БОЛЬШОЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПУТЕВОДИТЕЛЬ - А.А. Дельнов

Император не был уже непреклонен, как прежде, не вел себя так, будто ничего не происходит. Он позволил вернуться в Рим Пию VII, испанского принца Фердинанда, пять лет прогостившего у него под охраной, отпустил в Мадрид (где тот вскоре взошел на престол и стал проводить реакционную политику).

Но драться Наполеон готовился отчаянно. «Пойдем бить дедушку Франца»,- призывал его трехлетний сынишка, с уморительной серьезностью повторяя отцовские слова. Были мобилизованы все наличные силы. Сбылось предсказание Меттер-ниха - в армию шли уже шестнадцатилетние мальчишки. Взимались экстренные налоги.

Стране жилось плохо, но не было и поползновений к восстанию. Большинство людей понимало, чем может грозить им вражеское вторжение. Буржуа опасались той конкуренции, которую составят им английские производители, дорвавшиеся до французского рынка, крестьяне боялись за свою землю, полученную во Наполеон с сыном время революции и при Наполеоне, и Марией-Луизой рабочие, хоть и утесненные императором в правах и подвергающие^ ся эксплуатации, все же не хотели отказывать себе в привычке счи1 тать себя полноправными людьми. Возвращения Бурбонов и cBopiji эмигрантов желали немногие, и мало в ком умер имперский дух.!

Тем временем опять выступил с мирной инициативой Меттер-них. В отличие от других союзных держав, Австрию устраивало, чтобы Наполеон остался у власти - ослабленный при этом ровно настолько, чтобы не быть страшным ей самой, но способный служить хорошим противовесом ее партнерам по коалиции, прежде всего России. Поэтому Меттерних прозрачно намекал им, что австрийская армия может и оставить ряды сражающихся, если не прислушаются к его советам вступить в переговоры.

С общего согласия 15 ноября 1813 г. Наполеону были направлены предложения: он прекращает боевые действия, отказывается от большинства своих завоеваний, но Франция остается в пределах, достаточно превышающих дореволюционные - включающих даже всю Бельгию и всю Голландию.

Казалось бы, чего еще желать, когда враги вот-вот переступят французскую границу? Наполеон нехотя согласился на переговоры, но приступать к ним не спешил, а вот военные приготовления вел с прежней интенсивностью. И повсюду повторяли его слова: «Погодите, погодите, вы скоро узнаете, что я и мои солдаты не забыли наше ремесло!». Люди проницательные все больше убеждались, что на мир эта демоническая натура не согласится даже у подножия Монмартра.

Наполеон тянул два месяца, пока не дождался того, чего хотел: противник сам нарушил затишье. Веллингтон перевалил Пиренеи и вступил в южную Францию, на северо-востоке союзники перешли Рейн и двинулись по Эльзасу к Франш-Конте. К тому же, уверившись в своих силах, они выдвинули новые предложения, куда менее выгодные: Франция без Бельгии, без Голландии, без Савойи. Чтобы имитировать свое миролюбие перед измученным народом, Наполеон согласился на мирный конгресс, который быстро и безрезультатно прошел в Шатильоне (Францию представлял Коленкур). Иного результата трудно было ожидать: император заявил, что скорее вступит в переговоры с Бурбонами, чем примет условия, которые ему предлагают.

В ночь с 24 на 25 января 1814 г. Наполеон отбыл к армии. Согласно его распоряжению, в случае его смерти на престол должен был взойти «Римский король» - его маленький сын. Мария-Луиза назначалась регентшей.

* 656 НИ *

Мальчика Наполеон любил так, как никого на свете никогда не любил. «Знавшие Наполеона даже и не подозревали в нем способности до такой степени к кому бы то ни было привязываться… Был ли занят император у своего стола, писал ли, читал ли у камина, - ребенок не сходил с его колен, не хотел покидать его кабинета, требовал, чтобы отец играл с ним в солдатики. 24 января… ребенок со своей деревянной лошадкой был, как всегда, около отца, и так как ему, по-видимому, надоело наблюдать возню Наполеона с бумагами, то он стал дергать отца за фалды сюртука, требуя внимания к себе. Император взял его на руки и стал подкидывать кверху и ловить. Маленький римский король был в восторге и без счета целовал отца. Но наступил вечер, и его унесли спать. В три часа ночи дежурившая в детской спальне няня увидела неожиданно вошедшего потихоньку Наполеона, не знавшего, что за ним наблюдают. Войдя, он неподвижно постоял у кровати спавшего глубоким сном ребенка, долго глядел на него, не спуская глаз, и вышел. Через минуту он уже был в экипаже и мчался к армии. Больше он уже никогда не видел своего сына» (Е.В. Тарле).

Союзники имели четырехкратный численный перевес, но к французской армии постоянно подходили подкрепления, а Наполеон несколько сражений провел просто блестяще. Он был энергичен, как в молодости. «Я нашел сапоги итальянской кампании!» - радостно воскликнул он однажды. Император делился планами: «В 15 дней я отброшу неприятеля к Рейну, а от Рейна до Вислы - всего один шаг».

Но не все уродились Наполеонами, а того, кто уродился, на все направления не хватало. Враги были повсюду, а у маршалов не получалось действовать так же успешно, как их император. Союзники были настроены решительно, Россия, Пруссия, а теперь и Австрия готовы были бросать в бой все новые сотни тысяч людей, Англия не жалела фунтов стерлингов. Да и на поле боя английский полководец Веллингтон, наступая с юга, уже шел на Бордо.

Роковую свинью своему господину подложил Талейран, давно уже продавшийся врагам. Его эмиссару удалось проникнуть в лагерь союзников, и тот передал Александру его совет: надо срочно двинуть войска прямо на Париж, а не биться с Наполеоном по всей Франции. В столице можно будет в спешном порядке провозгласить низложение императора и восстановить Бурбонов.

Это был смелый и опасный в военном отношении ход: Наполео! оставался в тылу и на фланге рванувшей к Парижу армии. Но, при кинув, пришли к выводу: императору не поспеть на выручку своей столице. I

В рейд двинулась 100-тысячная армия. У Фер-Шампенуаза ей попытались заступить дорогу маршалы Мармон и Мортье с 30 тысячами, но потерпели поражение и отступили.

Союзники подошли к Парижу 29 марта 1814 г. Императрица Мария-Луиза с наследником перебралась в Блуа. На следующий день состоялся штурм. Бой был жаркий, но войск в столице оказалась немного, к тому же руководившему обороной Мармону постоянно нашептывал свои соображения Талейран. Вечером Париж капитулировал.

Наполеон одобрил «превосходный шахматный ход» противника и бросился было за ним вдогонку, но уже 30 марта в Фонтенбло узнал о капитуляции. Тогда он замыслил затянуть время мнимыми переговорами, а между тем подтянуть войска и спасти положение. Когда же Коленкур высказал соображение, что неплохо бы и на самом деле помириться, - император отреагировал резко: «Нет, нет! Довольно и того, что был момент колебаний. Нет, шпага все покончит. Перестаньте меня унижать!».

Но он уже никого не мог заразить своим энтузиазмом. В Париже вдруг нашлось неожиданно много роялистски настроенных граждан, устроивших шумную встречу союзным монархам. Остальное население пребывало в усталом безразличии.

Государи-победители объявили, что с Наполеоном никаких переговоров не будет, но пообещали, что дадут французскому народу возможность самому избрать форму правления.

Однако император не сдавался. В Фонтенбло он устроил смотр своим войскам и объявил, что намерен разбить проникшего в Париж неприятеля и расправиться с изменниками, поторопившимися нацепить белые кокарды. Но после смотра его встретили угрюмые лица маршалов. Они сомневались в успехе предприятия и предостерегли, что если в Париже развернется сражение - союзники сожгут столицу в отместку за пожар Москвы, и многих ее жителей ожидает гибель.

Нервно отреагировав на их нерешительность, Наполеон спустя непродолжительное время объявил, что согласен отречься в пользу сына при регентстве Марии-Луизы.

Но события в Париже развивались крайне для него неблагоприятно. Союзные монархи поручили Талейрану сформировать временное правительство. Облеченный таким доверием, он собрал тех из сенаторов, в позиции которых был уверен, и они проголосовали за низложение династии Наполеона и призвание Бурбонов. Маршал

Мармон со своей армией перешел на сторону Талейрана - теперь ни о каком военном реванше помышлять не приходилось.

Приняв прибывшего для переговоров Коленкура, Александр назвал Наполеона «великим человеком» и призвал убедить его «подчиниться року» (Александр й Коленкур были давно знакомы: в 1807-1811 гг. маркиз был французским послом в Петербурге). Было обещано, что если Наполеон отречется от престола не выдвигая условий, - ему будет сохранен императорский титул и он получит в полное владение остров Эльбу в Средиземном море. Добиться отречения было крайне важно: этим актом освобождались от присяги военные и чиновники.

Утром 6 апреля Наполеон собрал в одном из залов дворца в Фонтенбло бывших в наличии маршалов и обратился к ним с краткой речью. Он все еще не мог примириться с поражением: клял Мар-мона, утверждал, что если бы не его «низкая измена», он, несомненно, выправил бы положение и вновь поднял Францию на борьбу. Но одновременно призвал своих старых соратников покориться судьбе, служить Бурбонам так же верно, как они служили ему. Затем обнадежил: «Мы не были поколением, созданным для покоя. Мир, которого вы желаете, скосит на пуховых постелях скорее и больше людей из вашей среды, чем скосила бы война на бивуаках».