Путь через равнину - Джин Ауэл

— Разреши, я разрежу веревки, Джондалар, — сказал Ибулан.

Джондалар, почувствовав, что его руки свободны, оглянулся. Он увидел в толпе мужчин, остальные спешили к костру со стороны загона.

— Кто выпустил вас?

— Ты.

— Но я же был связан.

— Ты дал нам ножи… и смелость. Ардеман прокрался за спину охранницы у ворот и ударил ее своей палкой. Затем мы перерезали петли на воротах. Все смотрели, как они сражались… А затем появился волк. — Голос Ибулана осекся, и он затряс головой, глядя на волка и женщину. Он был слишком ошеломлен, чтобы продолжать говорить.

— Ты в порядке, Эйла? Она поранила тебя? — Джондалар обнял женщину и Волка. Волк лизнул его.

— Небольшая царапина на шее. Пустяки. Волку тоже досталось, но, кажется, рана его не беспокоит.

— Я никогда не разрешил бы тебе вернуться сюда, если бы знал, что она попытается убить тебя, да еще прямо на празднике. Мне следовало предвидеть это. Как глупо, что я не понимал, насколько она была опасна. — Он прижал ее к себе.

— Нет, ты не глуп. Я и сама не подозревала, что она нападет на меня, и не знала, как защищаться. Если бы не Волк…

Они с благодарностью посмотрели на зверя.

— Я должен тебе признаться, что за время пути были моменты, когда я хотел избавиться от Волка. Я думал, что это только лишняя обуза, а дорога и так тяжела. Когда ты ушла искать его после переправы через Сестру, я был просто вне себя от бешенства. Мысль о том, что ты подвергаешься опасности ради животного, приводила меня в неистовство.

Джондалар обхватил голову Волка и посмотрел ему прямо в глаза.

— Волк, обещаю, что никогда не брошу тебя. Я готов отдать жизнь за тебя, удивительный ты, славный зверь!

Волк облизал Джондалару шею и лицо и затем ласково укусил его.

Волк испытывал к Джондалару такие же чувства, как и к Эйле, он удовлетворенно ворчал от внимания и расположения к нему этих двух людей.

Люди со священным трепетом смотрели, как мужчина подставил горло волку. Только что они видели, как этот волк вонзил клыки в горло Аттароа и убил ее. Поступок Джондалара свидетельствовал о его невообразимо огромной власти над духом животного.

Джондалар и Эйла встали. Толпа с трепетом смотрела на них, не зная, что произойдет дальше. Кое-кто поглядывал на Ш'Армуну. Та подошла к гостям:

— Наконец мы свободны.

Эйла улыбнулась, заметив беспокойство женщины по поводу Волка.

— Волк не тронет тебя. Он напал, чтобы защитить меня. Ш'Армуна заметила, что Эйла не переводит слово «волк» на язык Зеландонии, слово использовалось как имя собственное.

— Не случайно, что ее смерть связана с волком. Я знала, что вы явились сюда с особой целью. Мы больше не пленники ее безумия. Но что нам нужно делать? — Вопрос был риторическим, обращенным скорее к себе, чем к окружающим.

Эйла посмотрела вниз на тело женщины, которая всего лишь за несколько мгновений перед этим была полна жестокости и злобы, и вдруг осознала, какой хрупкой является жизнь. Если бы не Волк, она сама бы могла лежать вот так на земле. Ее передернуло от этой мысли.

— Надо отнести эту женщину и приготовить все для похорон, — сказала она на языке Мамутои, так чтобы поняли побольше людей.

— Разве она заслуживает похорон? Почему не бросить ее тело на съедение пожирателям падали? — крикнул какой-то мужчина.

— Кто сказал это? — спросила Эйла.

Не очень решительно человек выступил вперед.

— Меня зовут Оламан. Эйла кивнула:

— У тебя есть право так думать, Оламан, но Аттароа стала такой, потому что так поступали и с ней. Зло в ее душе готово продолжать жить, и ты останешься с ним один на один. Оставь это. Не позволяй своему праведному гневу завести тебя в ловушку, которую устроил ее беспокойный дух. Пора разорвать порочный круг. Аттароа была человеком. Похороните ее доброжелательно и с достоинством, которое она не смогла обрести в жизни, и пусть ее душа отдохнет.

Джондалар подивился ее ответу, похожему на тот, что дал бы умудренный Зеландонии.

Оламан неохотно кивнул в знак согласия:

— Но кто будет хоронить ее? Кто приготовит ее? У нее нет родственников.

— Это долг Той, Кто Служит Матери, — сказала Ш'Армуна.

— Возможно, помогут те, кто шел с ней рядом по жизни. — Эйла видела, что Ш'Армуне не справиться с этим в одиночку.

Все посмотрели на Ипадоа и Волчиц, которые сгрудились вместе, как бы ища поддержки.

— И пусть сопроводят ее и в другой мир, — послышался мужской голос. Раздались крики одобрения. Ипадоа, размахивая копьем, для лучшего упора расставила ноги пошире.

Вдруг одна из Волчиц отошла от группы:

— Я никогда не хотела быть Волчицей. Я просто хотела научиться охотиться, чтобы не умереть с голоду.

Ипадоа посмотрела на нее, но молодая женщина ответила ей решительным взглядом.

— Пусть Ипадоа узнает, что такое голод, — опять прозвучал мужской голос. — Пусть поживет без пищи, пока не достигнет другого мира. И душа ее тоже будет голодной.

Толпа стала надвигаться на охотниц и на стоявшую рядом Эйлу. Волк угрожающе зарычал. Джондалар встал на колени, чтобы успокоить его, и это движение своеобразно подействовало на людей: они попятились, глядя на женщину и зверя с благоговейным трепетом.

Эйла не стала спрашивать, кто высказался последним.

— Дух Аттароа все еще бродит среди нас, призывая к исступлению и мести.

— Но Ипадоа должна поплатиться за зло, которое она принесла людям. — Мать Кавоа вышла вперед. Ее юная беременная дочь стояла чуть позади нее, придавая ей сил.

Джондалар шагнул к Эйле. Он тоже полагал, что у женщины есть право потребовать возмездия за смерть сына. Он посмотрел на Ш'Армуну, которая должна была ответить, но та ждала, что скажет Эйла.

— Женщина, которая убила твоего сына, уже на пути в иной мир, — сказала Эйла. — Но Ипадоа должна заплатить за зло, сотворенное ею.

— Этого недостаточно. Как насчет двух искалеченных мальчиков? — Ибулан отступил в сторону, чтобы Эйла увидела двух подростков, прислонившихся к смертельно бледному старику.

Эйла просто испугалась при виде этого человека: на мгновение ей показалось, что перед ней стоит Креб! Хотя этот был высоким и худым, а Мог-ур Клана — коренастым и крепким, у него было такое же четко вырезанное лицо и такие же глаза, полные сострадания и чувства собственного достоинства, он невольно внушал к себе уважение.

Вначале Эйла хотела, как было принято в Клане, сесть у его ног в знак уважения и ждать, когда он притронется к ее плечу, но ее поняли бы неверно. Она решила совершить необходимый ритуал знакомства.