Евгения, или Тайны французского двора. Том 1 - Георг Борн

— Я вчера провел славный вечер, — тихо рассказывал Морни, — лучше этого я бы вам не мог ничего пожелать, монсеньор.

— Не только славный, но и дорогостоящий вечер, — смеясь, заметил Наполеон.

— Разумеется, монсеньор, — приятная жизнь всегда требует значительных расходов. За всякое удовольствие в жизни, принц, мы должны платить. Маленький принц Камерата, испанец с горячей кровью, представил меня одной даме, при виде которой я узнал, что значит красота.

— Я думал, что вы достигли желаемого у графини Лехоно. note 15

— Вы меня, кажется, не совсем правильно понимаете, монсеньор: общество, в которое меня ввел принц Камерата, в высшей степени интересное и привлекательное.

— Вы возбуждаете мое любопытство! Нельзя ли узнать, где находится этот салон, так восхваляемый вами? — спросил Людовик Наполеон.

— На улице Сент-Антуан, № 10, у графини Монтихо. Но я должен еще просить вас, монсеньор…

— Графиня Монтихо, — повторил принц-президент. — Я уже слышал где-то это имя!

— Позвольте вам помочь в воспоминаниях! Недавно происходила дуэль из-за графини Монтихо между полковником Сурвилье и капитаном Фласаулем! Первого преследуют и грозят строгим наказанием; вы можете положить предел этому преследованию, о чем я и хотел просить вас, монсеньор!

— Я понимаю, Милый герцог, вас просили об этом, и вы дали обещание.

— Как вы умеете угадывать мысли, монсеньор! Действительно, все было так, вы правы.

— Следовательно, изменить обещанию нельзя, и я дам нужные распоряжения. Но я бы не хотел, чтобы вы часто давали такие обещания, милый герцог!

— Принц Камерата — любимец дам, — продолжал Морни, не обращая внимания на последние слова брата. — Они тоже испанки, поэтому он и пользуется у них предпочтением. Мне бы ужасно хотелось, чтобы вы увидели графиню и ее не менее красивую мать.

— Для этого нужно прежде найти случай!

— Без сомнения! Я об этом позабочусь! — поспешно прибавил Морни, — позвольте вам сказать, что вы больше, чем равнодушны к мисс Говард, так мне кажется! Все знают об этих отношениях и…

— Ну что же? — нетерпеливо спросил Наполеон.

— И говорят об этом самым дурным образом! Вы знаете, монсеньор, что я всегда говорю откровенно. Это, может быть, мое единственное достоинство. Лучше прекратите все отношения с этой англичанкой. Она, может быть, и прелестна, может быть, и любит вас и предана вам, но вы не видели той донны, тогда бы вы сказали: «Как мог я из-за такой любовницы быть предметом разговоров в Париже?» Вы сердитесь на меня за то, что я вам говорю это! Я обязан был вам это сказать.

— Разве Говард называют моей любовницей?

— Уже известно, что тот, кого касаются такого рода сплетни, узнает их последний! Особенно если он не имеет друзей, которые бы передавали слухи! Разумеется, мисс Говард называют вашей любовницей, и кому от этого плохо, как не вам, монсеньор! Вам одному! И кто может вам сказать всю правду так откровенно, как я!

— Я должен поблагодарить вас за это, герцог!

— Не могу не хвалить графиню Монтихо, вы должны ее увидеть; позвольте мне… Да вот, кстати, вспомнил, что через несколько недель состоится большая охота в Компьене. Принц Камерата будет в числе приглашенных. Там вы увидите прекрасную графиню!

— Как, разве графиня амазонка?

— Она испанка, и на боях быков привыкла видеть кровь! Без сомнения, она захочет присутствовать на охоте, и в лесу нетрудно будет найти подходящий случай для знакомства.

— Людовику Наполеону давно надоели отношения с Софией Говард; но у него до сих пор не хватало мужества порвать их, так как он многим был ей обязан. Сообщение Морни о том, что ее открыто называют его любовницей, сильно обеспокоило его; ему хотелось побыстрей избавиться от таких обвинений, чтобы хоть с этой стороны быть безупречным и не возбуждать толков — другие, более полезные для него разговоры, должны были занимать публику, да и какую пользу могла еще ему принести София Говард?

— Я принимаю ваше предложение, милый герцог! Вы дадите мне случай увидеть на охоте вашу героиню, — сказал Людовик Наполеон, не говоря больше о мисс Говард. Но про себя он уже решил в эту минуту окончательно порвать все отношения с ней.

— Отлично! Я очень рад, что могу быть полезен вам, монсеньор, и знаю, что вы будете благодарны мне за это! Вот банкир Риколи, еврей, также бывает у госпожи Монтихо, мне ужасно неприятно быть его должником.

— Гм, — засмеялся Наполеон, — сколько позволило ему его легкомыслие дать вам под расписку?

— Безделицу, монсеньор, даже смешно говорить об этом! Но я бы не хотел, чтобы он из-за такой безделицы придумал бы целую историю.

— Безделица эта кажется мне больше, нежели вы ее представляете, так как вы находите нужным делать так много лишних оговорок. Назовите мне долг, чтобы я мог поручить Фульду погасить его.

— Вы в хорошем расположении духа, монсеньор, и я сумею отблагодарить вас. Я дал Риколи вексель в сто двадцать тысяч франков.

— Надеюсь, что вы больше не дадите такого векселя, милый герцог, — заметил принц-президент тоном, в котором больше не слышалось шутки, — вам завтра нечего будет стесняться Риколи!

Пока Морни благодарил брата, последний нашел нужным прекратить разговор, который обошелся ему так дорого, обратился к другим гостям. Разговор зашел за полночь. Герцог был в хорошем расположении духа; Наполеон с незаметной усмешкой думал о банкире и Морни, который умел так искусно приплести свою просьбу к разговору. Когда все прощались, Морни нашел случай шепнуть принцу:

— Итак, на охоте в Компьене, — и с этими словами вышел вместе с Персиньи, остальные гости тоже раскланялись и вышли.

Когда Карлье подошел последним, чтобы проститься, Наполеон незаметно задержал его, дабы кое-что сообщить из того, что не касалось других посетителей.

— Еще одно слово, милый Карлье, — сказал Наполеон, понижая голос, когда они остались наедине. — На улице Ришелье, № 21 живет одна англичанка, София Говард, вы это, вероятно, знаете. Мне необходимо избавиться от этой особы, но удалите ее под самым благовидным предлогом. Эта мисс Говард не дает мне покоя и ставит безумные требования, надеясь, что я буду вынужден в силу обстоятельств выполнить их.

— Я имею честь знать эту даму, — заметил Карлье, почтительно кланяясь. Он знал об отношениях принца с англичанкой. — Вы, может быть, желаете, чтобы ее выслали? — тихо спросил префект полиции.

— Это будет слишком грубо и заметно, милый Карлье, мы попытаемся найти другое средство для устранения этой дамы. Вы можете в данном случае оказать мне большую услугу своим умом и осторожностью.