Глас бесптичья - Константин Миг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Именно это прибежище и интересовало Хорнста. Понаблюдав за городком, он перешёл на другую сторону улицы и неторопливо зашагал вдоль забора, отыскивая место, где через него можно будет перемахнуть. Но улица была полна народу, и потому Эфре пришлось сделать небольшой крюк, пройти пару переулков, пустырей и влезть на территорию с востока. Это было удачное решение, ведь оранжерею от забора отделяло совсем мизерное расстояние, и шансы остаться незамеченными стократно возросли. Кроме того, эта часть городка почти не освещалась, а во тьме Хорнст чувствовал себя уверенно.
Он остановился за липовым стволом и вгляделся в очертания жуткого здания. По его виду нельзя было сказать, что кто-то в нём работает, однако, старик, нанявший парня, был уверен в том, что оранжерея обитаема. Крадучись, словно зверь, Эфра обошёл здание, осмотрел его со всех сторон, пытаясь придумать, как лучше проникнуть внутрь. Бить стекло он посчитал глупым, выбивать двери или крушить стены долгим и трудоёмким, оставалось лишь найти лазейку, воспользоваться которой как входом ни у кого не хватило бы ни воображения, ни смекалки. К счастью, вор обладал сметливым умом и потому мог найти выход из любой ситуации, даже если казалось, что его нет.
По разумению Хорнста дверью могло оказаться что угодно: канализация, пролом в стене, открытая форточка и тому подобное. Однако, в данном случае для вора всё вышло гораздо благополучнее. Ещё раз осмотрев оранжерею, парень заметил небольшую дыру у замшелого фундамента, видимо, ведущую в подвал. Ухмыльнувшись, Хорнст сел на корточки, обследовал пролом и, убедившись, что внизу безопасно, скинул туда сумку, а потом и полез сам. Тьма, бывшая и без того густой на улице, навалилась на парня беспросветной пеленой. Наткнувшись на что-то пару раз и от боли выругавшись, Эфра нащупал сумку, извлёк из неё громоздкий фонарик, что-то покрутил, и в пространстве вспыхнул желтоватый луч. Свет в мгновение выхватил из тьмы серые пробитые стены, пыльный пол, кучи разнообразного хлама: горшки, щебень, мешки с землёй и какие-то странные решётчатые клетки со сплошным дном, видимо, предназначенные для содержания животных. Сейчас они были пусты, и то тут, то там на полу валялись чёрные перья.
Вскоре Хорнст обнаружил каменную лестницу, ведущую наверх. Она завершалась площадкой с запертой деревянной дверью. Эфра ничего другого и не ожидал. После недолгих раздумий парень вытащил из сумки небольшой ломик и принялся освобождать путь. Дверь заскрипела и завыла, но вскоре сдалась и сошла с петель. Юноша тотчас подцепил и положил её на пол. Дело было сделано. За ней оказалась каморка, занятая деревянными коробками, мешками с чем-то зернистым и ещё одна дверь, но уже незапертая. Отворив её, Хорнст увидел довольно большое помещение, впрочем, захламлённое настолько, что стоять можно было только в его центре. Прикусив губу, парень осмотрелся.
У стен мрачнели старые секвенц-проекторы — громоздкие машины с сотней технических гнёзд и маленьким стеклянным экраном, отображающим данные о состоянии подключенных к нему аппаратов. В дальнем конце комнаты был сооружён высокий и протяжённый вольер, чьи стены состояли из плетёной металлической проволоки. Это место находилось под треугольной треснувшей крышей, но было защищено от дождя и снега широкими жестяными листами, что означало: там кто-то жил. Но Эфре было не до животных. В первую очередь, Хорнст должен был отыскать бумаги.
После недолгого осмотра парень понял, что находится в общем помещении, куда Раапхорст мог при желании позвать посетителей, не рискуя выдать свою тайну. И теперь вор хотел найти святая святых учёного, то место, где тот вершит большую часть дел, сбрасывая с себя личину законопослушности. Сделав несколько шагов по направлению к вольеру, юноша заметил коридор, образованный западной стеной оранжереи и плетёной проволокой. Стараясь двигаться как можно тише, парень миновал его и вскоре оказался перед ржавой металлической дверью, запертой на засов с тяжёлым железным замком. Юноша вновь пошарил в сумке и извлёк связку отмычек. Повозившись некоторое время, он выбрал подходящую, и через десять минут в южной стене образовался чёрный проход, жуткий и отталкивающий. Сразу за дверью начиналась ступенчатая лестница, и Хорнст, не выпуская фонаря из рук, двинулся вперёд.
Воздух здесь был не затхл, поэтому Эфра предположил, что где-то внизу есть специальные воздуховодные шахты, устроенные для работы в подземных комнатах. Несколькими секундами позже он заметил окончание лестницы. За ней расстилался бетонный пол, белели невысокие стены, по которым тянулись чёрные провода, скрепленные металлическими скобами. Они вели к сверкающим морозильным камерам, в каких обычно хранят трупы до их вскрытия или кремации. Чуть поодаль, за ещё одним секвенц-проектором, стоял шкаф с выдвижными ящиками. Заметив его, юноша снова вооружился отмычками. Разобравшись с замками, он открыл первым ящик и едва не вскрикнул от радости. В нём находился всего один документ — толстая тёмная тетрадь, подписанная: «Е. Раапхорст — Дневник».
Раскрыв её наугад, Хорнст торопливо прочёл запись, датированную прошлым годом: «Сегодня впервые осуществили пробу состава на вороне обыкновенном (Corvus corax). Имя — Сон. Неизвестно, когда появятся первые признаки, возможно, только в следующем поколении, но скоро зима, и брачные игры не за горами. Надеюсь, в итоге у нас появится больше материала для исследований, ведь даже в случае успеха, предстоит сделать ещё так много… Вороны поражают меня. Это гениальные птицы, и если я сделаю их мозг совершеннее, неизвестно, какие дали откроются перед наукой. Сегодня Александра пыталась намекать мне о бесполезности нашей работы, об отсутствии практического применения. Я ответил, что я, в первую очередь, свободный учёный. Даже если мои исследования не принесут пользы людям, политике или экономике, я буду продолжать, ведь моя цель: расширить границы науки, а не изобрести новый инструмент для приспособления к миру. Машины, новые мясные породы животных и прочее — это чудесно, но каждый должен заниматься своим делом: они — приспосабливаться, я — искать».
Эфра усмехнулся — бахвальство учёного ему понравилось. Он листал тетрадь пару минут, после чего спрятал её в сумку. Порывшись в других ящиках, вор наугад присвоил несколько бумаг. На них
