Весь Рафаэль Сабатини в одном томе - Рафаэль Сабатини
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У Драгута был солидный счет к Дориа. Спина его была (и теперь уже навсегда) исполосована рубцами, оставленными бичами надсмотрщиков в те дни, когда он надрывался за веслом на галере Дориа. Приковать семидесятилетнего старца к скамейке гребцов означало попросту убить его; но у синьора Андреа было несколько зловредных племянников, которые займут его место на галерах, какой бы ни предлагали за них выкуп. Драгут рассмеялся и стал разрабатывать стратегию, с помощью которой он, волею Аллаха, одолеет этих неверных. Он поплыл в Алжир, чтобы заручиться поддержкой старого Хайр-эд-Дина, но столкнулся с непредвиденными осложнениями. Хайр-эд-Дин собирался отплыть в Стамбул по приказу великого Сулеймана.
Сулейман восхищался доблестью старого корсара не меньше, чем презирал своих никуда не годных адмиралов. Поэтому, планируя широкомасштабные морские действия, он возлагал верховное командование флотом на алжирского пашу. Следуя воле всевышнего Аллаха, Хайр-эд-Дин должен был прибыть со своим флотом к Золотому Рогу. Поэтому он не мог дать Драгуту столь необходимые подкрепления. Анатолиец должен сам выходить из положения. Барбаросса не сомневался, что ему это удастся. Цель придаст ему мужества. А при разумном сочетании напористости и осторожности надежды Андреа Дориа наверняка вновь окажутся повергнутыми в прах.
Бессмысленно оспаривать приказы верховного правителя. Поэтому, покорный воле Аллаха (насколько позволяло ему больное сердце), Драгут наблюдал, как величавый флот Хайр-эд-Дина Барбароссы отплывает из Алжира. Город был так укреплен, что любой неприятель, осмелившийся бросить якорь в его бухте, был обречен на гибель. Поэтому Драгут испытал искушение остаться пока здесь и бросить из этой неприступной крепости свой глумливый вызов могущественному императору. Он бы так и поступил, не приди из Мехедии новые вести. Не сумев отыскать там Драгута, Дориа предал город огню и мечу.
Удар был страшен и поразил Драгута в самое сердце. Подобно Барбароссе, он мнил себя правителем. Кроме того, он лелеял мечту о собственном независимом королевстве и считал Мехедию самым подходящим местом для воплощения своего замысла. Теперь же, по крайней мере на время, его мечта развеялась вместе с дымом пожарища, уничтожившего город.
В ярости он позабыл о прощальном напутствии Хайр-эд-Дина, призывавшего его к осторожности, и вышел в море со всей своей эскадрой — тремя галеонами, двенадцатью галерами и пятью бригантинами. Он не был наивным человеком и понимал, что его сил недостаточно для борьбы с могучим флотом Дориа. Но по крайней мере он мог утолить жажду мести и воздать за разорение Мехедии, грабеж которой был сродни опустошению курятника.
Так что, пока Андреа Дориа рыскал вдоль африканского побережья, разыскивая Драгута, тот совершил неожиданный набег на юго-западное побережье Сицилии. Начав с Агридженто, он двинулся далеко на север, в Марсалу, оставляя за собой руины и пепелища. К концу недели он снова удалился от берега, разграбив шесть городов и захватив три тысячи невольников, мужчин и женщин. Первым был уготован каторжный труд, вторым — прозябание в мусульманских гаремах. Он покажет генуэзским собакам, как называть его «пиратом и корсаром, ненавистным Господу и людям». Покажет — в этом он поклялся бородой Пророка.
Разместив пленников на борту двух галер под командованием одного из своих капитанов, Ярина Сабаха, он направил их прямо в Алжир для продажи на Сук-эль-Абиде. На вырученные деньги нужно было приобрести новые галеры, а также при необходимости — плоскодонные суда. Эти корабли должны были прибыть к Драгуту на Джербу, где он и будет их ждать. А пока он не получит это небольшое подкрепление, следует быть осторожнее. С греческого корабля Драгуту сообщили, что Дориа ведет запоздалые поиски вдоль сицилийских берегов, и корсар направил свои галеры на северо-запад, к проливу Бонифачо, пройдя который он намеревался снова повернуть на юг и ускользнуть от преследователей.
К вечеру того душного июльского дня, когда Драгут отправил бригантины в Алжир, небо и море приобрели медный оттенок. Тусклые, зловещие сполохи окрасили их, и постепенно тьма, будто мантия, заволокла все вокруг. С северо-запада, положив конец полному штилю, налетел порывистый ветер. Он стал хлестать по маслянистым волнам, паруса сердито захлопали.
Драгут стоял на корме флагманского корабля и, будто собака, принюхивался к ветру. Он велел зарифить паруса и увидел, что этому примеру, который, по существу, воспринимался как приказ, последовали и на других судах его флота. Затем он принялся изучать небо, которое стало еще чернее, и вглядываться в кромку облаков цвета сажи с медным оттенком, быстро влекомых порывистым ветром. И вдруг по небосводу разлились потоки огня, грянули оглушительные раскаты грома. Дождь падал ровной, будто стеклянной завесой, а мистраль превратился в мощный воющий ураган. Грот-мачта одной из галер переломилась с треском, подобным орудийному залпу, и рухнула, срывая снасти, на головы десятка рабов. Стражники на палубах едва держались на ногах, гребцы надрывались изо всех сил, стараясь выровнять суда и направить их по ветру. Море вздыбилось. Волны захлестывали палубы, поднимая фонтаны брызг, ослепляя измученных и перепуганных гребцов.
Наступила ночь, полная воя ветра, раскатов грома и неистовства моря. Тьма окутала мир черным бархатным покрывалом, разрываемым мертвенно-бледными молниями, которые время от времени высвечивали галеры.
Три фонаря на корме капитанской галеры, подбрасываемой морским волнением, служили ориентиром для всего флота. Кроме того, Драгут велел то и дело палить из пушек, чтобы корабли не теряли друг друга. И все же одно судно отнесло прочь. Эта галера, следуя приказам своего командира, казалось, нарочно не обращала внимания на кормовые огни и пушечные залпы. Именно на ней после первого порыва урагана рухнула грот-мачта. Галерой командовал евнух Синан ас-Саним, которого Драгут ценил выше других капитанов за победы, одержанные благодаря сверхъестественной способности взвешивать свои возможности и удивительному умению избегать ненужного риска. Однако Синан ас-Саним не был трусом, ибо, когда риск оказывался неизбежным, никто не мог тягаться с ним храбростью. Вероятно, Синана отнесло прочь потому, что рухнула грот-мачта. Пока обрубали снасть и сбрасывали мачту за борт, судно в сгустившейся тьме потеряло остальной флот. Как бы там ни было, Синан, вероятно, руководствовался двумя соображениями, которые не пришли в голову самому Драгуту. Идя по ветру, флот подвергнется все усиливающемуся натиску шторма и будет отнесен к побережью Калабрии, прямо в руки преследователей. Чтобы избежать обеих этих опасностей, надо было следовать тем курсом, которым суда шли до начала урагана. Чего бы это ни стоило гребцам, галеры необходимо было вести против ветра. Вскоре они спрячутся от шторма за берегами Сардинии, и тогда станет легче. А если не станет, то, по крайней мере, можно будет избежать встречи с Андреа Дориа.
