Проект «Сфинкс» - Андрей Ивасенко

— Мина-ловушка, — как-то буднично ответил дед.

Ник поежился. Холодок пробежал по спине.

— А раньше, дедушка, ты не мог об этом сказать?

— Я ведь предупредил тебя…

— Она мощная?

— Ее заряда вполне достаточно чтобы в радиусе пяти метров все превратилось в черную пыль, — пояснил старик.

— Термический заряд?

Дед кивнул:

— Возьми футляр.

Ник с опаской взял цилиндр и выжидающе посмотрел на деда.

— Вставь пробку, сделай пол-оборота вправо, прижми и закрути против часовой стрелки. — Ник в точности исполнял все указания деда. — Слышишь щелчок? Все. Теперь футляр можно свободно вскрыть обычным способом. Поставь на стол.

Николай осторожно поставил цилиндр и вытер со лба выступившую от волнения испарину.

— Сейчас взрывное устройство безопасно?

— Для нас с тобой, да, — уклончиво ответил дед и покосился на воткнутый в розетку «фумигатор» — на приборчике рядом с мигающим красным светодиодом появился зеленый огонек. — Теперь иди. Никогда не бойся делать выбор, если на карту поставлена жизнь людей. С тобой ничего плохого не произойдет.

— А с тобой?

— Со мной тоже все будет хорошо. Удачи тебе, Коля, и береги себя до того времени, когда настанет момент и ты сделаешь свой выбор.

— Выбор чего? — спросил Николай, не поняв до конца смысл этих слов.

Старик ничего не ответил, лег на диван и закрыл глаза.

Николай вернулся в кабинет и забрал из стола все необходимое. Когда проходил через гостиную к выходу, он мельком бросил взгляд на деда.

Барон Эрих фон Фогель, посапывая, безмятежно почивал.

Ник разорвал упаковку, достал вчетверо сложенный листок, развернул и внимательно изучил нарисованную на нем схему. После чего скомкал бумагу и сжег в пепельнице. Память у него была фотографической, и на запоминание всех мелочей ушло всего несколько секунд. Мысленно перекрестив деда, Воронов вышел из квартиры, тихонько прикрыв за собой дверь.

* * *

Когда Воронов выходил из подъезда, то столкнулся с каким-то крепко подвыпившим мужиком, одетым в заношенные лохмотья китайского производства. Тот дохнул в лицо Нику омерзительным запахом перегара и упал к его ногам с таким видом, будто на него наехал грузовик. Видя, как пьяница беспомощно сучит ногами и перекатывается на спине, Ник помог ему подняться. Мужик не извинился, но, что-то невнятно бормоча, дружески облапил Николая грязными руками и, шатаясь, вошел в подъезд, употребив напоследок несколько слов из личного запаса ненормативной лексики.

Ник брезгливо отряхнул куртку и на всякий случай проверил содержимое своих карманов — разные ловкачи попадаются. Все оказалось в целости и на своих местах. Пальцы нащупали визитку таксиста. То, что надо! Он достал ламинированную карточку. На ней был номер мобильного телефона и имя «Василий».

Воронов достал из кармана сотовый телефон и набрал номер, указанный на визитной карточке. После непродолжительных гудков — связался с абонентом.

Машина подъехала на удивление быстро — Ник и сигарету не успел докурить.

— К вашим услугам! — весело отсалютовал Василий и с хитринкой в тоне добавил: — А я знал, что вы позвоните. Поэтому и стоял неподалеку — в соседнем квартале. Куда на этот раз? И как быстро?

Николай назвал адрес.

Василий, словно в его голове находился навигатор, быстро определил в уме маршрут и расстояние до конечной точки, назвал цену и открыл скрипучую дверцу. Николай, не торгуясь, сел в машину.

«Тойота» круто развернулась и, взвизгнув протекторами шин, резво сорвалась с места. Очевидно, Василий по-другому ездить просто не умел. Воронов тяжело вздохнул и вжался спиной в сиденье.

Минуту спустя из арки медленно выехал микроавтобус.

* * *

В дверном замке что-то заскреблось, клацнуло.

Дверь приоткрылась, пропустив снаружи полосу света. В просвет просунулась чья-то голова, прислушалась и тут же исчезла. Затем в полутьму скользнула озирающаяся по сторонам тень, держащая в руке странный продолговатый предмет. Она прошла по коридору и свернула в гостиную, залитую солнечным светом.

Человек взглянул на спящего старика и неспешно обошел комнату, не забыв заглянуть в кабинет и спальню.

— Решил на себя шкуру вора примерить? — раздался за его спиной старческий голос.

Человек вздрогнул и резко обернулся.

Старик проснулся и, щурясь, с недоброй улыбкой на лице рассматривал непрошеного гостя — небритого черноглазого мужчину с лохматыми волосами цвета вороньего крыла, стоявшего вполоборота к нему.

— Спокойно, старый, не дергайся! — грубо процедил брюнет. Ствол пистолета с глушителем нацелился на старика. — Медленно вытащи руки из-под одеяла и покажи их мне.

Дед вытянул руки вперед, растопырил пальцы и пошевелил ими.

— Спасибо за понятливость, — стеклянным голосом проговорил неизвестный, не сводя с него глаз.

— Спасибо на пузо не намажешь! С чем пожаловал, сынок? Неужто решил у старика забрать пенсию?

— Не паясничайте, барон, — хмуро пробурчал брюнет и добавил по-немецки: — Барон Эрих фон Фогель, если не ошибаюсь? Вы все рассказали внуку? Отвечайте!

Барон промолчал.

— Молчишь?.. — перешел на «ты» брюнет и приблизился к старику. — Представляться не буду. Ты и сам уже обо всем догадался: кто я, кто меня прислал и для какой цели. — Его взгляд упал на гипсовые осколки и металлический цилиндр: — Эта штуковина из тайника?

Брюнет склонился, взял в руку футляр. Старик почувствовал разящую от него смесь запахов перегара и табака.

«Чего тут гадать? Убийца он и есть убийца! — мысленно вынес вердикт барон. — Докатились киллеры — уже и на дело с похмелья ходят! Что, рожа, пальнуть не можешь без поднятия своего мерзкого духа? Ты не отвлекайся, милок, крути крышечку, крути…»

— Вы зря, барон, продались этим коммунистическим свиньям, — начал разглагольствовать брюнет, снова «выкая», медленно выкручивая пробку из цилиндра. — У нас вы бы и жили по-другому, совсем по-другому… Но вы предали свою родину и должны будете понести наказание…

Старик его не слушал. Слова убийцы растворились в какой-то пелене, окутавшей сознание барона. Он бросил последний взгляд на безмолвные стены, которые словно немые свидетели склонились над ним, на дерево за окном, сквозь листву которого проникали солнечные лучи, и закрыл глаза. Раздался гулкий набатный звон напольных часов, будто подводивший итог времени… минувшим годам… итог всей жизни, прожитой в сомнениях и восторгах, в страданиях и любви, в отчаянии и надеждах…

— …Вальхалла открыта лишь тем, кто хранит верность нашим идеям, барон, а ваша душа обречена на вечные скитания… — надменно говорил брюнет.

— Позаботься лучше о своей душе, — прошептал дед.

— Что?.. — не понял брюнет.

В цилиндре что-то сухо щелкнуло.

* * *

Приземистая «тойота» выскочила на автотрассу Москва — Санкт-Петербург, добавила скорости и начала пожирать дорогу огромными кусками. Воронов не переставал удивляться живучести автомобиля, который, словно борясь за продление своей жизни, играл железными мускулами поршневой системы и пытался доказать владельцу свою собачью преданность. Николай уныло всматривался в асфальтированную поверхность и пунктирную разметку дороги, исчезавшую под брюхом машины, и о чем-то напряженно думал.

Воронов чувствовал себя не совсем уверенно перед лицом неизвестности. Так же, наверное, в старину волновался капитан парусника, затерявшегося в ночном штормящем море, если не видел спасительный огонь маяка. В душу снова закрались сомнения и страхи. Оставалась лишь одна надежда — что дед выдумал ужасную историю. Но зачем?..

5. Мертвецы

Ноябрь 1946 года. Антарктида.

Секретная подземная база «Черное Солнце».

Обугленный кусок кожи вздулся, растрескался и отвалился. Обнажилась влажная плоть нежно-розового цвета, покрытая желтоватой сукровицей. Вслед за этим, будто по цепной реакции, все тело покрылось сухими черными волдырями, которые лопались и осыпались грязной шелухой, смешиваясь со склизкой кровянистой поверхностью. Сморщенная пленка в темной глазнице надулась белесым пузырем и, приобретая эластичность, выпучилась мутной линзой наружу. В ее глубине происходил странный процесс: по центру вновь образовавшегося глазного яблока расплылось темное пятно, а затем словно какой-то живописец добавил красок с палитры и смешал их кисточкой. Черно-желто-зеленая цветовая гамма обретала форму, превращаясь в кошачий глаз…

* * *

Заставленный черной старинной мебелью кабинет коменданта Штольца был достаточно просторным, но в то же время напоминал антикварную лавку: всюду стояли бронзовые бюсты, статуэтки обнаженных женщин, в тяжелых рамах на стенах висели картины. На огромном инкрустированном по обводу столе красовались фигурки хорошеньких наяд с трезубцами и кувшинами. Одна из стен была задрапирована тяжелыми шторами и тюлевыми гардинами, что создавало эффект занавешенного окна. Весь интерьер комнаты говорил о больших возможностях его хозяина, однако домашнего уюта не создавал.