Везунчик (СИ) - Владимир Андрейченко

Вконец измученный Артём медленно опустил на землю Квашню и тяжело рухнул рядом с ним. Тело уже не испытывало никаких ощущений, его трясло, как в припадке. Дышать полной грудью не давал плотно обтягивающий комбинезон. Широко открыв рот, парень пытался захватить лёгкими как можно больше воздуха. Терпкий запах прелой листвы сладковатым привкусом дурманил сознание. Хотелось закрыть глаза, забыть про всё на свете и лежать, лежать, лежать… И пошло бы оно всё, куда подальше… Но раздавшийся позади людей рёв одного из монстров заставил вздрогнуть и вернуться в реальность. Квашня застонал и медленно открыл глаза. Мутный взгляд его пробежался по окрестности и остановился на Артёме. Сквозь стиснутые зубы сталкер попытался сказать что‑то, но зашёлся в тяжёлом кашле, некоторое время мучающим его израненное тело. После этого сквозь тягучий стон смог, наконец, проговорить:

— Слышь, Везунчик, мы, что ли, живы ещё? Эт хорошо… Только, чую я — ненадолго. Со мной тебе от них не уйти. Их контролёр ведёт. А этот, если за дело взялся, пока не закончит, или пока его самого кто не завалит, не отстанет от жертв. Упрямый, зараза. Так что, решение будет такое… — кашель вновь одолел сталкера. Придерживая грудь здоровой рукой, он сумел, наконец, погасить очередной приступ и продолжил: — Поможешь мне забраться вон на тот бугор, а сам дальше пойдёшь… И чтобы летел, как стрела! До границы осталось метров пятьсот. Слышь? Пулемёты работают. Это вояки зверьё косят. Подтянулись… Вот тут они молодцы, не то что в Зоне. Там зажравшиеся. Нашего брата, чуть что, в расход сразу пускают. Порядок, значит, поддерживают. Нельзя же, вроде, в Зону людям лезть… Только порядки те и законы сами люди и выдумывают. А кто из них задумывался, прав ли он, навесивший нам на шеи ярлыки запрета? Вот то‑то и оно…

— Нет, Михалыч, я Вас не брошу… — Артём постепенно приходил в себя, дыхание его выравнивалось, но тело всё равно плохо слушалось команд, подаваемых мозгом.

— Ты, паря, со старшими‑то не привыкай спорить. Они дело говорят. Жизни, поди, поболее повидали. Сделаешь так, как я говорю, понял?! И не дерзи. У тебя дети есть?

— Нет ещё…

— Вот то‑то и оно, что «ещё»! А у меня и внуков уже двое… Я же за — ради них в Зону‑то ходил. Младший, Дениска… лейкемия у него. Деньжищ на лечение большущая куча уходит. Родители бились, старались, да всё напрасно… Что там могут сделать наши неучи — врачи в районных лазаретах? Да и средств у них на лечение пациентов — кот наплакал… Дети‑то мои думали, что безнадёга дело… А тут я… Вот теперь в Европе где‑то, в одной из самых лучших клиник пацана лечат. Весёлым, рассказывают, бегает и жизни радуется… А ты говоришь: «не брошу». Ещё как бросишь! Хочешь, чтобы Олеська твоя с другим мужиком жила?

— Не хочу…

— Во — о-от. Так, значит, бросишь и побежишь далее. Чтобы девка твоя никому более не досталась… И детишек тебе нарожала на папку похожих. Вставай, давай, поднимай меня и пошли…

Стиснув зубы, Артём помог Квашне подняться на ноги. Тот стоял, шатаясь, и придерживал здоровой рукой правый бок. Комбинезон с этой стороны был обильно залит кровью. Парень хотел подхватить сталкера под мышку, подставив ему плечо. Но тот лишь отстранился от него.

— Сам пойду. Ты только поддерживай меня малость, чтоб не упал, значит. А то не встану потом… Похоже, печень они мне зацепили. Кровь, видишь, тёмная идёт, да чернеет быстро, высыхая… Не жилец я, Везунчик, не жилец более. Всё равно не успеем до людей‑то дойти. Помру вскорости. Слушай меня, я этих дел насмотрелся, знаю, что говорю. Автомат только мой возьми. А то скользкий стал, из рук выпадает. Да рюкзак скинь с меня. Он только вниз зря тянет. Не нужон больше. Патроны из него достань к себе, на вершине мне отдашь…

Минут двадцать ушло на то, чтобы подняться на возвышенность. За это время Квашня всё же умудрился два раза упасть и ненадолго терял сознание. Артём взмок, пот струился по всему лицу и больно щипал глаза. Слёзы застилали обзор. От напряжения он даже забыл про то, что буквально недавно из‑за отсутствия сил в организме был не способен подняться с земли. Наконец, трудное восхождение закончилось. Выбрав небольшую впадину между несколькими крупными валунами, Квашня остановился.

— Здесь, значит, и буду их ждать. Давай мне автомат и патроны. Передохнём немного и будем прощаться. А Нафаня твой молодец. Как он за тебя собой‑то пожертвовал? А? Люб ты ему был. Видать, с детства приглянулся, раз он так поступил. Как это светлые учёные головы говорят? «Аннигиляция», кажись. Если бы не он, нас с тобой в живых уже бы точно не было — факт. Жалко его, не смог, наверное, миссии своей исполнить… Хотя, как знать, может, в этом и была его цель? Боженька‑то, он знает, что делает, да зачем всё на свете существует. У каждого своё предназначение… — сталкер ненадолго замолчал, прикрыл глаза и облокотился спиной о покрытый серо — зелёным мхом бок камня. А потом продолжил, глядя на валун: — Вишь, чё? Время‑то, оно и камни точит со старанием. Раньше, поди, крепким был. А сейчас один вид массивности. Трещинами весь покрыт. Ударь чем тяжёлым посильнее — и крошиться начнёт. Вот так и жизнь наша: когда‑нибудь и ей конец придёт… Нет ничего вечного. Но только вот что я скажу тебе, парень. Ежели не зря всё устроено, и конец неизбежен, тогда и жить надо так, чтобы не грустно было уходить потом к Творцу в услужение. Я вот сейчас ни о чём не жалею, и смерть свою приму достойно. Чего и тебе желаю… Только не сегодня, а лет, эдак, через сотню с лишним… Хе — хе… Так что, не подведи меня, старого. Живи с пользой. И чтоб не только для себя, а и людям с тобой хорошо было… Ну, иди, давай… Я прикрою… — Квашня вновь зажмурил от усталости глаза. — Да не терзай душу! Итак всё тело ломит, а ещё ты тут нюни распустил… Отомстишь потом, со временем, за меня… и всех остальных… Олеську свою чмокни посильнее в губы, да привет передай от Михалыча, не забудь… Счастья Вам… Иди, сказал!

Артём вздрогнул всем телом от громкой команды, кивнул и, не оборачиваясь, побежал вниз по склону. Квашня пододвинул к себе запасные магазины и уложил рядом три оставшиеся гранаты, а после этого тщательно протёр травой заляпанный кровью автомат, тяжело вздохнул и передёрнул затвор…

Склон возвышенности закончился, ноги теперь передвигались по ровной поверхности. Единственное, что волновало Артёма — не сбить до конца дыхание, чтобы не свалиться без сил на последних метрах до цели. А влияние контролёра на разум ощущалось с каждой минутой всё сильнее. Волна непередаваемого ужаса придала организму решимости, и парень прибавил скорости.

На вершине холма раздались очереди автомата, а затем друг за другом прогремели взрывы. Артём встал, как вкопанный, и прислушался. Некоторое время в воздухе висела звенящая тишина, отчего парню показалось, что он оглох. Даже птицы на деревьях и насекомые в траве непривычно умолкли. Внезапно наступившую паузу разорвал победный рёв монстра, и Артём, вздрогнув, вновь изо всех сил побежал вперёд. В этот момент он не испытывал совершенно никаких ощущений. Только гнев, наполняющий сознание. Гнев на всё произошедшее с ним за последние трое суток. Воистину, чтобы понять окружающий тебя мир и живущих в нём людей, надо попасть в экстремальную ситуацию. Тогда всё встанет на свои места. Вчерашние герои превращаются в обычных жалких людишек. А те, на кого никогда бы не обратил внимания в привычной жизни, оказываются самыми замечательными личностями. Объектами для подражания. Людьми с большой буквы…

— Давай быстрее сюда! Откуда ты такой, парень, взялся? Мы же тебя чуть очередями не скосили! Оттуда через сутки после гона никто ещё живым не выходил. Обычно, если видишь человеческую фигуру, значит, зомби или кровосос. Вовремя я успел пулемётчика остановить. Мы уже трое суток не спим, внимание притупилось, стреляем без разбора… Столько боеприпасов извели, да три пулемёта поменять успели. Стволы перегрева не выдерживают, плеваться пулями начинают… Видал, сколько мы зверья накосили? Высота навала из мёртвых тел, наверное, метра три будет! Вот повезло, так повезло… — сержант смотрел на Артёма во все глаза. — Как звать тебя хоть? Мужикам потом расскажу, ведь не поверят…

— Везунчиком звать…

— В смысле? — не понял военный.

— А! Не — е-е… — Артём переводил дух после длительного бега, согнувшись и уперевшись руками в колени. — Я — Артём Кириленко. Меня Везунчиком мужики, с которыми я выбирался, называли. Они и оружие с одеждой дали…

— А мужики где? — по лицу, искажённому гримасой боли, сержант понял, что спросил лишнее. — Прости, не хотел обидеть. Мужикам — земля пухом.

— Не Жгучим только…

— Чего? — не понял поначалу военный, но потом сообразил, о чём идёт речь, и продолжил: — Ладно, возле шлагбаума сдай оружие и на КПП пройди. Там тебя капитан наш примет и запишет в книгу регистрации. Вот ведь действительно — Везунчик!