Двуликий адмирал - Даниил Мельников

С лета 1940 года по указанию абвера во Франции находились под неусыпным контролем аэродромы, железные и шоссейные дороги, а главное, побережье. Все рыбачьи шхуны, которые могли быть использованы для переправы французов через Ла-Манш, подвергались тщательному осмотру. Часть их была конфискована. Лица, подозреваемые в помощи патриотам, подвергались жестоким репрессиям. Абвер вел переговоры с военным министерством Виши, добиваясь полной легализации своих действий и в неоккупированной Франции.

Одним из первых мероприятий Канариса была попытка полностью «закупорить» французскую территорию, лишить Францию связей с внешним миром.

Одновременно абвер по указанию Канариса расширял свою агентурную сеть в оккупированных странах, привлекая для работы местных фашистов, авантюристов всех рангов и мастей, а также уголовные элементы. «Миллионный город, — пишет начальник КО в Париже Райле, — имел достаточно авантюристов и темных личностей, которые за хорошую плату или за другие материальные блага были готовы к сотрудничеству с нами…»

Гигантская сеть фашистского террористического аппарата опутала порабощенную Европу. Уже с осени 1941 года вступил в силу приказ «Ночь и туман». Согласно этому приказу в любой дом, к любому французу, голландцу, бельгийцу, норвежцу, которого подозревали в участии в движении Сопротивления, в любое время суток могла явиться гитлеровская полиция, арестовать его, засадить в тюрьму, концлагерь, подвергнуть нечеловеческим пыткам, послать на казнь. Тем, кого арестовывали по приказу «Ночь и туман», можно было не предъявлять обвинений. Их официально лишали всего: помощи близких, права на защиту, права на помилование. Их лишали даже имени. В тюрьмах и концлагерях они фигурировали как безыменные единицы. Их не судили, об их казни не оповещали даже самых близких родственников… Эти люди попросту «исчезали», «изымались» из жизни.

…Ночь и туман царили на улицах французской столицы. Громадный город с осени 1941 года находился на осадном положении. По распоряжению командования вермахта кино, театры, кафе были закрыты с 17 часов. В это же время прекращало свою работу метро. Парижанам не разрешалось выходить на улицу с 6 часов вечера до 6 часов утра… Облавы следовали за облавами. Десятки тысяч французов были брошены в концлагеря, и прежде всего коммунисты, члены прогрессивных организаций, левая интеллигенция, евреи.

Перед нами документы тех страшных лет, пожелтевшие от времени листы бумаги. Эти листы расклеивались на улицах Парижа начиная с 1940 года. Они висели на обомшелых стенах старых домов, камни которых пережили много веков, и на нарядных парижских особнячках, и на конструктивистских зданиях в стиле Корбюзье.

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Утром 21 августа в Париже пал жертвой нападения служащий немецкого вермахта.

П о с е м у  п р и к а з ы в а ю:

1. Все, находящиеся под арестом, по распоряжению немецких учреждений или работающих на них организаций объявляются с 23 августа заложниками. Впредь из числа заложников по любому аналогичному поводу будет подвергаться расстрелу определенное число лиц в соответствии с тяжестью совершенного преступления.

Париж, 22 августа 1941 года.

За командующего вооруженными силами вермахта во Франции — Шаумбург, генерал-лейтенант. ОБЪЯВЛЕНИЕ

6, 10 и 11 сентября 1941 года в Париже на военнослужащих германского вермахта совершены покушения. В наказание за эти трусливые злодеяния и в соответствии с моим распоряжением от 22 августа 1941 года расстреляны следующие заложники.

И далее следуют десять фамилий.

ОБЪЯВЛЕНИЕ

Преступники, состоящие на службе Англии и Москвы, утром 20 октября убили коменданта полевой жандармерии в Манте. Преступники не пойманы. В наказание за это преступление я пока что приказал расстрелять 50 заложников… Поскольку я установил, что злоумышленникам, саботажникам и нарушителям порядка помогают их ближайшие родственники, я принял решение подвергать тяжелым наказаниям не только самих злоумышленников, но и их семьи, если злоумышленники не отдадут себя в руки французских полицейских властей в течение 10 дней после совершения преступления. В качестве наказаний я предусматриваю:

1. Расстрел всех родственников мужского пола по восходящей и нисходящей линии, а также зятьев и двоюродных братьев старше 18 лет.

2. Отправку всех женщин, состоящих в том же родстве, на каторжные работы.

3. Отправку в воспитательные заведения всех детей до 17 лет, родители которых подверглись вышеупомянутым наказаниям.

Исходя из этого, я призываю каждого препятствовать покушениям, саботажу и нарушениям порядка, а также предлагаю сообщать немецким или французским полицейским властям даже самые незначительные факты, которые могли бы способствовать поимке виновных.

Париж, 10 июля 1942 года.

Оберфюрер СС и полиции на территории командующего вооруженными силами во Франции.

Эти пахнущие кровью «объявления» наводнили всю Францию.

Уже по ним видно, какого размаха достиг фашистский террор в оккупированной Европе. Кто же проводил террористические акции в странах, захваченных гитлеровцами?

Как ни запутывают следы нынешние неофашисты, адреса убийц в Западной Европе хорошо известны.

В оккупированном фашистами Париже таких адресов было четыре: Булонский лес — там размещались СД и гестапо; авеню Клебер, отель «Рафаэль», — верховное командование вермахта; авеню Клебер, отель «Мажестик», — резиденция военного коменданта, того самого, который подписывал чудовищные «объявления» о расстреле заложников… И, наконец, отель «Лютеция» — филиал абвера, ведомства Канариса.

Каждая из этих штаб-квартир выполняла свои определенные функции: тайная полиция (гестапо) производила аресты, пытала и казнила участников движения Сопротивления и всех, кого подозревали во враждебных к оккупантам действиях или помыслах; армия заключала в тюрьму заложников и расстреливала их, чтобы запугать население и его авангард — борцов-антифашистов; абвер проникал также в организации Сопротивления, чтобы с помощью обмана, провокаций, предательства задушить борющуюся Францию.

В соответствии с пресловутыми «десятью заповедями» практически большинство дел, связанных с движением Сопротивления, перешло в руки абвера, ибо организации и группы, боровшиеся против гитлеровского господства на оккупированных территориях, рассматривались как «работающие на иностранную разведку».

К тюрьмам, концлагерям, пыткам и казням абвер формально не имел отношения. Однако тот же начальник КО во Франции Райле, который в мемуарах строит из себя этакого джентльмена от шпионажа, по его собственному признанию, посещал тюрьмы накануне казни заложников… Им двигало, разумеется, не любопытство, а стремление выжать из осужденных на смерть людей ценные признания, которые помогли бы абверу совершать его черные дела.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});