Путь через равнину - Джин Ауэл

— Вопрос не в том, что ты сделала, а в том, что ты можешь сделать сейчас, — сказала Эйла.

— Я должна помочь им. Я должна как-то помочь, но что я могу сделать?

— Слишком поздно, чтобы помочь Аттароа, теперь ее необходимо остановить. А вот детям и мужчинам в загоне мы должны помочь, но вначале их надо освободить. Затем подумаем о помощи.

Ш'Армуна взглянула на молодую женщину, которая сейчас казалась такой могущественной, и задалась вопросом: кто же она в действительности? Та, Кто Служит Матери, поняла, что наделала, и знала, что злоупотребила своей властью. Она боялась за свой собственный дух, так же как и за жизнь стойбища.

Все замолчали. Эйла поднялась и взяла чашку.

— Разреши мне самой приготовить чай на этот раз. У меня с собой хорошая смесь разных трав.

Ш'Армуна молча кивнула, и Эйла достала свою сумку с травами.

— Я подумал о тех двух искалеченных мальчиках в загоне, — сказал Джондалар. — Если даже они не будут ходить как прежде, они могут стать хорошими каменотесами или кем-нибудь еще, если кто-то поможет им. Должен же быть кто-то среди Шармунаи, кто может обучить их. Возможно, ты найдешь кого-нибудь на Летнем Сходе.

— Мы не ходим больше на Летний Сход племени Шармунаи.

— Почему?

— Аттароа не хочет. Люди были не слишком добры к ней. Когда она стала вождем, она не захотела иметь ничего общего с другими. Сразу же после того, как она пришла к власти, несколько стойбищ прислали к нам послов, приглашая присоединиться к ним. Они прослышали, что у нас много одиноких женщин. Аттароа оскорбила их и выгнала, а через несколько лет она перессорилась со всеми. Сейчас никто не приходит, ни родственники, ни друзья. Они избегают нас.

— Привязать к столбу в качестве мишени — это больше чем оскорбление, — сказал Джондалар.

— Я уже говорила, что она становится хуже. Ты не первый. То, что она сделала с тобой, она делала и с другими. Несколько лет назад пришел человек, путник. Увидев столько одиноких женщин, он так поверил в себя, что решил, что его не только примут с удовольствием, но еще он будет пользоваться большим спросом. Аттароа поиграла с ним, как лев с добычей, а затем убила. Ей так понравилась эта игра, что она стала задерживать всех проходящих мимо. Ей нравилось делать их жизнь несчастной, затем обещать им, мучить их, а потом избавляться. Так она хотела поступить и с тобой.

Добавляя успокаивающие травы в чай Ш'Армуны, Эйла вздрогнула, услышав это.

— Ты была права, что в ней не осталось ничего человеческого. Мог-уры иногда говорили о злых духах, но я всегда считала это сказками, которыми пугают детей. Но Аттароа — не сказка. Она — зло.

— А когда не стало гостей, она начала издеваться над мужчинами из загона. — Ш'Армуна не могла остановиться, как бы стремясь выплеснуть все, что накопилось за эти годы. — Вначале брала мужчин посильнее, вожаков или мятежников. Их становилось все меньше и меньше, пока они не исчезли вовсе, а те, которые остались, потеряли желание сопротивляться. Холод или жара, жизнь впроголодь. Она сажает их в клетки и привязывает к столбу. Они даже не могут помыться. Многие умерли из-за плохих условий. А детей родилось слишком мало, чтобы возместить потери. Когда умирают мужчины, умирает стойбище. Мы очень удивились, что Кавоа забеременела.

— Должно быть, она ходила в загон и встречалась с мужчиной, — сказала Эйла. — Возможно, она влюбилась в кого-то. Ты наверняка знаешь в кого.

Ш'Армуна знала, но не понимала, откуда известно об этом Эйле.

— Некоторые женщины проникают в загон, чтобы увидеть мужчин. Иногда приносят им еду. Джондалар, возможно, говорил тебе.

— Нет, не говорил. Но я не понимаю, почему женщины позволяют, чтобы мужчины содержались в загоне.

— Они боятся Аттароа. Некоторые ей охотно подражают, но большинство хотело бы вернуть мужчин. А сейчас она грозится изувечить их сыновей.

— Скажи женщинам, что мужчины должны быть свободными, или здесь никто больше не родится. — Эйла произнесла это таким тоном, что холод пробрал Джондалара и Ш'Армуну. Джондалар знал это выражение лица Эйлы. Какое-то отстраненное. Обычно оно свидетельствовало о том, что она думала о ком-то, кто болен или ранен, хотя он понял, что на этот раз она думает не только о помощи. И никогда прежде он не видел, чтобы она была так холодна и разгневана.

Но пожилая женщина восприняла заявление Эйлы как пророчество.

Они пили чай молча, думая каждый о своем. Внезапно Эйле захотелось на улицу подышать чистым холодным воздухом и заодно проверить лошадей, но, присмотревшись к Ш'Армуне, она решила, что сейчас не лучшее время для этого. Она знала, что пожилая женщина чувствует себя опустошенной и нуждается в поддержке.

Джондалар же думал о мужчинах, которые остались в загоне. Без сомнения, они знали, что он вернулся, но его не засадили опять к ним. Ему хотелось бы поговорить с Ибуланом, Ш'Амаданом и Добаном, но надо самому держать себя в руках. Они находились на враждебной земле, и пока все ограничилось лишь разговорами. То ему хотелось убраться отсюда как можно быстрее, то остаться и помочь. Но если они собираются что-то делать, то надо делать это быстрее. Ему не нравилось сидеть просто так.

От отчаяния он произнес:

— Я хочу что-то сделать для тех в загоне. Чем я могу помочь?

— Ты уже помог. — Ш'Армуна почувствовала необходимость самой составить план действий. — Когда ты отказал ей, это приободрило мужчин. Но этого самого по себе недостаточно. Мужчины и раньше отказывались и сопротивлялись, но впервые мужчина ушел от нее, а потом вернулся, да еще и по собственной воле, что более важно. Авторитет Аттароа пострадал, и это дает другим возможность надеяться.

— Но надежда не вытащит их оттуда.

— Нет. Добровольно Аттароа не выпустит их. Никто из мужчин не покинет это место живым, хоть некоторым это и удалось. Ну а женщины нечасто отправляются в путь. Ты первая, кто пришел сюда, Эйла.

— А может она убить женщину? — спросил Джондалар, невольно придвигаясь к женщине, которую любил.

— Для нее трудно осудить женщину или даже посадить в загон, хотя многие женщины здесь находятся против своей воли, несмотря на то что вокруг нет частокола. Некоторые, движимые чувством любви, остались здесь ради своих мужчин и сыновей. Вот почему твоя жизнь в опасности, Эйла. У тебя нет никаких родственных связей. Она не будет терпеть тебя, и если убьет, то ей легче будет убивать других женщин. Я не только предупреждаю тебя, но говорю об этом потому, что это грозит жизни всего стойбища. Вы еще можете уехать, и, возможно, это именно то, что вы могли бы сделать.

— Нет, я не могу уехать, — сказала Эйла. — Как я могу оставить этих детей? Или мужчин? Женщинам тоже нужна помощь. Бругар называл тебя целительницей, Ш'Армуна. Не знаю, что это значит для тебя, но я являюсь целительницей Клана.