Проклятие принцессы Алтая - Юлия Ефимова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ни разу не слышала, — видимо, разнервничавшись, Царь первый раз сказала о себе в женском роде.
— Маленькое агентство по расследованию разных преступлений для состоятельной клиентуры. О нем вы не найдете ничего в интернете, попасть можно только по рекомендации проверенного человека, да и то не факт.
— Почему они называются «Дилетант» и зачем им на Акон? — уточнил Царевич, и по голосу было слышно, что он действительно заинтересован.
— Один талантливый ученый создал систему подбора людей, при соблюдении которой совершенно незнакомые друг другу люди разных профессий могут расследовать любые, самые сложные дела, — кратко пояснил Портной, намеренно умолчав, что знал этого профессора лично. — Но сейчас ими управляет молодая девушка, и я думаю, они не будут нам мешать, а наоборот, помогут. Система действительно работает, их статистика — около ста процентов раскрытых дел. Если они, как и мы, ищут драгоценность, то точно ее найдут, и тогда мы просто воспользуемся их находкой. Если же у них на плато Акон другое задание, то мы просто пройдем параллельно друг другу, не затронув чужие интересы.
— А вы уверены, что они не успеют передать ее своему заказчику? — сказал Король, в первый раз обратившись к Портному.
— Уверен, — твердо ответил Портной, — потому что я завтра лично туда лечу в составе группы и продолжаю работать. Вместо Сапожника пойду я.
— Но вы же знаете, у нас нет своих людей на Акон, и мы не можем так просто заменить одного другим. Наши люди целый месяц проходили разные испытания и отборы, чтобы их взяли туда на работу. Не думаю, что вам удастся сделать это всего за день, — Королевич едва ли не плевался, и портной решил про себя, что даже не будет сожалеть об этом недоумке, когда в скором времени подсидит его.
— Есть у меня одна идея, — ответил Портной, усмехнувшись, — но мне от вас нужна одна малость.
— Все, что в наших силах, — кивнул Царевич. — Но как вы поедете вместо Сапожника?
«Мне еще надо, чтоб Зина меня не узнала», — мелькнуло у Портного в голове, а вслух же он сказал:
— У меня была пятерка по гриму.
Глава 9
Прическа влияет на то, как складывается день, а в итоге жизнь.
Софи Лорен
— У меня была пятерка по гриму, — довольно произнес Феликс, любуясь своей работой. — В цирковом училище этот предмет был обязательным.
Ранним утром они вчетвером загрузились в вертолет, хотя еще вчера вечером, после провала в музее это казалось фантастикой.
— Зачем? — недоумевала Зина, когда они зашли в гостиничный номер. — Зачем вы украли зеркало принцессы? Я ведь вам сказала просто посмотреть, на месте оно или нет! — Она уже тысячу раз пожалела, что послала их туда.
— Это все Любава Мефодьевна, — пожаловалась Ольга, насупившись. — В зал с принцессой сейчас не пускают, потому что эта выставка у них работает только в определенные дни. Расписание, кстати, есть на сайте, можно было даже не ходить, а из гостиницы посмотреть. Кассир, которая продает билеты в музей, сказала приходить в июне в растущую луну.
— Конечно, — возмутилась ее напарница, сверкая огромным синяком на лице, — наша фифа бы просто ушла и все, а я, между прочим, импровизировала. Вы, Зинаида, нас сами этому учили, когда отправляли на дело, — немного рисуясь сказала Любава Мефодьевна.
— Стоп, не отправляла на дело, а инструктировала на миссию! — прикрикнула Зина, понимая, что опять начинается свара. — А теперь, все по порядку.
— Ну, в общем, — не дав продолжить Ольге, стала говорить Любава Мефодьевна, — я решила, что посмотреть все же надо. Этой, кстати, — она показала на Ольгу, — я предложила вернуться в гостиницу и не участвовать, но она отказалась. Дело уже шло к закрытию музея, и у меня родился план.
— Судя по фингалу, гениальный, — заметил Феликс, стараясь хоть немного разрядить обстановку, но Любава Мефодьевна шутку не оценила и на полном серьезе ответила:
— Конечно, других не имеем. Я подумала и решила, что мы спрячемся в чуме.
— Где? — не понял Феликс.
— Ну вигвам, чум, я не знаю, как правильно, — отмахнулась Любава Мефодьевна. — Там, кстати, столько укромных мест, прячься не хочу, шикарная выставка с инсталляциями из жизни населения Горного Алтая. Пара милых домиков тоже подходили для укрытия, но в них были манекены, а я с детства боюсь кукол.
— Манекены — не куклы, — поправила Ольга.
— С чего бы? Те же куклы, только больше, а оттого еще страшнее, — уперлась Любава Мефодьевна. — Да к тому же в том вигваме были сундуки.
— О, боже, какой вигвам? — возмутилась Ольга — Это был аил, или еще его называют чадыр, традиционное жилище народов Алтая.
— Но ведь похож на юрту и вигвам, так какая, в принципе, разница? — рассудила Любава Мефодьевна. — Не душни.
— Если вы сейчас же не начнете говорить по существу… — начала закипать Зина. Она вообще себя не узнавала, эти две дамы плохо действовали на нее, постоянно выводя из равновесия, так нужного для расследования.
— И что, охрана при закрытии музея не заглянула в ваш вигвам? — спросил Феликс недоверчиво, чтоб дать Зине выдохнуть.
— Конечно, заглянула, — пожала плечами Любава Мефодьевна. — Но я же говорю: там стояли сундуки.
— И вы в них спрятались, — догадался Феликс.
— Ну, кто-то спрятался, — гордо вскинула подбородок Ольга, — а кого-то пришлось утрамбовывать.
— Просто ты забрала себе самый большой, — смутилась Любава Мефодьевна.
— Дальше, — почти прорычала Зина.
— Ну а что, дальше музей закрылся… — Было видно, что наступает неловкий момент, который Любаве не очень хочется обсуждать.
—…и мы стали вытаскивать нашу рубенсовскую даму из сундука! — Ольга наслаждалась моментом триумфа. — Войти туда ее пышные формы еще кое-как смогли, а вот выходить отказывались категорически.
Ольга начала хихикать, а Любава Мефодьевна моментально покраснела.
— И тогда в голову этой гениальной женщины, которая умудрилась застрять в сундуке, пришла идея перевернуть его, — уже в голос хохотала Ольга, Любава Мефодьевна, видимо, вспомнив всю нелепость ситуации, тоже перестала дуться и начала посмеиваться. — С огромным трудом, — сдерживая хохот, продолжила рассказ Ольга, — я все же выполнила, как мне тогда казалось, последнюю просьбу. Но и это не помогло, вот тогда-то, не понимая, что делать дальше, мы услышали звук шагов. Я выглянула из аила и увидела в темноте силуэт мужчины. Он прокрался в закрытый зал, где и выставляется принцесса Укока. Было сразу понятно, что это не охранник, те проходили до этого с маленькими фонариками, а этот шел в полной темноте, и я решила за ним проследить.
— Ну а мне было страшно одной в чуме. Пусть там манекенов не было, но ведь они притаились неподалеку, а тут я — беспомощная, да еще и с сундуком на заднице. Вот я и поплелась на четвереньках за ней, — перестав хихикать, вставила от себя Любава Мефодьевна.
— Этот гад был очень ловким и, пробыв там буквально несколько секунд, тут же направился обратно к выходу, я даже среагировать не успела, — сказала Ольга.
— Не он ловкий, а ты некультяпая, — не упустила возможности поддеть оппонентку Любава Мефодьевна. — В общем, мужик на нее попер, молча, не издав ни звука. Я сразу поняла, что не обниматься идет. Хоть Ольга Владимировна и душнила, но была нужна мне, потому как я по-прежнему была в тисках сундука. Вот и решила ее спасать — со всей силы крутанула задницей, ну, то есть, сундуком. Он-то на меня внимания не обратил, потому получился эффект неожиданности.
— Мужик этот еще и головой грохнулся об пол, причем сильно, — Ольга даже зажмурилась, вспоминая роковое падение.
— Эта ненормальная давай ему пульс проверять, — продолжила Любава Мефодьевна. — От удара с меня этот сундук проклятущий свалился, но пока я поднималась, он почти успел прийти в себя. Я эту дуру за руку, и бежать, мы там пока гуляли, окно в женском туалете приметили. Первый этаж и все такое, но только мы к нему прикоснулись, предательски завыла сирена, а оно так и не открылось.
— Тогда мы опять бросились в коридор, а там уже не так темно, проблесковые лампы мигают. Видим — товарищ наш очухался и уже выбегает на улицу через пожарный выход. Открыл он его заранее, что ли, а может, через него и вошел в музей. Ну мы решили его путем пойти, потому как охрану уже слышали, а он, видимо, нас тоже увидел, — вздохнула Ольга.
— Это точно, — Любава Мефодьевна аккуратно потрогала свой фингал. —
