Их любовник (СИ) - Богатырева Татьяна

— Эй, тише, — я пощелкала пальцами. — Я не буду с тобой разговаривать в таком тоне.

— В нормальном тоне мы разговариваем, — он кипел и бурлил, но тон сбавил. — Я не понимаю, как можно было бросить Кея, чего ради? Чтобы вернуться в этот сарай?

Вот не надо! У меня отличная двушка почти в центре Москвы!

— А хоть бы и так. Тебя сюда никто не звал.

— Ты же не думала, что Кей отпустит тебя вот так просто!

Я чуть не рассмеялась. Сюр и бред! Он вообще сам себя слышит?

— То есть просто отпустить тебя — нормально, а меня — нет? Логика никогда не была твоей сильной стороной. Как и совесть.

Бонни снова яростно сверкнул глазами и сжал кулаки, я даже на мгновение испугалась, что сорвется и даст волю рукам… по счастью, зря. Он сунул руки в карманы, от греха подальше.

— Кто бы говорил, — он смерил меня презрительным взглядом. — Ладно. Что ты хочешь, чтобы вернуться в Нью-Йорк и стать нормальной женой Кею?

— Вау, ты уже торгуешься! Прелестно, просто прелестно! Ты попутал роли, Бонни Джеральд. Проститутка — не мое амплуа.

— Твою мать! — он шагнул ко мне, с явным трудом удерживая руки в карманах. — Хватит язвить, назови твою цену, это ж не сложно, детка. Что ты хочешь?

Вот тут я почти пожалела, что поддержала игру Кея. Слишком больно и тошно слышать такое от мужчины, к которому рвется твое сердце. Но почти — не считается. Я зла на тебя, Бонни Джеральд, ты даже не представляешь, насколько я зла!

— Ну, это уже ближе к делу, — гадко усмехнулась я: ну а что? Меня назначили бешеной сукой, надо соответствовать. — А что ты можешь предложить мне, малыш?

— То, что ты хочешь, — в бешеных бараньих глазах светилась гениальная мысль: все продается за деньги, славу и деньги.

— Вот как, — я усмехнулась еще гаже. — Тогда для начала ответь, зачем это тебе, Бонни Джеральд? Ты же меня ненавидишь и презираешь.

— Неважно, что думаю о тебе я. Кей тебя любит, и Кей тебя получит.

О, да! Вот она, настоящая мужская дружба! Пофиг, что Кей хочет бяку, бяку он все равно получит, хоть ей и отравится. Логика с большой буквы «Ы»!

— Ты не ответил, — я окончательно утвердилась в тоне «ехидная меркантильная сука». — Не даешь мне, что я хочу — катишься к чертям собачьим вместе со своими хотелками.

Бонни поиграл желваками, отступил на шаг, явно чтобы уменьшить желание меня загрызть, и выдал:

— Затем, что Кей мой друг.

— Друг? — я подняла бровь примерно так же, как делает это лорд Сарказм.

— Друг, любовник, какая разница! Ты прекрасно знаешь, что для меня Кей! — наконец-то в его голосе проскользнуло нормальное человеческое чувство, ну, кроме ярости и презрения.

— О нет, я могу только догадываться. А хочу знать наверняка. Так друг или ты его любишь?

— Люблю, — значительно тише ответил Бонни. — Хватит, а? Просто скажи, чего ты хочешь. Тебе же что-то нужно. Всем что-то нужно.

— Разумеется, нужно. Ты думаешь в правильном направлении, — я почти мило улыбнулась. — Вопрос в том, на что ты готов ради Кея. Ты же понимаешь, что деньги — не предмет нашего торга?

— Я уже догадался, — хмыкнул Бонни.

— Надо же, а ты способен думать логически. Изредка.

Бонни прошипел сквозь зубы что-то матерное и обжег меня еще одним яростным взглядом. Вот только впечатления на меня это не произвело.

— Раз не денег, — продолжил он базарный торг, запрятав желание меня убить в карман, — то чего? Вряд ли славы, для этого Кей подходит куда лучше меня.

— Скажем прямо, Кей не только для этого подходит куда лучше тебя, — не удержалась я. — Кей, в отличие от тебя, умный и взрослый мужчина, фантастически прекрасный любовник, заботливый муж и отец… будет отцом. Он красивее тебя, богаче, успешнее, умнее… да, это очень важно, что умнее. Пожалуй, тебе нечего мне предложить, Бонни Джеральд.

Кажется, я переборщила с топтанием по больным местам. К концу моей краткой речи в глазах Бонни блестели слезы, хоть он и держал каменную морду.

— Ну, так вернись к нему, и тебя снова будет все, — голосом он тоже владел отлично, не знай я его, поверила бы в сарказм. — Глупо было сбегать от совершенства.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да уж, раз мне это говорит признанный чемпион по глупостям, я поверю. Но, видишь ли, Бонни Джеральд, все мы имеем право на свои глупости. И я тоже. Так что вали отсюда. Дверь прямо за тобой.

— Ты… ты… — он с огромным трудом сдерживался, чтобы не полить меня матюками или не сбежать куда подальше, и, к удивлению моему, справился. Глубоко вдохнул, сжал губы, несколько мгновений посверлил меня взглядом и выдавил: — Нет. Я не уеду без тебя.

— Ну и зря. Тебя ждет твоя нормальная невеста. Ты же собираешься жениться, Бонни Джеральд, завести десяток итальянских детишек и забыть меня как страшный сон. Самое время заняться этим прямо сейчас.

— Как мило ты обо мне заботишься… — «суку бешеную» он проглотил.

— А то. Давай, вали к своей селедке.

Он молча покачал головой, хотя я видела: почти готов свалить. Ну да, кому ж захочется терпеть, когда его тыкают носом в лужу.

Впрочем, тыкать его мне тоже надоело, все равно бесполезно. И Кей немного не того от меня хотел, как мне думается. Уж точно не чтобы я выгнала придурка с концами. И сама я все же не хочу так, с концами. Как бы я ни злилась, я все равно его люблю, козла недоенного.

— Роза, пожалуйста, — он все же преодолел желание удрать, даже тон сменил со скандального на проникновенно-виноватый. — Чего ты хочешь? Извинений? Да, я… козел, я виноват перед тобой, я должен был сам тебе все объяснить… мне очень жаль. Ты сейчас ненавидишь меня, но Кей тут ни при чем. Он — умный и взрослый, он не косячит. Не наказывай его. Я прошу тебя.

На последних словах он опустился на колени и склонил голову.

Я невольно восхитилась. Изумительный артистизм! А как меняет подход, загляденье! Не вышло наездом и торгом, выйдет чистосердечным признанием своей вины.

Сукин сын. Знает же, что устоять перед «кающейся Магдалиной» невозможно. То есть трудно, но возможно. И я устою, несмотря на то, что сейчас мне безумно хочется прижать его голову к себе, запустить обе руки в черную гриву и простить все на свете.

Сукин сын.

Я все же положила руку ему на голову, сжала волосы в горсти — так, как он любит. Почувствовала ответную дрожь и задавленный судорожный вздох. А потом нежно и проникновенно сказала:

— Этого мало, Бонни. Ты хочешь слишком дешево отделаться.

— Хочешь, я извинюсь публично. Американское телевидение подойдет?

— Я подумаю, — я снова сжала его волосы, и он снова дрогнул. Вот только я не была уверена, что дрожит он от страсти, а не от злости. — Но этого все равно мало.

Стоило мне убрать руку, как он вскинул голову и хмуро спросил:

— Что еще?

— Искренности я не прошу, — покачала головой я, — ты слишком хороший артист, чтобы я смогла тебе поверить. Но есть кое-что еще, чего мне не хватает, Бонни Джеральд.

— Чего? — в его глазах снова мелькала жажда убийства, ненадолго хватило раскаяния.

— Сабмиссива, — я нежно улыбнулась. — Кей прекрасен, но он доминант. А я хочу саба.

— Ок, я найду для тебя саба, — Бонни так не хотел видеть очевидного, что я почти умилилась. — Русский? Американец? Любой твой каприз, Роза.

— Ты, Бонни.

Он вскочил, пылая негодованием.

— Нет! Я больше… нет!

— Ну, нет, так нет. Свободен, — я насмешливо улыбнулась и склонила голову набок.

— За каким чертом тебе саб, который не хочет играть? Это же глупо!

— Вот и я говорю — свободен. Тем более что мне нужен не просто саб, а раб. Горячий, покорный и на все готовый. Ты не годишься, это я уже поняла.

— Не гожусь! — слишком быстро согласился Бонни. — Возвращайся в Нью-Йорк, к Кею. Будет тебе отличный саб, самый лучший. Хоть десять!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не-а, — я покачала ногой в драной кеде. — Я хочу сегодня. Здесь и сейчас. А так как ты не годишься, вали и не занимай мое время. У меня еще окна не помыты.

— Ты что, собираешься их мыть сама?

— Ага. У меня тут прислуги нет.