Азовская альтернатива : Черный археолог из будущего. Флибустьеры Черного моря. Казак из будущего - Спесивцев Анатолий Федорович

В этой, в общем-то, приятной вести была и опасная начинка. Стамбульцы почему-то посчитали, как и в случае гибели султана, виновной республику святого Марка. Бог только знает, отчего им втемяшилось, что казаков на их город наслали венецианцы, и пылали жаждой мести по отношению к ним, а не к варварам.

Первым делом заподозрил Эриццо конкурентов из Рагузы (Дубровника). Эта республика на побережье Адриатики была настоящим чирьем на причинном месте для Венеции. Хитрые далматинцы сами попросились в подданство Оттоманской империи и теперь получали от этого огромные барыши, по справедливости – считал дож – должные идти в казну республики святого Марка и кошельки её почтенных купцов. У самого Франческо в бытность его негоциантом не раз возникало ощущение жестокой обиды на подлых предателей из Далмации. Ведь то, что получали они, могло быть его доходом. ДОЛЖНО было быть его прибылью.

Однако донесения шпионов из Рагузы принесли некоторые сомнения по участию олигархов оттуда в этой интриге. По сведениям от разных, друг о друге не знающих людей, городская верхушка никак не ожидала гибели султана и пребывает в сильном беспокойстве, временами напоминающем панику. Ректор (так называли главу республики Рагуза) отдал приказ о срочной подготовке к военным действиям по отражению венецианского нашествия. Все разведчики в один голос утверждали, что никаких активных наступательных действий там не планируют. По свидетельству перекупленных рагузцев, известия из Стамбула мало кого обрадовали. Далматинцы были встревожены ожидаемыми проблемами для их торговли, на рынках заметно поднялись цены на продовольствие. Главным доказательством их невиновности в глазах дожа стала гибель многих рагузцев во время погромов. В том числе весьма состоятельных и имеющих в Дубровнике немалый авторитет купцов.

В сенате после долгих дискуссий пришли к такому же выводу. Затей дело рагузцы, они наверняка позаботились бы о безопасности своих.

«Неужели это не они? Тогда кто? И почему подставляют именно Венецию? Глупость несусветная! Если бы мы хотели нанести вред туркам, прислали бы туда свой флот. Судя по тому, как легко их ограбили эти степные дикари, лучшему галерному флоту мира удалось бы сделать там куда больше. Но зачем нам портить себе жизнь? От войны с турками пострадаем, прежде всего, мы сами. Однако… боюсь, объяснить им это не удастся. Если уж упрямые агаряне вобьют себе что-то в голову… то не выбьешь это оттуда и молотом. Хотя прощупать возможность примирения обязательно надо. Через посредников, естественно. Натравить на нас турок в интересах Рагузы, но убивать султана и устраивать у покровителей великую смуту… нет, для этого надо быть совсем глупыми».

Естественно, никто не снимал подозрения и с заклятых врагов из Генуи. Процветавших благодаря тесному сотрудничеству с Испанией генуэзцев в республике святого Марка издавна люто ненавидели. Так что подозрение в таком неблагоприятном развитии ситуации в первую голову пало именно на «прислужников Габсбургов», «финансовых пиявок», «испанских лакеев»… Эпитетов в адрес конкурентов было высказано много. Но, когда начали прикидывать, что они, эти… выигрывают, то выяснилось – ничего. Даже меньше, чем ничего. Активизация османского флота на Средиземном море неизбежно сильно ударит по покровителям Генуи, точнее – по испанскому флоту. А в условиях его войны с Нидерландами и Францией для кредитовавших Испанию генуэзских банкиров это было крайне невыгодно. Зато убыточно – в высшей степени. Учитывая нараставшую возможность банкротства Габсбургов, Генуя рисковала в результате разориться сама. Ни для кого из присутствующих не было секретом, что, когда говоришь «Генуя» – имеешь в виду банк святого Георгия. И соответственно – наоборот.

Расстроенные таким выводом, сенаторы всё же попытались найти хоть какие-то выгоды для Генуи, но не смогли. Захватить венецианские колонии? Так эти колонии, о чём не знал только последний идиот, не давали дохода. Слава богу, хоть оправдывали расходы на их содержание. Перехватить левантийскую торговлю? Однако Генуя давно всерьёз на неё не рассчитывала, переориентировавшись на экономическое обслуживание интересов Испании. И процветая при этом, что вызывало у собравшихся нескрываемую злость, куда больше, чем Венеция, свою независимость сохранившая. Да и торговля с Левантом при таком обороте дела на долгое время может прекратиться совсем. Не говоря уж о том, что её львиную долю потом наверняка перехватят уже задействованные в ней голландцы и англичане.

Полностью подозрения с конкурентов из Рагузы и Генуи не сняли, однако решили рассмотреть и другие возможные варианты. Оказалось, что привлечение внимания османов на запад выгодно только Франции и её союзникам. Впрочем, в возможность шведов устроить такое в далёкой Малой Азии поверить было невозможно. В способности выстроить такую интригу главного министра Людовика сомневаться не приходилось. Но вот говорили бы убийцы тогда, без сомнения, на австрийском диалекте немецкого языка. Для натравливания осман на союзную Венецию у Ришелье не было оснований.

Снять подозрения в убийстве с иезуитов невозможно в принципе. Но для них, поставивших на Габсбургов, атака нейтральной на данный момент Венеции не имела смысла. При их исполнении этого убийства негодяи говорили бы на французском.

Потом сенаторы попытались рассмотреть возможность организации убийства кем-то из республики. И тогда заседание быстро превратилось в очень неприятное место, особенно для людей с чутким слухом. В помещении воцарился ор, гвалт, вопли… в общем, что-то неприличное и совершенно неконструктивное.

Франческо поморщился, вспомнив, какие безобразные сцены разыгрались тогда. Неприятные скандалы случались в этих стенах и раньше, но такого он лично припомнить не мог. С дурацкими обвинениями, почти женскими истериками, с брызганьем слюной и переходом на визг… Сколько старых обид вылезло вдруг, сколько обвинений прозвучало!

«А в результате получился пшик. Ни до чего не договорились, ничего толкового произнесено не было. Н-да, честно говоря, я и сам выглядел неблестяще. В тот момент хотелось побыстрее отвести вздорные наветы, разоблачить „разоблачителя“, то одного, то другого. О деле как-то забылось, не до него стало. Что не пристало государственному мужу, забывать о самом главном. Но… в такой атмосфере и святой бы не удержался».

Большого шума не могло не быть. Все шпионы единогласно (а сговориться они не могли, потому как друг друга не знали), утверждали, что взрыв моста с султаном организовали не кто иные, как венецианцы. Конечно, сбрасывать со счетов версию, что это интрига врагов, не спешили. Её обговорили первой и пришли к неутешительному выводу: «Некому это было делать!». Дож опять перебрал в уме возможных авторов провокации.

«Генуэзцы могли устроить пакость просто из „большой любви“ к нам. Вот только деньги они очень хорошо умеют считать, а устройство такой интриги – удовольствие не из дешёвых. Так что, скорее всего, не они. Вот если бы от такого действа им денежки капнули, то да, на них без боязни ошибиться можно было бы думать. С Веной у нас в последнее время налажены деловые отношения. Завязнув в Германии, они рисковать развязыванием войны на юге не могут. Уж очень непредсказуемо всё это может обернуться. Нынешний император – вменяемый человек, ввязываться в авантюры не станет. Опять-таки, врагами из Вены туркам постарались бы выставить французов.

Персы? Смешно, откуда им взять целую команду венецианцев, способных провернуть такое дело? Кстати, никто пока не может догадаться, каким образом эти люди организовали взрыв именно в момент нахождения султана на мосту? Нам подобное знание и самим могло бы пригодиться. Необходимо пообещать шпионам самое значительное вознаграждение за разгадку.

Рим? Учитывая, что покойный султан надолго завяз в войне на востоке со своими единоверцами, менять его на кого-то другого папе… рискованно. Преемник Мурада может обратить алчный взор на запад. И подставлять бы из Ватикана стали наверняка не Венецию.