Ничего святого.Смерть на брудершафт. - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Где ж у нее книга? Наверное, под пальто.
Ряженая шпионка (ясно, что настоящую уличную немцы использовать не будут) что-то говорила Колбасникову. Он то кивал, то качал головой. Очень хотелось надеяться, что у хитрых гансов не предусмотрены какие-нибудь дополнительные, контрольные вопросы. Если связная начнет уходить, не осуществив передачи, придется ее брать и обыскивать. Хотя, конечно, в этом случае операцию можно считать неудавшейся. Разве что получится с разлета, пока арестованная не опомнилась от страха, вытрясти следующее звено цепочки. Наводить страх Романов в последнее время научился недурно.
— Ишь, свезло вольноперу, — фыркнул Лапченко. — Страстная особа.
Женщина обняла одной рукой Колбасникова, прижала к себе, поцеловала.
Набалдашник трости, которую агент нарочно держал за спиной, на виду, наконец дрогнул. Очевидно, код был передан в момент поцелуя.
Но одновременно с движением трости прозвучал странный глухой звук. «Проститутка» отпрянула от «таксы» и быстро, быстро прошла прочь от фонаря.
Белая точка набалдашника качалась всё сильней, что уже было не похоже на сигнал. В следующую секунду Колбасников повалился на спину, а женщина перешла на бег. В ночной тиши по булыжнику застучали окованные каблуки.
— Мать…
Поперхнувшись бранью, Романов бросился к лестнице. Лапченко и новенький грохотали за ним по ступеням.
На улицу вылетели разом с двух сторон: слева поручик с наблюдателем и стажером, справа Слива с Кузиным. Не тратя времени на разговоры (и так ясно — случилась беда), помчались на перекресток.
Алексей оказался подле Колбасникова первым. Тот хлопал ресницами, но глаза уже закатились под лоб. Пиджак слева на груди был прожжен выстрелом в упор.
— Что? — крикнул Слива. И, увидев, что у товарища прострелено сердце, только крякнул.
Возле поручика и умирающего он задержался самое большее на полсекунды и понесся дальше — огромными прыжками, будто натуральный волкодав, настигающий жертву.
«Контрольный вопрос, ясно. Эх, Миша. Не упустить тварь!» Три короткие мысли — анализ, эмоция, вывод — промелькнули в мозгу Романова, пока он поднимался с корточек.
Тоже побежал — сначала не очень быстро, потому что нужно было отстегнуть портупею и скинуть шинель. Зато потом легко обогнал всех кроме Сливы.
Врет, не уйдет!
Тварь, хладнокровно убившая Мишу Колбасникова, успела оторваться шагов на сто и, если б не слабый свет фонарей, уже затерялась бы во тьме. Но женщине, даже самой быстроногой, от натасканных на погоню мужчин не убежать — конституция не способствует и юбка мешает. Несколько раз малокалиберный дамский пистолет сухо кашлянул из мрака красными брызгами, но неопасный с такого расстояния огонь преследователей не испугал и не задержал, только помог сократить расстояние.
Кричать Сливе, чтоб не стрелял, было незачем — сам знает. Сейчас Алексей боялся лишь одного: не нырнула бы, гадина, в какую-нибудь заранее присмотренную щель, а оттуда в путаные дворы или соседние переулки. Но беглянка почему-то не сделала этого. Домчалась до угла, повернула. И тут стало ясно, на что она рассчитывала. Щелкнул кнут, всхрапнули кони, лязгнули колеса. За поворотом связную поджидал экипаж!
Еще не видя, кто там и что, поручик, свистнув в пальцы особым образом, — подал команду «борзым». Ко мне! Будет гонка!
Выскочив за угол, наткнулся на Сливу. Тот уже не бежал, а стоял на месте, потому что на своих двоих коляску все равно не догонишь. Целил с локтя. Однако не выстрелил.
— Кучер встояка. Коняшек заслонил.
Романов и сам видел, что пролеткой правит кто-то широкоплечий, размашисто взмахивающий кнутом. Раз Слива не стал стрелять, значит, рассчитывает взять и связную, и кучера.
И то сказать, дорога вдоль залива тянулась версты на три, и сворачивать с нее было некуда, а коней в контрразведке держали заводских, аховых.
— Врет, не уйдет! — спокойно резюмировал унтер.
А тут с гиканьем, с грохотом вылетела из-за угла первая коляска: облегченная конструкция, резиновые шины, у орловских рысаков ноздри выворочены, гривы вразлет. «Борзой» первого класса Грайворона вожжей не придержал, знал, что начальник с «волкодавом» и на полном ходу впрыгнут, не промахнутся. Остальные агенты, помня инструкцию, в переднюю коляску не сели, набились во вторую, отстававшую всего на два лошадиных корпуса.
И только ветер засвистал в ушах
И только ветер засвистал в ушах у Алексея, вцепившегося в бортик.
— Сядь, вашбродь! Скорость гасишь! — рявкнул Грайворона.
В обычном состоянии он был сотрудник тихий, дисциплинированный, но во время погони впадал в раж, мог и кнутом ожечь. Романов не обиделся, сел. «Борзого» в таком деле следовало слушаться. Слива вообще на дне съежился — чтоб сопротивление воздуха уменьшить, а заодно и под пулю не угодить.
Едва стало ясно, что расстояние между беглецами и преследователями сокращается, как спереди, из серой мути начали бить уже не в один, а в два ствола. Причем у кучера оружие было серьезное. Судя по звуку, 96-ой «маузер». И пули напарник «гулящей» клал профессионально. Первая высекла искры из поручня, вторая вырвала у коренника клок гривы.
— Лошадей завалит, гад! — крикнул Грайворона.
— Где у тебя карабин?
Но Слива уже совал поручику выдернутый из чехла «винчестер». По меткости у Романова в группе равных не было.
— Вбок возьми! — велел поручик.
Он собирался уложить пристяжную. Та очень кстати выгибала шею, к тому же была светлой масти — башка неплохо контрастировала с чернотой ночи.
«Маузер» успел пальнуть еще дважды. Вжикнуло хоть и близко, но мимо.
Хороший выстрел требует, во-первых, спокойствия. Нельзя думать о том, что враг может попасть раньше. Во-вторых, когда ведешь огонь с движущегося транспортного средства, стань его частью. В-третьих, если мишень тоже перемещается, возьми правильное опережение. Вот и вся наука.
Приклад на отдаче ткнулся в плечо, и Романов безошибочным чутьем понял, что выстрел удался, хотя пристяжная шпионской пролетки еще секунду или две по инерции перебирала ногами. Потом сразу кувыркнулась вниз простреленной головой. Коляску проволокло по грунту, перевернуло, кинуло с обочины.
— Не убились? — с тревогой выдохнул Слива, готовясь выпрыгнуть.
— Типун тебе на язык!
Что ж, заполучить код по-тихому не удалось. Значит, большого успеха не вышло. Но не все потеряно. Идеально было бы, если б оба вражеских агента оказались живы, но оглушены падением. Тогда можно взять сразу двоих — вдвое больше шансов, что кто-то из них разговорится. Глядишь, ниточка и потянется.
На захвате Слива, «волкодав» высшего разряда, стоил двух поручиков Романовых, поэтому Алексей вперед не совался.
Унтер огромным прыжком сиганул под откос, еще в полете нажав кнопку электрического фонаря. В цирке бы ему, ловкачу, выступать. И, главное, лучом безошибочно нащупал того, кого надо было осветить: кучера. «Проститутка»-то лежала смирно, не двигалась, а вот бородач, так лихо нахлестывавший лошадей, чувств не лишился и даже пистолета из руки не выпустил.
— Бере…! — крикнул Алексей, да поздно.
Вспышка ударила прямо в грудь Сливе, когда тот едва коснулся ногами земли. Мгновение спустя выстрелил и Романов, целя в руку с «маузером». Вопль боли свидетельствовал, что пуля была потрачена не впустую. С разбегу налетел «пинчер» Кузин, опрокинул бородатого, завернул ему за спину нераненую руку и доложил:
— Брыкается!
— Ломай! — коротко приказал Романов.
Кузин вывернул руку еще больше. Хрустнула кость. Шпион взвыл. Теперь о нем, обезрученном, можно было не беспокоиться.
— Что эта? — спросил Алексей у Лапченко, сидевшего верхом на женщине и уже защелкнувшего наручники.
— Порядок, ваше благородие.
Только после этого Алексей позволил себе склониться над Сливой. Пощупал пульс на шее. Отбегался отчаянный «волкодав», отпрыгался. Рано или поздно должен был сложить забубенную головушку — и судьбы не избежал. «Не худшая смерть», — прошептал Алексей сердито, чтоб не разнюниться. Сливу было ужасно жалко. И по-человечески, и как первосортного работника.