Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки» - Владимир Николаевич Снегирев

Доложил о своих подозрениях Андропову. Однако подозрения есть, а фактов — никаких. Осторожный Юрий Владимирович предложил крутых мер пока не предпринимать, наблюдение продолжить, Калугина направить в Ленинград на должность первого заместителя начальника областного управления КГБ. Формально на повышение, хотя всем было ясно, что это ссылка. И Калугину — в первую очередь.

Дальше цепь загадок стала продолжаться и множиться. Установленное за опальным генералом плотное наблюдение за годы его службы в городе на Неве не выявило ни одного подозрительного эпизода. Да, он вел богемный образ жизни, общался с элитой, посещал выставки и театральные премьеры, не чурался застолий. Да, будучи в Москве, навещал сослуживцев по Первому главному управлению и в кухонных разговорах нещадно поносил Крючкова, его замов и всех иных лиц, виновных, как ему казалось, в опале и крушении так хорошо складывавшейся карьеры. Но при этом продолжал верить в то, что ссылка скоро закончится и судьба снова проявит к нему свою благосклонность. Увы… Сначала, в 83-м, умер Андропов, с которым Калугин связывал свои главные надежды. А затем Крючков возглавил Комитет госбезопасности, похоронив любые шансы амбициозного генерала вернуться в Москву «со щитом».

Правда, однажды для Калугина блеснул луч надежды, это случилось в середине 80-х, когда в ЦК снова стал работать А. Н. Яковлев, с которым генерал старался не терять связи: регулярно поздравлял его с праздниками, иногда, когда тот приезжал из Канады в отпуск, звонил. Он попросил о встрече. Рассказал о своих проблемах. Яковлев молча выслушал, покачал головой:

— Сам черт вас там не разберет, кто агент, а кто подстава. Я при случае поговорю с Владимиром Александровичем. Но ты же понимаешь, дело деликатное, давить не смогу.

— Понимаю, Саша. — Калугин выглядел подавленным. В его голосе послышались просительные интонации: — Но я рассчитываю на твою помощь. В нашей конторе ходить с клеймом предателя — не приведи господи.

— А ты вот что… — Секретарь ЦК КПСС, будто вспомнив о чем-то важном, блеснул очками. — Ты напиши-ка для генерального секретаря свои соображения по поводу реформирования Комитета госбезопасности. У нас по всем линиям сейчас большие перемены. И ваше ведомство тоже должно меняться, хватит ему быть пугалом. Ты меня понимаешь?

Калугин напрягся:

— Идеи по этому поводу у меня есть. Но ведь, если я их передам генсеку через голову шефа, тому это очень не понравится. И, боюсь, моих неприятностей только станет больше.

— Ну, Олег, — развел руками и, налегая на букву «о», сказал Яковлев. — Сейчас время такое. Кто не рискует, тот не выигрывает. Одно я тебе могу гарантировать точно: бумага через меня ляжет на стол Михаилу Сергеевичу.

На этом расстались.

В 1987 году Калугин передал Горбачеву через Яковлева записку с предложениями о том, как реформировать КГБ, который, по мнению автора, «являет собой сегодня наиболее консервативный, окостенелый организм, объективно вступающий в растущее противоречие с интересами поступательного развития социалистического общества». Предлагалось усилить партийный и государственный контроль за органами, на треть сократить их численность, снизить порог секретности, отменить «диссидентские» статьи уголовного кодекса, наладить гласное освещение деятельности комитета[380].

Как и предполагал Калугин, его записка вызвала крайне негативную реакцию у председателя КГБ В. М. Чебрикова. И не только потому, что бумага поступила напрямую генеральному секретарю, минуя Лубянку, что было вопиющим нарушением субординационных ведомственных правил. Виктор Михайлович счел предложения подчиненного неприемлемыми. Между ними состоялся острый разговор.

Реакции Горбачева на записку не последовало, однако вскоре «бунтарь» получил новую должность: его утвердили начальником управления безопасности и режима Министерства электронной промышленности СССР. С персональной машиной и подчинением лично министру. Ленинградская ссылка для Калугина закончилась. И хотя в разведку его не вернули, но какие-то призрачные надежды на помилование появились.

Примерно в это же время новую должность получил и Чебриков, которого переместили в ЦК. Что для Калугина было хорошо. Но вместо Чебрикова главой КГБ стал Крючков. Что для Калугина стало настоящей катастрофой. Олег Данилович еще питал какие-то иллюзии относительно того, что на новой должности и в новых условиях набиравшей силу перестройки бывший шеф простит старые обиды, призовет «отступника» еще послужить родине, но его визит к Владимиру Александровичу и унизительные попытки договориться ни к чему не привели. Крючков, как быстро понял Калугин, ничего не забыл и дал понять визитеру, что сотрудничать с ним не намерен.

Владимир Александрович своих врагов не прощал.

Спустя год опального генерала разведки в связи с достижением пенсионного возраста отправили в запас, а затем и вовсе сделали пенсионером. Но в пятьдесят пять лет он вовсе не чувствовал себя «сбитым летчиком», все еще взбивал сметану, как та лягушка из притчи, попавшая в кувшин с молоком. Уловив, куда подули ветра, он предложил свои услуги нарождавшейся Демократической платформе в КПСС. Стал выступать на митингах, обличая «преступную сущность КГБ». Охотно и много давал интервью западным журналистам. Принял участие в выборах в народные депутаты.

Крючков был взбешен и уже в открытую начал называть Калугина предателем. Яковлев тоже вступаться за старого приятеля не стал. Когда в 1990-м в ходе работы ХХVIII съезда КПСС молодые делегаты спросили Александра Николаевича о его отношении к Олегу Даниловичу, то ответил он так:

Полагаю, что когда человек поступает на работу в такие довольно деликатные органы со своими специфическими законами и порядками, то он вынужден иногда выполнять функции, о которых так просто не расскажешь. При этом он должен, как я понимаю, до конца жизни держаться принципа лояльности. И четко разделять свою общественную деятельность в пользу демократии или против демократии, никогда не путая ее с тем, чему он присягал в прошлом. […] Думаю, что у Олега Даниловича есть информация, которая ему не принадлежит. Вот свою — пусть распространяет сколько хочет, а не свою — нельзя[381].

Указом президента СССР отступника лишили всех государственных наград, звания генерал-майора и персональной пенсии. Но теперь даже это работало на новый имидж вчерашнего чекиста. Его избрали в Верховный Совет от Краснодарского края. А после провала августовского путча новый глава КГБ Вадим Бакатин вначале предложил ему пост своего первого зама, а затем кандидатура Калугина рассматривалась в Кремле на должность руководителя внешней разведки. Но как-то это не склеилось…

В начале 90-х, когда я работал над серией статей по истории разведки, Олег Данилович приходил ко мне в редакцию, охотно отвечал на самые разные вопросы. Выглядел он неважно: каким-то затравленным, жалким. Звезда его опять пошла вниз. Прежние коллеги, оставшиеся при делах, отвернулись, не смогли простить «перестроечных» речей. Новые, всплывшие на волнах капитализма,