот вид привел в веселое настроение и он сказал:

– Я вижу, что вы очень рассудительный француз. Впрочем, таковых, к счастью, много в этой стране. Так, например, господин Турпэн, мэр Шалона, принял нас очень радушно, со слезами на глазах, и просил нас, чтобы мы сами роздали населению города белые кокарды.

– И что же, шалонцы повиновались этому мэру? Они приняли кокарды, переданные им через вас?

– Конечно, Боже мой! – ответил офицер, сбивая грязь с сапог. – Впрочем, раздача значков производилась в здании мэрии. Взвод моих солдат присутствовал при этом… на случай появления какого-нибудь упрямца.

– Ах, значит, были и упрямцы! – произнес Марсель, весь дрожа от внутреннего волнения.

– Да, были и такие, главным образом среди черни. Лучшие люди, почтенные граждане, владельцы поместий по соседству, все охотно кричали: «Да здравствует король! Да здравствуют союзники!» – и с видимым удовольствием нацепляли на себя белую кокарду. Мы пожимали друг другу руки и пили вместе ваше прекрасное игристое вино. Это было прелестно!

– А как поступали с упрямцами?

– Смотря по тому, кто они были. Женщин, принимая внимание их пол, щадили, ну а с мужчинами поступали иначе. Многие с негодованием срывали королевский знак отличия и топтали его ногами; были и такие, что осмеливались провозглашать узурпатора. Их расстреливали. Что же делать! Мятеж, вы понимаете! К этому вынуждает война… Но здесь, – поспешил прибавить офицер, – я вижу, не придется прибегать к таким крайним мерам. Я счастлив, что встречаю здесь такой любезный прием. Пожалуйста, скажите, как называется эта ферма.

– «Божья слава».

Офицер продолжал:

– Я вижу, на этой ферме «Божья слава» вы хорошо умеете принимать друзей – ваших неприятелей. Столы уставлены яствами, выкачены бочки. Мой привет вам, господин фермер! – при этом он протянул руку Марселю.

Но тот сделал быстрое движение, указывая на ручей и говоря:

– А ваши лошади? Разве вы не боитесь, что они убегут или утонут?

Офицер оглянулся назад.

– Не беспокойтесь! – сказал он. – Они сами сумеют найти себе пищу и уберечься от всякой опасности.

Благодаря такому обороту разговора Марсель избежал необходимости подать офицеру руку. Во избежание новых проявлений любезности, он предложил врагу последовать за ним на кухню, где ему дадут поесть.

Встретив такое гостеприимство на ферме, что было далеко не везде на их пути, офицер, весело улыбаясь, сел за стол, приглашая Марселя последовать его примеру.

– Быть может, вы окажете честь составить мне компанию? – спросил он.

– Благодарю вас! Я уже ел и к тому же мне необходимо позаботиться, чтобы ваши солдаты не имели ни в чем недостатка, – сказал Марсель с незаметной иронией в голосе. – Впрочем, будьте покойны, – добавил он с более подчеркнутой иронией, – это не помешает мне оказать и вам мое внимание!

– Сделайте одолжение! Право, я искренне благодарен вам, – сказал офицер, с жадностью уплетая поданную ему холодную дичь.

Марсель удалился. Тихо, крадучись, чтобы не привлечь внимания «освободителей», с жадностью накинувшихся на еду и вино, он пробирался в амбары, в конюшни, в комнаты, где были спрятаны крестьяне, подбадривал их и велел быть начеку, чтобы не быть застигнутыми врасплох и по первому сигналу быть готовыми броситься на неприятеля. Затем он спустился во двор, где оргия была уже в полном разгаре.

XI

С дикой радостью «освободители» набросились на початые бочки вина. Вооружившись деревянными ведрами, лоханками, кувшинами, мисками они ринулись к розовым и белым струям вина, бившим из бочек, и с жадностью утоляли жажду. Алчное стадо, никем не руководимое, теснилось, толкалось вокруг бочек, пожирая их глазами и обхватывая руками, как бы желая тем ускорить течение живительной влаги. К более счастливым, завладевшим бочками, проталкивались другие и, за неимением чашек и кубков, подставляли под краны свои засаленные шапки или кожаные сумки. Некоторые из запоздавших, не запасшиеся сосудами, прямо расталкивали товарищей, находившихся в более благоприятных условиях, сбивали насосы и, ложась на живот, ловко направляли струю вина из бочки прямо к себе в рот.

Этот способ питья вызвал ссоры, жалобы, угрозы и драку.

Пившие ничком поднялись, опрокинули жбаны, разбили миски у более счастливых сотоварищей и заставили всю толпу пить из пригоршней, шапок, патронташей.

Слышалась глухая брань, предвестница кровавой бури, оргии и боя.

Один из солдат крикнул:

– Вышибем дно у бочки!

Долгие громкие крики, поднявшиеся вслед за этими словами, показали, что совет пришелся по вкусу и вызвал сочувствие.

Через минуту уцелевшие еще бочки были выкачены на середину двора, и скоро лиловатые потоки побежали на землю, на которую падали солдаты, шатавшиеся между опрокинутыми бочками.

Марсель, стоя на пороге кухни, холодно и спокойно смотрел на все более и более разгоравшуюся оргию, подобно моряку, который, стоя у борта своего корабля, осматривает горизонт, определяет силу ветра, напор волн и затем говорит: «Через два часа будет ураган». Ему хотелось ускорить наступление урагана.

Один из солдат, заметив Марселя, принял его за хозяина, спотыкаясь и улыбаясь подошел к нему и сказал:

– Хорошая водка. Где водка?

у Марселя вырвался жест отвращения. Он мог бы прогнать одним толчком это животное, упившееся вином, разлившее его по земле и все еще не удовлетворенное. Однако он только отодвинулся, вынужденный сдержать свой гнев, и ответил:

– Тебе сейчас дадут водки. Хорошей!

Он подал знак, и тотчас же были выкачены и откупорены две бочки очень крепкой, неочищенной водки.

Солдаты, учуяв запах водки, покинули середину двора, отказавшись приканчивать остатки вина в откупоренных раньше бочках, и столпились у новых бочек, из которых шел опьяняющий запах, щекотавший их ноздри. Эти животные с глотками, прожженными во время похода до Труа самыми разнообразными спиртными напитками, с наслаждением пили неочищенную водку, которой угостил их Марсель, и хмелели от ее одуряющих испарений. Внезапное веселье отразилось на их лицах, овладело их руками и ногами.

Марсель думал: «Одного восхищения моими бочками совершенно недостаточно. Надо, чтобы они опорожнили их, не проливая слишком много на землю. Эти драгоценные запасы мне нечем заменить… Но как сделать, чтобы каждый из них выпил столько, сколько ему нужно, чтобы свалиться с ног и очутиться в нашей власти».