Паутина - Джудит Майкл

Зайдя в салон самолета, Стефани увидела Сабрину: она сидела в кресле рядом с проходом, сложив руки на коленях.

— Я решила, что будет лучше, если ты сядешь у окна. — На небольшом подносе между широкими кожаными креслами стоял бокал с апельсиновым соком. Сабрина подняла его, давая Стефани возможность пробраться на свое место.

— Спасибо. Мне бы хотелось снова взглянуть на Париж, пусть даже сверху, а то в последний раз я видела его очень давно. Как я выгляжу?

Сабрина улыбнулась.

— Как женщина, путешествующая инкогнито.

— Значит, хорошо?

— Ты выглядишь потрясающе. — Накануне вечером они выбрали себе вещи, в которых можно появиться в Лондоне в октябре. Стефани надела прекрасно сшитый серый шерстяной брючный костюм, джемпер с высоким воротом и фетровую шляпу с широкими полями. Шляпу она надвинула на лоб так низко, что поля почти касались очков с затемненными стеклами. Волосы были заплетены в косичку и уложены под шляпу, а макияжем Стефани пользоваться не стала. Сабрина была в темно-красном шерстяном платье, которое она украсила длинной тройной ниткой жемчуга. В руке у нее была накидка в тон платью. Волосы свободно падали на плечи, в отличие от сестры, она была ярко накрашена. — Мы с тобой прекрасно выглядим, — сказала она и вскинула голову, когда к ним подошел стюард с напитками.

— Madame Lacoste, voulez-vouz un jus de fruit о du champaqne?

— Jus,[33] — глядя на него в упор, ответила Стефани. Когда он отошел, она усмехнулась, взглянув на Сабрину, и, понизив голос, перешла на английский. — Он даже не удосужился хорошенько нас рассмотреть.

— Это потому, что мы с тобой выглядим совершенно по-разному, а если и похожи, то самую малость. Но в Лондоне слишком рисковать не стоит. Мне кажется, там нам вообще не стоит появляться вместе.

— Да, пока не почувствуем себя в полной безопасности. И тогда… — Из динамика раздался голос стюардессы, зачитывавшей инструкцию для пассажиров, по-французски и по-английски. Самолет взревел и начал выруливать на взлетную полосу. Стефани наклонилась поближе к сестре, чтобы услышать ее тихий голос. — И тогда я больше не буду Сабриной Лакост.

Сабрина посмотрела мимо нее, в иллюминатор. До этого они молча условились больше не заводить об этом разговор. Сначала нужно, приехав в Лондон, уладить дела, а потом они разберутся в отношениях между собой. Обе они понимали, что проявляют малодушие, но им хотелось провести эти несколько дней вместе, после того как они вновь поняли, что значили друг для друга в прошлом. И что бы мы ни сделали, все может вновь измениться. Мы не знаем, что нам удастся спасти и сохранить.

Самолет взял курс на север, и Сабрина увидела, как под крылом проплывает Париж. Позолоченный купол Собора инвалидов ярко блестел в лучах утреннего солнца, перекрытия Эйфелевой башни отчетливо вырисовывались на фоне бледно-голубого неба. Она думала о Гарте, который был сейчас в Гааге, о том, как он выступает с докладом, вместе с другими учеными принимает участие в семинарах.

— Да, эта конференция, одна из самых представительных, — накануне вечером сказал он ей по телефону. — Хотя мне страшно трудно сосредоточиться на работе. Единственное, чего мне сейчас хочется, — это поскорее встретиться с женой в воскресенье в «Отеле».

Осталось пять дней. Еще пять дней мне быть Стефани Андерсен, женой Гарта, матерью Пенни и Клиффа, хозяйкой дома и художником по интерьеру из Эванстона (штат Иллинойс).

Сена, извиваясь серебряной лентой, покинула пределы Парижа и теперь неторопливо катила свои воды среди зеленых холмов. При виде расстилавшегося внизу пейзажа Сабрина внезапно почувствовала облегчение. Теперь они были свободны. Земля, а значит, и все затруднения в их жизни были сейчас далеко внизу, а они парили в сверкающем, залитом солнцем пространстве, окруженные кожей, гобеленами и блестящим металлом. И они были вместе.

Отвернувшись от окна, Стефани поймала на себе взгляд сестры.

— Мы свободны. Разве это не удивительно? Разве не замечательно? Как жаль, что нельзя вот так просто лететь и лететь… ах, долго-долго.

Они сидели, взявшись за руки, сплетя пальцы.

— Нужно будет придумать, как сделать так, чтобы чувствовать то же самое на земле, — ответила Сабрина.

— Ах, если бы только нам это удалось!

К их креслам вновь подошел стюард.

— Madame Lacoste, Madame Andersen, voules-vous du nin? Du cafe? Nous avons une variété de patisseries…

— Cafe et patisseries,[34] — ответила Сабрина, и Стефани кивнула в знак одобрения. Они сидели, не отпуская рук, пока не вернулся стюард с салфетками, хрустальной и фарфоровой посудой, с плетеной корзиночкой с пирожными на подносе. Он налил кофе в чашки.

— Merci, — ответила Стефани и повернулась к Сабрине. — А знаешь, мне нравится, когда рядом есть человек, который тебе прислуживает. И думая о Лондоне — почему меня всегда так туда тянуло, — я понимаю, что дело в миссис Тиркелл. И хотя мне нравится жить вдвоем с Леоном в Везле, иной раз я скучаю по мадам Бессе.

— Тебя послушать, так они ничем не отличаются одна от другой. Вот еще пример того, что было у нас схожего в течение целого года. Мне нравится твой друг — Робер.

— О, да! Скажи, разве не замечательно, что он приехал в Везле перед нашим отъездом?

— Да, но его появление было не случайно. Он приехал помочь. Он боялся, что встретит лишь хаос…

— Что Леон будет в ярости, а может, и вообще уедет…

— …а мы вконец поссоримся или разругаемся. Во всяком случае, ему казалось, что после всего, что произошло, нам будет сложно относиться друг к другу с прежней привязанностью.

Они тихо рассмеялись, вспомнив Робера в ярко-красной рубашке и голубых джинсах, когда, остановившись на пороге, он с торжественным видом посмотрел на одну сестру, потом на другую, а затем улыбнулся и раскинул руки в стороны.

— Две удивительные женщины. Такие красивые, умные, энергичные и такие безрассудные.

— Да, — сказала тогда Сабрина. — Если вы приехали для того, чтобы нам это сказать, то опоздали: мы обо всем уже поговорили, причем не один раз.

— Я приехал помочь. Но вы, похоже, и без меня уже во всем разобрались. Меня утешает то, как вы смотрите друг на друга. Видно, что вы не утратили ни любви, ни доверия друг к другу. — Он осмотрелся. — А где Леон?

— У себя в мастерской, — ответила Стефани. — Он скоро будет, и тогда мы все вместе пойдем обедать. Вы же останетесь у нас, Робер, правда? У нас есть лишняя комната.

— С удовольствием. — Он внимательно посмотрел на нее. — Вас больше не мучают кошмары после того, что произошло на вершине Венту?

— Нет, мучают, но Леон очень внимателен ко мне, да к тому же мы далеко от Кавайона. Но я скучала без вас.