Великая Стена - Аластер Рейнольдс

Вопросительно рычит, словно спрашивает: чем могу помочь?

— Просто зашел тебя проведать, друг. Говорят, ты сегодня сорвал бурю аплодисментов. Растрогал кое-кого «Вымиранием». Да и «Восходом млекопитающих» тоже. Мы получили столько запросов на скачивание, что нам, может быть, даже придется брать за это плату, чтобы компенсировать накладные расходы.

Дерек задумчиво рыкает, как будто никогда на эту тему не размышлял.

— Вот я и решил, что надо тебе об этом сказать. — И я постукиваю костяшками пальцев по клетке. — Ну, вроде как отдать должное. Тому, кто это заслужил.

Дерек смотрит на меня еще несколько секунд, потом возвращается к еде.

* * *

Джейк отыскал меня в самолете. Было это пять лет назад, сразу после тех самых событий. Я набрал в зале ожидания десяток бутылочек водки и оприходовал их после взлета, надеясь оставаться без сознания, пока сверхзвуковой самолет не выпустит шасси, а между мной и тем хаосом в Лос-Анджелесе не окажется целый континент. Но мои надежды не оправдались. Стюард все-таки разбудил меня и заставил выбирать между двумя вариантами обеда: курицей со вкусом мамонта или мамонтом со вкусом курицы.

— Принесите мне мохнатого слона, — решил я. — И еще водки.

— С водой и со льдом, сэр?

— Просто водки.

Мамонт действительно оказался неплох — наверняка не хуже, чем была бы курица, — и я старался им насладиться, насколько позволяло мое состояние, когда в правом верхнем углу поля зрения появился символ входящего звонка. Секунду-другую я размышлял: может, не отвечать? О чем со мной сейчас могли говорить, кроме как о кошмаре, который я оставил в Штатах, когда роботы сошли с ума? Но я все же ответил — у меня никогда не хватало решимости не отвечать на вызов. Скорее всего, это мой адвокат. Конечно, если у меня еще есть адвокат.

— Ладно, выкладывай. Кто пытается подать на меня иск, о какой сумме идет речь и что мне надо сделать, чтобы от них отделаться?

— Фокс?

— А кто же еще? Ты отыскал меня в списке пассажиров, да?

— Это Джейк, старина. Я тут узнал о твоих недавних неприятностях.

В тот момент водка помогла мне сгладить удивление.

— И ты, и весь мир.

Джейк изобразил обиду:

— Ты хотя бы сделай вид, что рад меня слышать, приятель. Мы ведь давненько не общались.

— Извини, Джейк. Последние несколько дней были не лучшими в моей жизни, понимаешь?

— Рок-н-ролл, друг мой. Надо катиться дальше, и все неровности сгладятся. Разве не так мы всегда говорили?

— Не помню. А мы так говорили? — Внутри меня закипело раздражение. — Знаешь, с того места, где я сейчас сижу, не очень-то заметно, что у нас когда-то было много общего.

— Язвишь, приятель. А я вот тебе звоню, чтобы сделать предложение. И это предложение может вытащить тебя из ямы, в которой ты оказался.

— Что такое?

— Пора возродить «Морбид менеджмент».

Я быстро оценил перспективы. «Морбид менеджмент» скончалась по веской причине. Мы исчерпали все возможности совместной работы. И что еще хуже, после разрыва у меня осталось очень скверное мнение о Джейке Эддисоне. Джейк всегда был хвостом, вертевшим конкретной собакой, и я всегда поддерживал его идеи. Но сам он не поверил в единственную за всю мою карьеру блестящую мысль.

Мы начинали как обычные продюсеры рок-групп. Большинство из них мы создавали сами — с прицелом на имидж и продаваемость. Вся проблема с рок-группами в том, что у музыкантов начинают появляться собственные идеи. О творческой независимости, артистической достоверности, сольных карьерах. О том, что они во всем разбираются лучше нас. И раз за разом наши источники дохода разлетались, унесенные вихрем амбиций. Надо было придумать кое-что ненадежнее.

И мы сделали это. «Упыри» стали первой рок-группой мертвецов. Конечно же, вы о них слышали — а кто не слышал? И еще, должно быть, знаете, что мы по ночам выкапывали трупы и высасывали мозги у выходящих в тираж поп-исполнителей. Или что у нас играли зомби, управляемые гаитянскими жрецами вуду. Стоит ли говорить, что это полная чушь. Все было законно, основано на контрактах и юридически безупречно. Мы поддерживали тела живыми с помощью простых имплантатов в ствол мозга, благодаря той же технологии управляли рок-группой на сцене. Должен признать, что в парнях и девушках на сцене было нечто франкенштейновское — мертвые глаза, добавленные для эффекта шрамы и хирургические швы, шаркающая походка, — но в этом и заключалась изюминка.

Подростки сходили по ним с ума. Продажи взлетели выше крыши и превратили «Морбид менеджмент» в предприятие с оборотом в миллиард долларов.

Но успех не мог длиться вечно. Роковой слабостью «Упырей» была легкость клонирования: любой, имеющий доступ к моргу и хорошему юристу, мог влезть в этот бизнес. Мы поняли, что надо двигаться дальше.

И занялись роботами.

Прежде чем уйти в менеджмент, мы с Джейком играли хэви-метал, и оставались в приятельских отношениях с «Металликой». Группа все еще успешно гастролировала, да вот только музыканты не становились моложе. А тем временем целая толпа имитаторов удовлетворяла фанатский спрос на более молодую версию группы — такую, какой она была лет двадцать или тридцать назад. Но как бы ни были хороши имитаторы, им никогда не добиться полной убедительности. Требовались — и могли заполнить свободную нишу — настоящие двойники, полностью неотличимые от прототипов и способные воспроизвести любой момент их карьеры. И никогда не уставать от этой работы, не требовать повышения гонораров.

Вот мы их и сделали. Связались с лучшими японскими специалистами и изготовили различные инкарнации «Металлики». Каждый робот был идеально точной копией одного из музыкантов в какой-то конкретный период его карьеры. После обработки тысяч часов концертных записей, компьютерные программы заставили этих роботов вести себя с потрясающим реализмом. Они двигались, как люди. Они говорили, как люди. Они потели и дышали. И если не подойти вплотную и не посмотреть им в глаза, вы ни за что бы не догадались, что смотрите не на человека.

Мы заказали достаточно роботов, чтобы перекрыть все рынки, и отправили их в турне. Успех оказался бешеный. Настоящая «Металлика» на этом тоже хорошо заработала, а через несколько месяцев мы уже продавали лицензии на свой концепт. Мы не успевали подсчитывать барыши, но помня о судьбе «Упырей», уже думали о будущем. О следующем прорыве.

Тогда-то меня и озарила та идея.

Я опять куда-то летел, мне было скучно, и я смотрел новости. Показывали роботов, демонтирующих русскую атомную станцию, где в прошлом веке расплавился реактор. Эти роботы были размером с Годзиллу, но внешне довольно гуманоидными. А командовали ими с другого края планеты: инженеры в костюмах телеуправления чувствовали себя так, как будто надели на себя этих роботов. И разбираемый реактор казался им чем-то вроде кукольного домика.