Страстная неделя - Луи Арагон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ежели так, господин капитан, наши ребята говорят — уж он у них попляшет!
Увидев издали лошадь, Робер так наморщил нос, что все веснушки слились в одну большущую. Да, это никак не ломовая лошадь. Самого пленника окружили стрелки и забрасывали вопросами, на которые он не отвечал ни слова. Это был рослый малый в рыжей кожаной, довольно потертой куртке, войлочной шляпе и совсем не подходящих к заношенным штанам щегольских сапогах.
— Счастье твое, что ты попал ко мне, — сказал свежеиспеченный капитан, — а не к моим солдатам — тебе бы не поздоровилось…
И он собственноручно подписал пропуск господину Теодору Жерико, живописцу, направлявшемуся в департамент Манш к своему дяде, господину Симеону Бонсеру, адвокату в Мортэне. Въезд в Париж был воспрещен офицерам королевской гвардии. А одежда кузена Машю была недостаточной защитой.
— Да объясни ты мне, — допытывался озадаченный Дьедонне, — как тебя угораздило влезть в эту историю? Теодор — в роли королевского мушкетера! Есть чем похвалиться… А недурной тебе достался коняга… Как его кличут?.. Я его откуплю у тебя…
— Это Трик, мой конь… — ответил Жерико и потрепал его по шее. — Я ни за какие блага в мире не уступлю его.
В одной колонне с 1-м егерским полком были построены гусары. Их капитан, подъехав к привалу, не преминул поздороваться с товарищем по оружию. Он представился, его фамилия была Декривье. Хотелось бы знать, что происходит в Бетюне, у него есть среди королевских гвардейцев приятель, сосед по имению, которому он очень желал бы помочь. Узнав, что стоящий поодаль возчик — на самом деле мушкетер, бежавший из Бетюна, капитан спросил, не довелось ли ему встретиться там с гвардейцем по фамилии Ламартин?
— Господином де Пра? — переспросил Теодор. — Он квартировал у кузнеца Токенна, в Тесном переулке… но его легче сыскать на сторожевом посту у Аррасских ворот, он там бессменно несет караул.
Жерико собрался уезжать, Дьедонне обнял его. И, похлопав по плечу, сказал:
— Если ты на самом деле едешь в Мортэн, сердечно поклонись от меня цареубийце…
Удивительное дело, стоило проглянуть солнцу — и дорога стала совсем другой…
Примечания
1
Aragon. J’abats mon jeu. P., 1959, p. 95.
2
В. Н. Прокофьев. Теодор Жерико. 1791–1824. М., «Искусство», 1963, с. 6.
3
В. Η. Прокофьев. Теодор Жерико, с. 144.
4
«Жерико о себе и современники о нем». М., 1962, с. 31.
5
«Nouvelle critique», 1949, août, р. 81.
6
Ch. Morrow. Le roman irréaliste. 1941, p. 321.
7
«Arts», 1960, 12–18 octobre.
8
J’abats mon jeu, p. 79.
9
Ibidem, p. 80, 89.
10
Aragon. Théâtre-Roman. Paris, Gallimard, 1974.
11
Натуралист (итал.).
12
Комедиант (итал.).
13
От французского слова couronné — коронованный.
14
От французского слова décrépitude, означающего: старческая немощь.
15
Конный жандарм (англ.).
16
Для меня (англ.).
17
На тайной вечере (лат.).
18
Набедренник (лат.).
19
Молитва, которой начинается католическая месса. — Ред.
20
Господи помилуй (греч.).
21
Слава отцу и сыну… (лат.).
22
Бог, от коего и Иуда кару за свою вину и разбойник награду за свое исповедание приял… (лат.).
23
Ради нас Христос покорялся вплоть до смерти… (лат.).
24
Петр говорит ему: «Не умоешь ног моих вовек». Иисус отвечал ему: «Если не умою тебя, не имеешь части со мною». Симон Петр говорит ему… (лат.).
25
Затем поднялся господь от вечери, налил воды в умывальницу… (лат.).
26
Где милосердие и любовь, там и бог (лат.).
27
Господи, услышь молитву мою,
И вопль мой да коснется слуха твоего (лат.).
28
Возглашайте, уста (лат.).
29
Трактиры (англ.).
30
Проклятье (нем. диалект.).
Комментарии
1
«Выбирать свойственно человеку» — таков девиз романа «Страстная неделя». Но необходимость выбора может стать и перед страной, большинством ее населения: в описанные Арагоном семь дней марта 1815 года его делала вся Франция. Приближавшиеся к Парижу крики «Да здравствует император!» и быстро удалявшиеся от него нестройные возгласы «Да здравствует король!» отмечали триумфальное шествие Наполеона, покинувшего остров Эльбу, и паническое бегство на север Людовика XVIII. Поход Наполеона по Франции и последовавшие за ним Сто дней остались в истории одним из последних ярких эпизодов удивительной биографии этого полководца и государственного деятеля. В свете внезапной вспышки былой славы Наполеона личность его противника представляется особенно тусклой и неприглядной. Однако этот внешний контраст — слава и бесчестие, героическая энергия и болезненная слабость — лишь маскирует равную исчерпанность исторической роли того и другого.
Напомним вкратце исторические факты.
После отречения Наполеона и отбытия его на остров Эльбу, предоставленный ему в пожизненное владение, во Франции волею держав-победительниц была восстановлена власть Бурбонов. 12 апреля 1814 года в Париж прибыл из эмиграции младший брат казненного Людовика XVI граф Артуа, объявивший себя наместником короля, а следом за ним и сам король Людовик XVIII. Под давлением сил, призвавших его к власти, король был вынужден принять конституционную хартию, формально закреплявшую некоторые завоевания революции — гражданское равенство, личную свободу, свободу совести. Законодательная власть разделялась между королем, палатой пэров и палатой депутатов, куда могли избираться лица не моложе сорока лет, платящие не менее тысячи франков прямого налога; исполнительная власть принадлежала королю. Политика Людовика XVIII была такой же двойственной, как его хартия. По видимости признавая необратимость свершившихся в стране социальных преобразований, режим Реставрации на деле пытался восстановить некоторые феодальные институты. Людовик XVIII узаконил владение землей, приобретенной из «национального фонда», то есть конфискованной после революции у дворян и церкви, однако аристократы, вернувшиеся из эмиграции вместе с королем и принцами, вели себя в своих бывших поместьях как завоеватели, — сгоняли крестьян с земли, заставляя их работать на себя, что возбуждало ненависть крестьянства к режиму. Хартия сохраняла суд присяжных, но устанавливала несменяемость судей, назначаемых королем; суд вершили прежние королевские чиновники. Поправки к хартии урезали и без того куцее избирательное право и понемногу свели на нет дарованные ею гражданские свободы; создание особо привилегированной королевской гвардии, нерегулярная выплата пенсий наполеоновским ветеранам вызывали ропот в армии.
В феврале 1815 года недовольство режимом Людовика XVIII стало всеобщим и повсеместным и привело к организации широко разветвленного антироялистского заговора.
В то же время между европейскими монархами — их представителями на Венском конгрессе шли ожесточенные территориальные споры: решался вопрос о присоединении Саксонии к Пруссии, о создании в пределах империи Александра I Королевства Польского.
О неблагополучии во Франции и раздорах на Венском конгрессе стало известно Наполеону, который только и ждал благоприятного момента для задуманного им возвращения во Францию.
1 марта 1815 года, отплыв с небольшой флотилией с острова Эльбы, он высадился на юге страны, в бухте Жуан. С немногочисленным отрядом в тысячу сто человек Наполеон совершил трудный переход по заснеженным альпийским тропам из Канна в Гренобль — в обход городов, где ему угрожало столкновение с королевскими войсками. В своих прокламациях к народу и армии Наполеон сулил стране мир и благоденствие, свое поражение объяснял изменой маршалов, — в особенности Мармона, который в критический момент отвел свой корпус на линии австрийцев, — и призывал население оказывать ему поддержку. Его продвижение к Парижу совершалось «без единого выстрела»: солдаты королевской армии отказывались стрелять в прославленного полководца, своего бывшего вождя, и срывали с себя белые кокарды; крестьяне, вооруженные вилами, косами, преграждали путь войскам, посланным для задержания Узурпатора; войсковые части целиком переходили на его сторону. Седьмой линейный полк под командованием полковника Лабедуайера выступил из Гренобля и пошел на соединение с солдатами Наполеона (см. стр. 87 романа).
