Граница - Наталья Авербух

За ними я увидела поляну. Обычная поляна, только она озарена ярким светом, хотя была глубокая ночь и полное отсутствие луны.

— Иди, — обернулся ко мне страж. — Они тебя ждут.

Меня неожиданно охватила робость. Нет, я вообще не собиралась становиться Заклятой, но ни столкновения с этими нечеловечески беспечными ведьмами, ни обряда посвящения я раньше не боялась. Не хотела никем становиться и все. Хотела остаться собой. В общем, потому.

Страж подтолкнул меня в спину и вышел следом за мной на поляну. Свет слепил глаза. Стоило мне выйти из-за деревьев, как в кустах загрохотали барабаны. Послышался девичий смех. Я оглянулась вокруг. Не было никого, кроме меня и стража. Смех усилился.

Я сделала еще три робких шага по поляне, подталкиваемая стражем. Смех достиг высшей точки и стих. Глухо стучали барабаны.

Я повернулась к стражу, хотела поинтересоваться, долго ли мы будем здесь стоять, но он приложил палец к губам.

— Ш-ш, Госпожа. Молчи. И слушай.

Я прислушалась. Стук барабанов наводил оцепенение, я и сама не заметила, как начала покачиваться в ритм.

Потом появился шепот. Вкрадчивый, тихий, он казался шелестом ветра в траве или отзвуком барабанов… Он словно звал, выкликая одно и то же непонятное слово.

А-ша-тан-а-ша-тан-а-ша-тан-а-ша-тан-а-ша-тан-а-ша-тан-а-ша-тан-а-ша-тан-а-ша-тан…

Я машинально повторила:

— Ашатан? Что это значит?

Страж неожиданно улыбнулся.

— Это значит — я теперь знаю твое тайное имя.

— Но…

— По обычаю, именем Заклятой становится первое, что она произнесет на посвящении, — пояснил он, довольно ухмыляясь. — А теперь я должен тебя покинуть.

— Ты куда? Не оставляй меня одну! — в панике завопила я. Но страж только поклонился и исчез. Исчез в буквальном смысле. В лесу растворился? Барабаны смолкли. На поляне было тихо, быстро темнело. Это все? Или они во мне разочаровались? Так скоро? — Стра-а-аж! Вернись! Ты где-е-е?

Я наугад прошла по поляне. Света едва хватало, чтобы не спотыкаться. Впрочем, поляна совершенно ровная.

Внезапно снова застучали барабаны. Я вздрогнула. Шум нарастал, он больше не шептал, нет, барабаны гневно выкрикивали мое новое имя. Я попыталась бежать — и не смогла сдвинуться с места. Я хотела закричать, но от страха отнялся голос.

Послышалось тихое женское пение. Только пение, без слов. Непонятная сила оторвала меня от земли и начала медленно поднимать в воздух.

Вспыхнул свет. Его излучала молоденькая Заклятая в белом, стоящая с краю поляны. Та же сила развернула меня в ее сторону. С перекошенным от злобы лицом Заклятая прокричала мое имя и, нараспев, — незнакомые слова. Потом меня круто развернуло в другую сторону. Там тоже стояла Заклятая в сверкающих белых одеждах, и, так же как и первая, она прокричала мое имя и какие-то незнакомые слова. Еще поворот. Еще. Еще. Я начала узнавать часть слов. Это были проклятья. Чума, лихорадка, просто погибель, несчастье, безбрачие, порча на меня и на всю мою семью — все эти беды сыпались на мою голову с уст разозленных Заклятых.

Я пропала. Страж сообщил им, кто я такая, и они решили наказать меня за дерзость.

Теперь поляна была освещена вся — Заклятые стояли сплошным кольцом и последняя закончила выкрикивать свою кару. По-моему, она отправляла меня прямо в преисподнюю, и мне оставалось только недоумевать, почему я до сих пор вишу в воздухе, а не проваливаюсь в самый ад.

Яркий белый свет стал непереносим, когда Заклятые запели без слов, а меня стало раскручивать уже без остановки — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, пока Заклятые не слились в одно белое кольцо света.

Потом появился еще один голос, он пел слова, которых я не встречала ни в одной книге по этнографии. Он был чем-то знаком мне, этот голос… может, это судья, которая отдала меня стражу тогда… неделю назад? Не знаю… ничего не знаю… ничего не знаю… ничего…

Остальные Заклятые по одной подхватывали напев, я крутилась все быстрее… потом были только свет и музыка… потом, наконец, тьма.

И тишина…

Глава 9

Пробуждение было постепенным. Сначала я поняла — я есть. То есть не провалилась в преисподнюю, не умерла и не сглазилась. Сглазилась. Вспомнив, какие проклятья сыпались на мою голову, я еще раз удивилась: неужели все еще жива? Жива ли? Нет, если себя ощущаю, значит — жива. Тут я вспомнила — однажды читала: отрезанные конечности вполне могут ощущаться и даже болеть. Не открывая глаз, нащупала наличие ног и убедилась — руки тоже на месте. Откуда-то сбоку послышался истерический смешок. Ага! Слух сохранился! Это хорошо. Ведь глухоту мне тоже обещали. Плохо они поработали — все на месте. Теперь проверим зрение. Я осторожно приоткрыла глаза. Хлынувший в щелку яркий белый свет меня порадовал, но заставил зажмуриться. Отвыкла я от яркого света: всю неделю видела его только ранним утром, а вчера — или когда это было? — получила света несколько больше, чем нужно. Что еще? Я попробовала вспомнить, чего мне такого пообещали. Желали мне всего и сразу. «Железного» здоровья — само собой. Железного после месяца отмачивания этого самого здоровья в железной и лучше некрашеной бочке. И еще кучу пожеланий счастья и успехов в личной жизни. От любовной присухи до венца безбрачия. Я прислушалась к себе: вроде ни по кому не сохну. Или мне надо сейчас кого-нибудь увидеть для начала? Безбрачие проверить еще сложнее: я вроде и так замуж не собираюсь… Можно, конечно, предположить — вообще никакие проклятья не сбылись. Тогда зачем проклинали?

— Госпожа, долго ты будешь просыпаться? — услышала я над ухом.

Сонно открыв глаза, я увидела, что лежу (нет, я и так знала, что лежу, вопрос был в том — где?) в своей комнате в гостинице, а у изголовья кровати сидит страж и смотрит на меня так, будто я уже умираю. Я села и поинтересовалась:

— Что-то случилось?

Страж не успел ответить, когда я поняла: я видела стража таким, каким я знала. Днем. Но он же вроде меняет облик? Плохо соображая, что делаю, я пробормотала этнографическую формулу узнавания.

Орала я, наверное, три минуты без остановки, потом кончился воздух. Представьте себе чудовище, похожее одновременно на медведя, дикого кабана и человека. Бурая шерсть клочьями свисала с почти лысой головы, пасть была украшена чудовищными зубами — длинными, кривыми и желтыми. Огромные глаза-плошки — зеленые, но не темные, как раньше, а водянистые, с ярко-алыми крапинками…

Остальное тело было более человеческим, только вот он стоял, как медведь, полусогнув… ноги?… лапы? — и угрожающе выставив вперед руки — нормальные человеческие руки с медвежьими когтями вместо ногтей.