Поручик Державин - Бирюк Людмила Дмитриевна

— И чем они опасны для России?

— Их поддерживают Франция и Австрия: снабжают оружием и деньгами. Надеются их руками выдавить Россию из Польши и самим взять ее под свой протекторат. Было уже несколько сражений, в том числе под Слонимом, в котором я принимал участие.

Державин был поражен… Все эти годы Митя жил интересной, насыщенной событиями жизнью, был в курсе государственных дел, стал штабс-капитаном и даже успел повоевать… А чего достиг он, потомок мурзы Багрима? Чем ему похвастаться, кроме пьяных потасовок и шулерства в игорных домах? Годы, проведенные в Москве, можно вычеркнуть из жизни, как никчемное и постыдное времяпровождение.

Митя заметил грусть в его глазах и успокаивающе положил ему руку на плечо.

— Не печалься, успеешь и ты повоевать. Не такое уж это счастье… Мне еще повезло, что отделался легким ранением. Из-за него-то меня и перевели в Петербург. Лечился полгода, потом попросился в Преображенский полк, думал тебя увидеть. А ты, брат, в Москве оказался!

Державин пристально взглянул на друга и спросил осторожно:

— Не знаю, что и сказать, Митя. Три года я самовольно жил в Москве… И как мне теперь объяснить мое возвращение в полк?

Митя удивленно похлопал светлыми ресницами:

— Зачем объяснять?

Покопавшись в толстой кожаной папке, он вытащил плотный лист с печатью и передал другу. Ошеломленный Державин прочитал приказ о своем зачислении в московский гарнизон с правом добровольного возвращения в Преображенский полк. Слезы навернулись на глаза… Он узнал руку покойного майора Терентьева.

Ранение, полученное Митей под Слонимом, не было таким легким, как он сказал. Неклюдов заметно прихрамывал и поэтому был вынужден служить штабным офицером. Зато теперь он мог заняться судьбой друга. Захватив с собой необходимые бумаги, Митя отправился к командиру полка и, указав соответствующий параграф, напомнил, что капралу Державину по выслуге лет положено звание сержанта. Командир был новый, молодой и старательный, одним словом, "охотник к службе". Заранее составленный Митей приказ был подписан без проволочек.

Державин был безмерно рад, но Митя не остановился на достигнутом. Он мечтал сделать друга прапорщиком. Но… увы, в самый неподходящий момент на Державина пришел анонимный донос о его неблаговидном поведении в Москве. Анонимка была составлена грамотно, но чувствовалось, что русский язык не является автору родным. По несчастью, письмо попало к командиру. Тот бушевал и грозился сослать опозорившего полк шулера в самый дальний армейский гарнизон.

— Нет, это неправда! Не верю! — в отчаянии восклицал Митя, навестив Державина на гауптвахте. — Не волнуйся, Мурза, я докажу, что тебя оговорили!

Но Гавриил только безнадежно махнул рукой и чистосердечно рассказал ему о своих злоключениях в игорном доме "Король бубен".

— Все ясно, — упавшим голосом сказал Митя. — Это Шульман прислал анонимку. Отомстил!

Впоследствии Неклюдову все же удалось замять дело и даже выявить клевету. Державин был помилован, но, как говорится, осадочек у начальства все-таки остался.

После всего случившегося помогать Державину в его продвижении по службе стало не так-то легко. Но Неклюдов был настойчив и терпелив. В течение трех лет он обивал пороги служебных кабинетов, заводил полезные знакомства, давал взятки нужным людям и использовал все свои небольшие связи ради одной заветной цели — сделать друга офицером. Он просил немногого, и влиятельным людям ничего бы не стоило замолвить словечко за бедного дворянина, но вельможи равнодушно отворачивались. Державина никто не знал, и никому он не был нужен.

Хотя Гавриил поклялся никогда не возвращаться в Москву, столицу шулеров и бандитов, ему вскоре пришлось снова ее посетить. Что поделать? Служивый человек не распоряжается собой. После того как по Москве пронеслась эпидемия чумы, в городе часто вспыхивали гражданские волнения. Роту, в которой служил Державин, отправили в древнюю столицу для наведения порядка.

— Главное — больше не играй! — наставлял друга Митя. — И не встречайся не только с Шульманом, но и с Блудовым. Что-то не нравится мне твой родственник… Ведь это он привел тебя в игорный притон. Уж лучше живи в казарме, нечего тебе шляться по злачным местам!

Слушая его, Гавриил покорно кивал и невольно думал, что теперь пришлось ему поменяться с другом ролями. Раньше он опекал Митеньку, а сейчас — тот его.

— И не забывай заниматься сочинительством, — строго продолжал свои напутствия Митя. — Довольно кропать побасенки, пора серьезными одами заняться!

— Чтобы писать оды, надобно вдохновение. А в нарядах да караулах я его что-то не встречал.

Глава 6

"КОНЕЧНО, Я СОГЛАСЕН!"

По прибытии в Москву Державин тут же направился в дом Блудовых. Во-первых, он проголодался и замерз: в феврале стояли крепкие морозы и хотелось поскорей согреться и поесть. Во-вторых, он не считал Ивана виновником своих бед. А в-третьих, он так поспешно бежал из Москвы, что оставил у Блудовых томик Ломоносова, подаренный отцом. Теперь Державин благословлял судьбу, что не взял книгу с собой в Петербург. Она была бы сожжена вместе с его рукописями. Случай на карантинной заставе казался ему всего лишь небольшим курьезом: невелика потеря! Он уже написал немало новых стихов…

Блудовы с радостью встретили родственника.

— Ах ты, Ганюшка, племяш мой! — восклицала тетка, целуя его в обе щеки. — Как служба? Еще не офицер? Ну ничего, не ропщи, на все воля Божья!

В столовой было жарко от натопленной изразцовой печки. Разомлевшего Державина угощали вишневой наливкой, расстегайчиками и чаем с вареньем…

Иван рассказал, что год назад в игорный дом Шульмана заглянул на огонек некий молодой чиновник и проигрался до нитки. Довольный Шульман любезно пригласил игрока зайти еще раз, чтобы отыграться. Но, как на грех, юноша оказался экспедитором Тайной канцелярии и на следующий день явился с отрядом полицейских. Те арестовали хозяина и его банду и обыскали дом, вывалив на стол перед понятыми весь шулерский арсенал: колоды крапленых карт, парафин для загибания углов, особые шулерские перстни, зеркальные табакерки…

Игорный притон "Король бубен" был опечатан, Отто Шульман и его сообщники — отданы под суд и впоследствии сосланы на каторгу.

Выслушав рассказ Блудова, Державин неожиданно спросил:

— А как звали того экспедитора, что раскрыл банду?

— Запамятовал… кажется, Николай.

Державин вздрогнул и провел рукой по лицу.

— Что с тобой, брат? — забеспокоился Блудов.

— Так, ничего. Скажи, а каков собой этот Николай?

— Обыкновенный… Молодой, но гордый. По всему видно, что не глупец… А! Вспомнил фамилию: Звонарев.

— Это он!

— Да кто — он?

Державин только махнул рукой, сослался на усталость и отправился спать. Но заснуть долго не мог, все ворочался и размышлял. В ушах звучали слова Николая, сказанные когда-то в трактире: "Верьте в себя! Ваши творения станут известны всей России!"

"А если он прав? — мелькнуло в голове. — Быть может, стоит показать свои вирши настоящим ценителям? Друзья — не в счет… Они рады всему, что бы я ни нацарапал…"

И в тот момент в мозгу внезапно стукнуло: граф Шувалов! Быть может, он еще помнит казанского гимназиста, которого когда-то отметил и наградил?

Московский университет в те времена располагался на Красной площади, в бывшем здании Главной аптеки, отстроенном заново. Сидя в уютном кабинете с окнами на заснеженный собор Василия Блаженного, Иван Иванович Шувалов, давний покровитель прославленного учебного заведения, рассматривал прошения и подписывал бумаги, которые ему подносил старый худой секретарь. Иногда в кабинет заходили профессора и преподаватели, одетые в университетскую форму: красные камзолы с синей отделкой, белые панталоны и черные башмаки. Шувалов с ними беседовал, выясняя интересующие его вопросы, а под конец всегда спрашивал о семье: