Все вернется - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глупый вопрос! Очевидно ведь, что это я, а не кто-то другой!
– Как видите, Игорь. Я могу вас так называть — просто Игорем? Вы мне вчера разрешили там, в ресторане…
– Меня можно и на «ты» называть.
Ах, какой ты великодушный! «Можно называть»! Разрешил! Ну спасибо.
– Лина! Вчера в ресторане я, кажется, немного перебрал…
«Кажется»! Он еще сомневается! Ничего, сейчас я твои сомнения развею.
– Да уж! Ты даже не проводил меня домой.
Мой капризный тон и обиженный взгляд сделали свое дело — дали Хомякову понять всю глубину его вины передо мной.
– Линочка, — старший лейтенант слегка приобнял меня за талию, — я виноват и готов искупить свою вину!
А у его туалетной воды какой-то противный дешевый запах. Лучше бы он вообще не пользовался такой, если уж нет денег на дорогую. Хотя почему нет? При таких-то делишках, какие он шьет невиновным гражданам, он мог бы покупать себе самый дорогой французский парфюм. Экономит? На квартирку в центре копит?
– Как же ты собираешься исправлять свою вину, Игореша? — спросила я и погладила Хомякова по щеке.
От такого знака внимания с моей стороны Игореша просто обалдел. Он схватил мою руку и принялся ее целовать. Не скажу, что мне это доставило особое удовольствие, но приходилось терпеть — ради пользы дела.
– В ресторан! Сегодня же… И не в «Сударушку». Мы пойдем в «Кавказ»! Любишь кавказскую кухню?
О! Это прогресс. Ресторан «Кавказ» считался более дорогим, чем «Сударушка». К тому же перспектива поужинать на халяву… Я немного поломалась для вида и согласилась.
– А хочешь чаю? У меня конфеты есть!
Хомяков достал из стола коробку конфет, предварительно собрав в папку все разбросанные по столу бумаги. Саму папку он убрал в сейф. Осторожный! Я села на стул и заложила ногу на ногу. Надо сказать, при моей мини-юбке это было очень смело, но что делать! Приходилось обольщать Хомякова всеми доступными способами.
Увидев мои оголенные чуть ли не до трусиков ноги, Хомяков едва устоял на месте.
– Я сейчас… Я… воды набрать… Посиди.
Он взял чайник и, бросив еще один жадный взгляд на мои ноги, скрылся за дверью. Я тут же вскочила, достала из сумочки «жучок», приладила его под крышку стола. Потом вернулась на свой стул и села на него, но уже сложила ноги поскромнее. И хорошо сделала. Неожиданно дверь открылась, и в комнату заглянули две девушки в милицейской форме.
– А Хомяков где? — спросила одна.
– За водой пошел, — отозвалась я.
– Ладно, к нему мы потом зайдем… Так, еще к Гаврилову надо заглянуть, он тоже деньги не сдавал…
Разговаривая между собой, девушки ушли. А я подскочила к двери, приоткрыла ее и высунула нос в коридор.
– У Хомяка-то никак зазноба появилась!
– Наконец-то, а я-то уж думала, что он так и уйдет на пенсию мальчиком!
Девушки засмеялись, а я села на свое место! Так, так. Значит, старший лейтенант женским вниманием не избалован. А я-то удивлялась, что он так легко поддался на мои чары! Что ж, мне это только на руку, буду очаровывать его дальше.
Открылась дверь, пришел запыхавшийся Игорь и включил чайник.
– Я еще и кофейку хорошего раздобыл! — радостно сообщил он.
Хорошим кофейком он называл растворимую бурду, которую я никогда не покупала и не пила. Ну, разве что если совсем припрет, вот как сейчас…
– Игорь, — капризно надула я губки, — а к тебе какие-то девушки заходили…
– А!.. Это Верка с Танькой! Активистки, блин! Ходят, собирают деньги, то на день рождения кому-то, то на похороны. А сегодня у одного сотрудника ребенок родился, вот они и клянчат на коляску!..
Хомяков сказал это таким пренебрежительным тоном, что меня просто покоробило. Что же плохого в том, чтобы поздравить счастливого папашу и подарить коллеге хороший подарок? Так всегда делали в коллективах, и я эту традицию считаю очень доброй и правильной. У человека радость, а этот хмырь…
Хмырь постелил на стол пластиковую цветную салфеточку, поставил на нее два бокала и банку «хорошего» кофе. Потом он открыл коробку конфет и торжественно сказал:
– Прошу!
Таким тоном обычно приглашают даму сесть в «Мерседес». Ну ладно, за неимением последнего сядем пока к хомяковскому столу. Хомяков торжественно налил в мой бокал кипяток, а кофе я насыпала себе сама.
– Смотри, Игореша, я ревнивая, я не собираюсь делить тебя ни с кем!
– Правда?! Лина, это правда? Я так рад!
Игореша поставил свой стул напротив меня, сел и вперился в меня своими бесцветными глазками. Он прихлебывал кофеек и поглядывал на глубокий вырез моей кофточки. Ну, очень глубокий…
– Лина, я хотел тебе сказать…
– Что?
В этот момент зазвонил телефон. Игореша поморщился, но снял трубку:
– Хомяков у аппарата!
Он некоторое время слушал говорившего, потом нервно бросил:
– Да не буду я этим заниматься! Нашли пацана! Там все ясно, пусть дадут какому-нибудь новичку… Я все-таки могу разбирать дела и посерьезнее, нельзя использовать опытных сотрудников в таком мелком деле…
О! Как мы себя ценим! «Опытный сотрудник»!
Хомяков бросил трубку и повернулся ко мне.
– Правильно, Игореша, не занижай планку, не позволяй никому собою дыры затыкать! Пусть молодые на всякой там ерунде руку набивают. А ты у меня — сотрудник опытный, капитаном скоро станешь. Заставь их уважать себя!
Хомяков расплылся в довольной улыбке:
– Линочка! Киска моя! Ты одна понимаешь меня! Какое счастье, что я тебя встретил!
Он начал гладить мою руку, потом коленку.
– Только учти, Игореша: я — девушка строгих правил. Я к первому попавшемуся в постель не прыгаю!
Игореша сразу убрал руку с моей коленки и кивнул:
– Правильно. Уважаю! Женщина должна себя блюсти…
Тоже мне, блюститель! Да если бы я тебя не одернула, так и ползла бы твоя шаловливая ручка все выше.
Снова зазвонил телефон. Хомяков опять поморщился. «Как вы все мне надоели!» — говорил его недовольный вид.
– Хомяков у аппарата!.. Что? Некогда мне встречаться… О чем говорить, все уже обговорили… Да перестань, чего ты трясешься!.. Я тебе сказал: все будет нормально, что ты дергаешься?.. Ладно, успокойся… Ладно. Давай, вечером подходи… В пять, но не позже… И это, Романовна… не забудь то самое…
Он положил трубку.
– Игореш! Что это еще за Романовна? Я же сказала, я — ревнивая!
– Ой, да нашла к кому!.. Она ж старая, ей уже под сорок! И потом, это по работе… Но все равно, мне приятно, что ты меня ревнуешь…
Хомяков потянулся ко мне губами, но в этот момент, как нельзя более кстати, в дверь постучали. Он сразу отпрянул от меня.
– Да! — крикнул он недовольно.
Заглянула одна из тех девушек, что заходила с подругой за деньгами.
– Хомяков! Ты будешь деньги сдавать Петрову на коляску? Мы к тебе уже второй раз заходим…
– Тань, давай потом…
– Когда потом, Хомяков? Все уже сдали, ты один остался!
– Ты что, не видишь? У меня свидетель показания дает!
– Вижу я, какой у тебя свидетель, — сказала Таня, заглядывая ему через плечо.
Я встала.
– Игорь Игоревич, я, пожалуй, пойду. У вас работа, я вам мешаю…
– Хорошо, гражданка Иванова, я вам позже позвоню.
Хомяков многозначительно посмотрел на меня. Девушка, стоявшая в дверях, усмехнулась. Она-то ни на секунду не усомнилась, какие такие показания пришла сюда давать гражданка Иванова, то есть я.
– До свидания! — сказала я в пространство, ни к кому определенно не обращаясь, и вышла за дверь.
В коридоре была еще и Верка — вторая «активистка, блин». Она с многозначительной улыбкой проводила меня взглядом. Так, а Хомяков-то себя скомпрометировал! Ну, значит, так ему и надо.
Я села в машину и принялась рассуждать. Только что Игореше позвонила какая-то Романовна. Она, как я поняла, чего-то боится и хочет встретиться с Хомяковым, должно быть, он может ее как-то успокоить. Ей, со слов Хомякова, уже под сорок… А не та ли это Ангелина Романовна, главврач роддома? Может такое быть? Вполне, хотя и совпадение не исключено. Так: посижу-ка я в машине и подожду эту Романовну, она обещала подъехать… к пяти, кажется. А впрочем, время-то обеденное. Стоит перекусить где-нибудь, а то после хомяковского «хорошего» кофе у меня началась изжога. Тут, кажется, есть кафе неподалеку, вот там я и «заправлюсь».
Но едва я тронулась с места, как зазвонил мой сотовый. Дядя Сережа! Я припарковала машину у обочины и включила телефон.
– Полина, привет. Ты просила меня узнать о Зосимове.
– Да, дядя Сережа, что это за фрукт?
– А фрукт довольно интересный! Он работает патологоанатомом в городском морге.
– Вот тебе и привет!
– Да, но это еще не все. Года два тому назад он проходил по одному делу. Правда, свидетелем.
– И что за дело?
– Интересное и любопытное. В морге пропал труп. И не простой труп, а детский. Точнее, тело грудного ребенка. Лежал труп в морге, его исследовали, дали заключение о смерти, но сам труп исчез.
