Соседи (СИ) - Коруд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Удивительно: осознание, что он близко, успокаивало, несмотря на творящуюся в душе вакханалию. Так странно: ты всё понимаешь, ты знаешь, как облегчить свою участь или, по крайней мере, не усугубить. Ты взрослая девочка, здесь существует единственное очевидное решение, но… Ты отказываешься. Тебя тянет туда, ближе — к огню. У огня тебе место, всё остальное теряет всякий смысл. Вот твой смысл — прямо перед глазами, ты смотришь на него, осязаешь, ты к нему стремишься, лелеешь его в себе. Не быть рядом, не видеть, не чувствовать, не говорить — изощренное испытание. Гораздо хуже пытки присутствием. Рядом хорошо и вместе с тем плохо, но отдельно — просто невыносимо.
Не-вы-но-си-мо.
Зазвучавшая в наушниках мелодия вынудила на секунду прикрыть глаза. И беспомощно распахнуть их навстречу катящемуся к горизонту солнцу. Кажется, сегодня Кто-то решил её добить. Garbage. Она знает их тексты наизусть, потому что их любил папа… «Ты так привлекателен…»{?}[Garbage — You Look So Fine] — вступая на придыхании, Ширли Мэнсон признает собственное поражение и вынуждает признать и её: сопротивление бесполезно. Оно бесполезно.
Капитуляция.
Ты так привлекателен,
Хочу разбить твоё сердце
И взамен отдать своё,
Ты властен надо мной…
Невозможно! Отпущенный, взгляд взлетает, устремляясь туда, смотреть куда запрещено. На человека, который не просит отдать ему сердце, но властвует над ним безраздельно. Которому не нужны выброшенные ею белые флаги. Он не слышит, как порывы ураганного ветра треплют их полотно. Он не подозревает и, не дай бог, заподозрит. Страх потерять накрывает…
Это просто безумие –
Ты привязал меня к себе и сковал цепями.
Слышу твое имя
И срываюсь.
Просто безумие… Какое-то безумие… Это…
Я не такая, как остальные девушки,
Мне с этими чувствами не справиться,
И делить я их ни с кем не буду.
Я не такая, как те, кого ты знал.
Мысли, вспорхнув с насиженных мест, разлетаются по ветру ворохом опавших листьев и голова пустеет окончательно; на звучащий в наушниках глубокий голос, на этот крик о помощи отзывается каждая клеточка тела — каждая ранена. Глаза вперились в Егора, а вокруг всё расплывается. Строчки расползаются и проникают в сердце, в самые тёмные, запыленные, забытые уголки воскресшей после вечного сна души. Крутит. Мозг отчаянно пытается блокировать смысл, но картинки, прорываясь, вспыхивают перед мысленным взором. Одна ярче другой, одна смелее другой, одна отчаяннее, сумасшедшее другой.
…Моё сердце нараспашку.
Я позову тебя к себе.
Проведем вместе пару часов.
Кроме тебя мне никто не нужен.
Зачем заниматься самообманом, пытаясь предотвратить падение? Всё так.
На секунду оторвавшись от «Ямахи», Егор перехватил расфокусированный взгляд и ободряюще ей подмигнул. «Не скучай», мол. Что полетело ему в ответ? Кислая, беспомощная улыбка. Глаза испуганно спрятались в расплывшихся буквах.
…Ты сводишь меня с ума.
Утони во мне ещё раз.
Спрячься во мне этой ночью.
Делай, что хочешь.
Только притворись, что у нашей истории счастливый конец.
Дай мне знать, покажи.
Всё кончится тем, что мы отпустим друг друга.
…кончится тем, что мы отпустим друг друга.
…кончится тем, что мы отпустим друг друга.
Но давай притворимся, что конец будет счастливым.
Давай притворимся, что конец будет счастливым.
Что конец будет счастливым.
…конец будет счастливым.
Да что же это?! Трясущимися пальцами выдрав из ушей затычки, Уля попыталась отправить их в кейс, но выронила на асфальт. Чертыхнулась, подобрала с земли и всё-таки убрала в чехол. С силой захлопнула крышку ноутбука, намереваясь бежать отсюда. Спасаться.
От себя.
Какая глупость. От многого, наверное, можно спастись, но не от себя. Идея была ужасной!
— Хороший парень… — раздался откуда-то справа тихий, чуть дребезжащий голос. — Но несчастный.
Вздрогнув всем телом, Ульяна резко повернула голову. На краю лавочки сидела баб Нюра. Как давно она здесь, непонятно. Точно не более пяти минут, что длилась погрузившая в состояние глубочайшего транса песня. Внимательный взгляд выцветших глаз блуждал по её лицу. Без всякого сомнения, баба Нюра видела всё, что в ней творилось в эти минуты, всё, что проживало нутро. И туман, и безысходное отчаяние. И душевные порывы, и разбитое сердце. Казалось, укрыть от этих глаз хоть что-то невозможно.
Уля промолчала, лишь головой кивнула в знак приветствия. Хороший? Знает. Несчастный? Видит. Что она сама в силах сделать? Быть рядом. Несмотря на то, что с каждой минутой «рядом» кроет всё сильнее, несмотря на то, что вся она уже крик. Она делает, что может. Правда…
— Как же я рада, что вы вновь общаетесь, деточка. Молодцы, — переведя взгляд на Егора, все так же негромко произнесла баб Нюра. — Для него ты всегда много значила. Хоть он молчун еще тот. А Валя-то рассказывала…
«Хватит…»
Эта бабушка — божий одуванчик — изверг. Вокруг неё одни изверги собрались! Одни тянут вниз, другие вверх, одни влево, другие вправо, вокруг неё не оказалось ни одного равнодушного к их отношениям человека. Что они делают?! Они же разорвут её на тысячи маленьких Ульян! Дайте ей просто быть! Дышать! Укрыться от чужих атак в теплых руках! В его руках ничего не страшно… В его руках станет совсем всё равно. Там, на мосту, ей, казалось, было всё равно… Время стояло, только слезы не переставая лились, и глухой стук сердца отдавался в ухе.
— Тогда почему он меня бросил? — прошептала Уля. Оно само вырвалось, против желания. Потому что этот вопрос не даёт ей покоя ни при свете дня, ни при свете луны.
— Если сам не объяснил, как я могу говорить за него? — склонив голову, тяжело вздохнула баб Нюра. В её глазах отражалось неподдельное сочувствие, будто она считывала чужую боль, словно всё-всё понимала. — Не по своей воле он ушел, вот что я думаю, милая.
«“Думаете”?.. Или по своей?»
Эти домыслы, догадки, чужие мнения когда-нибудь с ума её сведут! Она с катушек слетит! Резко подскочив с места, Уля пробормотала:
— Извините… Мне пора, работы еще много… Хорошего вечера.
— Иди-иди, деточка… — опершись на клюку, прокряхтела бабуля. — И тебе хорошего.
А уже спустя секунду за спиной раздалось:
— Егорушка!
***
Нет сил сопротивляться. Ты повержена. Врываешься в комнату, врубаешь музыку и летишь по комнате с закрытыми глазами, мечешься из угла в угол штормовым ветром. Тебе нужно! Жизненно необходимо! Выплеснуть! Избавиться! Вытрясти из себя, освободиться и задышать! Что поможет лучше танца?
…Я надышалась твоими вайбами,
И чувствую, как меня размазывает по полу,
И одновременно я взмываю так высоко…{?}[Bloodshot —
