Дьюма-Ки - Стивен Кинг

– Две буквы «Д» – это Дейв Дэвис. В Ревущие двадцатые он был магнатом Солнечного берега.

– Откуда ты знаешь?

– От Мэри Айр, – ответил я, и хладнокровная моя часть, которой, вероятно, уже никогда не согреться, смогла оценить иронию; жизнь – колесо, и если ждешь достаточно долго, она обязательно возвращается в ту точку, откуда тронулась с места. – Дэвис дружил с Джоном Истлейком и, вероятно, снабжал Истлейка качественной выпивкой.

– «Шампунь», – воскликнул Джек. – Должно быть, шампанское.

– Молодец, Джек, – похвалил его Уайрман, – но я хочу знать, что такое «Стол»? И «cera».

– Это испанское слово, – указал Джек. – Вы должны его знать.

Уайрман изогнул бровь.

– Ты думаешь, это sera? Которое начинается с «s». Как в «Que sera, sera»[185]?

– Дорис Дэй, тысяча девятьсот пятьдесят шестой, – сказал я. – «И в будущее нам не заглянуть» («И это тоже хорошо», – подумал я). – В одном я уверен наверняка. Дэвис не ошибся, говоря, что это последняя партия. – Я постучал по дате: 19 августа. – Этот парень отплыл в Европу в октябре тысяча девятьсот двадцать шестого и не вернулся. Исчез в океане. Так, во всяком случае, сказала мне Мэри Айр.

– А «cera»? – спросил Уайрман.

– Давай пока это оставим. Но странно, что мы вообще наткнулись на этот листок.

– Немного странно, но не так, чтобы совсем, – не согласился со мной Уайрман. – Если ты вдовец и у тебя юные дочери, захотел бы ты брать в новую жизнь последнюю расписку своего бутлегера?

Я подумал и решил, что какая-то логика в его словах есть.

– Нет… но я, скорее, уничтожил бы ее, вместе с порнографическими открытками.

Уайрман пожал плечами.

– Мы никогда не узнаем, сколь много инкриминирующих его бумаг он уничтожил… или сколь мало. Если не считать редких выпивок с друзьями, законов он, возможно, не нарушал. Но, мучачо… – Он положил руку мне на плечо. – Эта бумага настоящая. Мы ее нашли. И если что-то там пытается нас уничтожить, может, что-то другое помогает нам… немного. Или такое невозможно?

– Мечтать не вредно. Давай посмотрим, вдруг тут есть что-то еще.

ii

Поначалу казалось, что поиски наши напрасны. Мы обследовали комнаты первого этажа и не нашли ничего, разве что один раз едва не нарвались на серьезные неприятности, когда моя нога провалилась сквозь пол в бывшей столовой. Уайрман и Джек тут же подскочили ко мне, и, к счастью, провалилась моя больная нога: здоровая помогла сохранить равновесие.

Возможности обследовать верхние этажи не было. Сохранился один лестничный пролет, а за площадкой и небольшим участком перил синело небо и раскачивалась крона высокой капустной пальмы. От второго этажа еще что-то оставалось, третьего – как не бывало.

Мы тронулись в обратный путь к кухне и импровизированной ступеньке, с которой поднялись в дом. И отчитаться о проделанной работе мы могли лишь одним листком, в котором сообщалось о доставленной партии спиртного. Я предполагал, что могло означать слово «cera», но пользы от этой догадки не было никакой, потому что мы не знали, где находится Персе.

А она была здесь.

И близко.

Иначе почему еще дорога сюда далась нам с таким трудом?

Уайрман – он шел первым – так резко остановился, что я влетел в него. А Джек – в меня, стукнув по заду корзинкой для пикника.

– Нам нужно проверить ступени, – заявил Уайрман тоном человека, который просто не верит, что показал себя таким тупицей.

– О чем ты? – спросил я.

– Мы должны проверить, нет ли в ступенях «ха-ха». Мне следовало сразу об этом подумать. Должно быть, с головой у меня совсем плохо.

– А что такое «ха-ха»?

Уайрман уже двинулся к лестнице.

– Тайник. В «Эль Паласио» он находится на главной лестнице, под четвертой ступенькой снизу. Мисс Истлейк говорила, что идея принадлежала ее отцу – он разместил тайник как можно ближе к входной двери, на случай пожара. В тайнике стоит денежный ящик, а в нем лежат несколько старых вещей и фотографий, но раньше она держала там завещание и лучшие драгоценности. Правда, мисс Истлейк сделала большую ошибку – рассказала об этом своему адвокату, а тот настоял, чтобы она отправила все в банковскую ячейку в Сарасоте.

Мы уже стояли у подножия лестницы, рядом с холмом дохлых ос. Вонь дома накатывала густыми волнами со всех сторон. Уайрман повернулся ко мне, его глаза блестели.

– Мучачо, она держала в том ящике несколько наиболее ценных фарфоровых статуэток. – Он оглядел лестничный пролет, ведущий в синее небо. – Как ты считаешь… если Персе – нечто вроде фарфоровой статуэтки, которую Джон выловил со дна Залива… может ли она быть спрятана именно здесь, под одной из ступенек?

– Я думаю, все возможно. Будь осторожен. Очень.

– Готов спорить на что угодно, тайник тут есть, – уверенно заявил Уайрман. – Мы всегда копируем выученное в детстве.

Он откинул ботинком валявшихся на полу перед лестницей дохлых ос (они зашуршали, как бумага), опустился на колени. Присмотрелся к первой ступеньке, второй, третьей. Когда добрался до четвертой, попросил:

– Джек, дай мне фонарь.

iii

Я говорил себе, что Персе в тайнике под ступенькой нет (слишком легким и простым представлялся такой вариант), но помнил о фарфоровых статуэтках, которые Элизабет клала в жестянку из-под печенья «Суит Оуэн». Так что сердце у меня учащенно забилось, когда Джек, порывшись в корзинке для пикника, достал здоровенный фонарь с ручкой из нержавеющей стали. Вложил в протянутую руку Уайрмана, как медсестра передает инструмент оперирующему хирургу.

Когда Уайрман направил луч на лестницу, я заметил, что блеснуло золото: маленькие петли в глубине под ступенькой.

– Уайрман, один момент, – вырвалось у меня.

Он повернулся ко мне.

– Сначала понюхай.

– Что сделать?

– Понюхай. Скажи мне, нет ли запаха влаги.

Он понюхал ступеньку, которая поднималась на петлях, опять повернулся ко мне.

– Немного влажная, но, возможно, весь дом так пахнет. Может, уточнишь?

– Поднимай ее медленно, хорошо? Джек, свети внутрь. Ищите влагу, вы оба.

– Почему, Эдгар? – спросил Джек.

– Потому что «Стол течет», как сказала Элизабет. Если увидите керамический контейнер – бутылку, кувшин, кег – это она. И почти наверняка посудина будет с трещиной, а может, и разбита.

Уайрман глубоко вздохнул.

– Как говорил математик, когда делил на ноль: «А вот и ничто».

Он попытался поднять ступеньку, но не вышло.

– Она на замке. Я вижу крошечную скважину… и вставлялся туда чертовски маленький ключ…

– У меня есть швейцарский армейский нож, – предложил Джек.