Анжелика. Маркиза Ангелов - Анн Голон

При этих словах Анжелика посмотрела на отца, а затем — на обычно степенного Молина. Они наперебой расхваливали все достоинства и преимущества мулов — животных, выведенных путем скрещивания и обладающих исключительной выносливостью при любых испытаниях. Разумеется, мул не может, подобно гордым скакунам, пронестись по полям сражений размашистым галопом. Однако торопливая и уверенная поступь трудяги — мула позволяла ему проходить по горам и долинам огромные расстояния. Запряженный в нагруженные телеги с провизией или боеприпасами, нередко решающими судьбу армии, неутомимый мул поспевал везде, куда нужно было доставить грузы и людей: на вершины гор, на поля сражений, при этом не боясь ни дождя, ни холода, ни голода, довольствуясь лишь чертополохом у обочины дороги.

В отличие от лошади, которая, как известно, является животным хрупким, требующим тщательного ухода, мул устойчив к болезням, эпидемиям и тяжелому труду…

Иногда упрямые, но зато с сильными ногами и зоркими глазами, мулы весьма живучи, что гарантирует стабильность разведения, если не бояться того факта, что быстрый прирост особей маловероятен, ведь животные, полученные в результате скрещивания стерильны.

— Ну, зато им не приходится, как мне, переживать за многочисленное потомство, — сказал барон, который любил пошутить на эту тему.

Анжелика продолжала с интересом слушать.

Гонтран рассказывал ей, что удивительный осел пуату был прародителем всех ослов. Именно его силуэт, неумело нарисованный первобытными охотниками можно отыскать на стенах и потолках древних пещер. Однажды Гонтран повел ее в одну из таких пещер, чтобы показать загадочные рисунки. После путешествия Анжелика вернулась домой в перепачканной землей одежде, с песком в волосах, и бедная Пюльшери не переставала повторять: «Да где же ты была, тебя словно из-под земли достали!» Но Анжелика ничего ей не сказала, потому что пообещала Гонтрану хранить тайну.

А мужчины продолжали беседовать.

— Небольшие работы по осушению болот могли бы увеличить количество пастбищ, — рассуждал Молин, — ваши мулы неприхотливы, поэтому любые выгоны подойдут и не будут лишними для домашнего скота. Я думаю, что если вложить двадцать тысяч ливров, дело может принять серьезный размах и начнет приносить доход уже через три-четыре года.

У барона, казалось, закружилась голова.

— Гром небесный! Двадцать тысяч ливров! Вы считаете моих мулов такими ценными, в то время как вся округа над ними потешается! Двадцать тысяч ливров! Уж не вы ли собираетесь одолжить мне эти двадцать тысяч?

— А почему бы и нет? — невозмутимо произнес управляющий.

Дворянин посмотрел на него с некоторым замешательством.

— Это было бы безумием с вашей стороны, Молин! Я честно вам признаюсь, что у меня нет ни одного поручителя!

— Меня вполне удовлетворит простой контракт о сотрудничестве, по которому я получу половину прибыли, а также право на разведение наших мулов. Но нам придется заключить контракт как частное соглашение в Париже и тайно.

— Должен признаться, у меня не скоро появится финансовая возможность наведаться в столицу. В данный момент ваше предложение кажется мне настолько ошеломляющим и рискованным, что я бы хотел предварительно посоветоваться с несколькими друзьями…

— В таком случае, мессир барон, оставим сразу эту затею. Потому что залог успеха подобного предприятия заключается в полной тайне! В противном случае ничего не получится.

— Но я не могу просто так, не выслушав ничьего мнения, пуститься в авантюру, которая мне, ко всему прочему, кажется еще и противоречащей законам моей страны.

— Это также и моя страна, мессир барон…

— Судя по тому, что вы затеваете, Молин, не скажешь!

— Хорошо, не будем больше говорить на эту тему, мессир барон. Будем считать, что я просто ошибся. Глядя на ваши исключительные успехи, я решил, что только вам под силу создать самый крупный в Пуату конный завод.

Барон почувствовал, что его наконец-то оценили по достоинству.

— Дело не в этом…

— Мессир барон, позвольте заметить, что дело как раз в этом. Вопрос, который мы только что обсуждали, напрямую связан с тем, который вас беспокоит больше всего, а именно с обеспечением достойных условий для процветания вашей многочисленной семьи…

— За такие слова мне следовало бы отстегать вас хлыстом, ибо вы суете нос не в свое дело!

— Как вам будет угодно, мессир барон. Между тем, хотя мои средства гораздо скромнее, нежели все склонны полагать, я подумал о том, чтобы незамедлительно добавить, — в счет будущих доходов, конечно, — ссуду на аналогичную сумму в двадцать тысяч ливров, необходимую для того, дабы вы смогли посвятить себя делу без изнурительных хлопот о детях. Я прекрасно знаю по собственному опыту, что дела стоят на месте, когда разум отвлечен заботами и тревогой.

— И налогами, которые преследуют неотступно, — прибавил барон, и его загорелое лицо слегка покраснело.

— Совершенно верно! А чтобы сделка между нами не вызывала подозрений, мне кажется, что сохранить ее в тайне будет в наших обоюдных интересах. Я также настаиваю на том, что какое решение вы бы ни приняли, сегодняшний разговор должен остаться между нами.

— Я вас отлично понял. Но и вы должны понять, что я обязан поставить в известность о вашем предложении мою жену. Речь идет о будущем наших многочисленных детей.

— Простите меня, мессир барон, за не совсем тактичный вопрос, но умеет ли мадам баронесса молчать? Я, честно говоря, ни разу не слышал о том, чтобы женщина сумела сохранить доверенную ей тайну.

— Моя жена не из болтливых. К тому же мы ни с кем не видимся. Она никому не скажет, если я попрошу.

В эту минуту управляющий заметил кончик носа Анжелики, которая, прислонившись к дверному косяку, слушала разговор и совершенно не собиралась прятаться. Барон повернулся и, увидев ее, нахмурил брови.

— Подойдите сюда, Анжелика, — строго сказал он. — Вы, кажется, приобрели дурную привычку подслушивать под дверью. Вы всегда появляетесь неслышно и в самый неподходящий момент. Это возмутительное поведение.

Молин пристально смотрел на девочку, но казался менее раздосадованным, нежели барон.

— Крестьяне поговаривают, что она фея, — произнес он с едва заметной улыбкой.

Анжелика невозмутимо приблизилась.

— Вы слышали наш разговор? — спросил барон.

— Да, отец! Молин сказал, что Жослен сможет отправиться в армию, а Ортанс — в монастырь, если вы разведете много мулов!

— Ты делаешь довольно любопытные выводы. А теперь послушай меня. Ты должна пообещать, что никому не расскажешь об этой затее.