Стена плача - Татьяна Александровна Бочарова

– Вот, глянь. – Кристина выудила из-под груды материи белоснежную тафту. – Пойдет?

– Вполне.

– А эта?

– И эта тоже. Почем она у них?

– Девушка, – громко произнесла Кристина, – почем ткань?

Продавщица равнодушно назвала цену, оказавшуюся действительно смешной.

– И ширина подходящая, – обрадовалась Ася. – У вас ее много?

– Полно. Через день партию привозят.

– Хорошо раскупают? – обеспокоенно поинтересовалась Кристина.

– Нормально. А вам сколько надо-то? – Продавщица высунулась из-под навеса. – Я хозяину скажу, он оптом продаст, со скидкой.

– Видишь, я же говорила, – довольно похвасталась Кристина. – На Черкизовском небось раза в полтора дороже. Нам, девушка, много нужно, – обратилась она к продавщице, – так что вы поставьте в известность своего хозяина. Пусть он нам оставит партию, мы через пару дней зайдем.

– Хорошо. – Деваха приветливо улыбнулась. – Захаживайте.

Кристина и Ася побродили по рынку еще с полчаса: цены везде были примерно одинаковые.

– Завтра едем к твоему Свечникову, пусть выписывает деньги… Ась, ты опять заснула? Куда смотришь все время?

Ася вздрогнула.

– Никуда. Тебе показалось.

– Мне пора рвать когти. Еще домой надо успеть заскочить, переодеться. Ты идешь?

– Да. – Ася крепко взяла Кристину под руку.

Про себя она считала шаги. Один шаг, другой, третий, все ближе железные ворота. Еще шаг, другой – вот они уже остались позади…

– Подожди! – Ася остановилась, высвободила руку.

– Ты что? – недовольно проговорила та.

«Сейчас или никогда, – лихорадочно отстукивало в голове, – сейчас или никогда».

– Я забыла. Степке тапочки нужно купить, старые еле дышат. Уже неделю собираюсь, и все некогда.

– Тогда без меня, ладно? – Кристина снова взглянула на часы. – Мне не успеть иначе. Не обижаешься?

– Ну что ты!

Они чмокнули друг друга на прощанье.

– Звякни мне завтра с утречка. – Кристина помахала рукой и быстро зашагала к остановке.

Ася постояла, дожидаясь, пока стройная фигурка подруги скроется за деревьями, а потом медленно зашла обратно на территорию рынка.

Она брела мимо рядов, иногда останавливаясь, бесцельно разглядывая выложенный на прилавки товар, спрашивая о цене и тут же забывая ее, пока не очутилась возле знакомых краснощеких торговок.

– Шо желаете? – заученно проговорила блондинка, не узнавая Асю.

– Девушка, я хотела спросить, где тут у вас сторожка?

– Шо? – удивленно переспросила продавщица.

– Ну у вас же на рынке есть сторож. – Она почувствовала, что краснеет. – Где его можно найти?

– Там, за складами, – махнула рукой в сторону другая девушка. – Идите, пока ряды не закончатся, там увидите.

– Спасибо, – сказала Ася. – Большое спасибо.

– На здоровье, – грубовато ответила первая девица и полезла в карман за новой порцией семечек.

Ася повернулась и пошла туда, куда указала продавщица.

«Ничего, – успокаивала она саму себя. – Все в порядке. Ведь он мог и наврать – наверняка наврал. Никакой он не сторож, а просто обыкновенный забулдыга. Вот приду, а в сторожке совсем другой человек. И я успокоюсь окончательно, буду знать, что не нашла его, он меня обманул. Все в порядке…»

Прилавки и навесы остались за спиной. Узкая, заросшая тропинка огибала деревянные постройки. Возле одной из них двое мужиков орудовали бензопилой.

– Эй, куда? – заметив Асю, закричал один их них.

– Туда. – Она, не замедляя шага, кивнула на белеющую в отдалении бетонную стену.

– А, насчет радиаторов, – догадался рабочий. – Ну проходи давай.

Ася не стала его разубеждать, благополучно миновала строительную территорию и остановилась в нерешительности.

Метрах в десяти от нее находился низенький кособокий вагончик с торчащей из крыши самопальной жестяной трубой. Дверь была плотно закрыта, маленький дворик с аккуратно сложенной сбоку поленницей огораживала ржавая рабица. К самому ее краю притулилась огромная собачья конура. Кругом царили безлюдье и тишина.

По-видимому, вагончик и был сторожкой, однако казалось, что внутри нет ни души.

Ася поколебалась и сделала шаг к бытовке. В это время из будки выскочила огромная пегая дворняга и залилась хриплым, неистовым лаем.

– А ну-ка фу, – попробовала урезонить ее Ася, однако пес не умолкал. Длинная цепь позволяла ему двигаться почти по всему дворику, он остервенело кидался на сетку, так, что казалось, вот-вот повалит ее и выскочит наружу.

– Ну тихо, тихо, – уговаривала она собаку, не рискуя приближаться далее. – Чего ты злишься? Успокойся…

– Фу, Пестрый, кому говорят! – вдруг раздался громкий голос. Дверь вагончика широко распахнулась, и на крыльцо вышел белобрысый.

– Заткнись, слышь, заколебал уже своим гавканьем! – рявкнул он.

Пес заскулил и утих.

Белобрысый выкинул с крыльца окурок и метнул цепкий взгляд за ограду. На лице его отразилось недоумение, затем оно вытянулось, а брови знакомо нависли над переносицей.

– Фу-ты ну-ты ножки гнуты, – пробормотал он вполголоса, не спеша вытер ладони о штаны и спустился с крыльца.

Дворняга подобострастно и выжидающе глядела на него, готовая вновь оглушительно залаять. Белобрысый прошел мимо нее и приблизился вплотную к рабице.

– Чем обязан, мадам? – Он был трезв, во всяком случае, гораздо трезвей, чем в прошлый раз – его движения выглядели скоординированными и четкими, голос звучал тверже и жестче. – Опять молчим? – Он недобро усмехнулся и уцепился пальцами за сетку. – Коли пришла, так нужно разговаривать, общаться, ухватываешь? А ну иди сюда. Подойди, говорю!

Ася послушно подошла к ограде и остановилась в шаге от нее.

Пес за спиной у белобрысого тревожно гавкнул.

– Цыц! – коротко приказал тот.

Теперь Ася видела его хорошо: те же изгвазданные джинсы, только вместо защитной куртки растянутый серый свитер, над правой бровью и на скуле две багровые ссадины.

– Ты зачем сюда пожаловала? – Белобрысый слегка качнул сетку на себя. – Пожалела? Пожалела, ясный перец, поверила тому, что я тебе впаривал. Да ты… дура ты полосатая, я ж в стельку был, не видела?! Добренькая нашлась, ядрена корень… цыц, Пестрый, хвост оторву!

Асе показалось, что сейчас он снова, как в прошлый раз, сорвется на крик, но нет – его голос остался спокойным.

Пару мгновений они молчали, глядя друг на друга в упор.

– Слушай, – белобрысый вдруг зло сощурился, – а может, у тебя с мужем не того… он как, долг-то свой супружеский исправно выполняет? – Он захохотал.

Она почувствовала острую, невыносимую боль и едва удержалась, чтобы не застонать. Никогда в жизни ей не было так больно – словно внутри поворачивали огромный ржавый гвоздь.

Ася резко отвернулась. Она почти бежала, не разбирая дороги, не видя ничего вокруг из-за застилающей глаза плотной пелены слез. Позади раздались быстрые шаги.

– Стой. Погоди.

У нее закружилась голова. Она еще немного прошла вперед и остановилась.

– Ну, прости, – он обошел ее сбоку, заглянул в лицо, – слышь, прости меня! Я… сам не знаю, что говорю. Это от страха, наверное. Сейчас, думаю, протру глаза, погляжу за ограду, а там нет никого.