Временные трудности - Кузнецова

Обследовав странные деревья, Ксинг обнаружил, что их древесина очень хороша: пусть и не до конца способна сравниться по крепости с Пурпурным Дубом, да и не имеет столь полезной и целебной смолы, зато прекрасно удерживает ци, нисколько не разрушаясь. Так что Ксинг не поленился и заготовил её впрок — на случай, когда у него появится время и желание всё-таки сделать себе летающий корабль, как у настоящего героя. Увы, нужных деревьев он обнаружил не так уж много. Для создания гордо парящего дворца с десятками мачт с парусами, способного увезти целую секту, их никак бы не хватило — максимум на плоскодонный кораблик береговой охраны. Поэтому Ксинг засеял побольше жёстких, похожих на ромбовидные деревянные шкатулки плодов и помог им пустить ростки, сплетая элементы Земли и Древа, на случай, если когда-то сюда вернётся. Для этих же целей он применил исцеляющую ци, зарастив срезы на пнях, и заставил их пустить новые побеги.

Стоило солнцу выглянуть из-за гор, осветив степь первыми тусклыми лучами, как Ксинг ухватил свой цеп, раскрутил его над головой и полетел вперёд — к странному городу.

Со временем у полёта на цепе обнаружился небольшой недостаток — если быстро лететь в нужную сторону, то мерцающий перед носом диск из ци сильно затруднял обзор, что ничуть не мешало обычному зрению, но ограничивало духовное восприятие. Так что когда вместо города впереди показалось огромное скопление шатров, лошадей, телег, людей и домашней живности, Ксинг немного удивился.

Три всадника на небольших юрких конях заметили Ксинга в небе и начали тыкать в него пальцами. Ксинг опустился на землю и, широко улыбаясь, побежал к им навстречу. Теперь-то он прекрасно знал обычаи кочевых племён, о том, что гостя следует накормить, напоить и дать кров, так что остановился лишь тогда, когда услышал предупреждающий гортанный выкрик на неизвестном языке.

— Меня зовут Ксинг Дуо! — крикнул он, приветственно подняв руку. — Я из Подлунной Империи и ищу дорогу домой!

Всадники, внутри которых он чувствовал ци на уровне адепта, переглянулись, один из них направил на Ксинга копьё, а двое вскинули короткие луки.

— Та нартай байсанда угуй, бид хунхунудын гэрт орж ирлэ, империйн ухэр!

[Ты пожалеешь о том, что пришёл в дом к хунхунам, имперская свинья!]

Из всей фразы Ксинг понял только два слова: «Империя» и нечто, похожее на «хунхун». И если это не случайное созвучие, тогда Ксинг и так уже дома, в Империи!

— Так вы хунхуны? — радостно спросил он.

Лица всадников исказились гневом. В Ксинга полетели две стрелы, одна в голову, а другая в сердце. Он мог отскочить, отбить стрелы цепом или же просто остановить с помощью ци, но остался на месте, позволив им достичь цели — чисто из вежливости. Одна стрела ударила в лоб, а вторая — в грудь. Шкуры саламандры проявили себя выше всяких похвал, не получив ни царапинки. Ну а чтобы нанести ему рану на коже, требовалось нечто гораздо серьёзней простых стрел.

Всадники, увидав, что атака не достигла цели, закинули луки в чехлы на сёдлах, выхватили кривые сабли и поскакали вперёд.

— Дулаар! — кричали они, размахивая саблями.

[В атаку!]

Бровь Ксинга дёрнулась. Теперь-то он был уверен, что это точно хунхуны — их внешний вид вполне соответствовал описаниям отца. То, что они восстали против Империи, атаковав её жителя, было не очень-то удивительно, видать, после падения дома Нао некому оказалось призвать их к порядку. Ну а может, прошло слишком много циклов, столько, что о победах отца просто-напросто забыли. Что же, если они решили, что Нао больше не осталось, то совершили большую ошибку!

Ксинг бросился навстречу всадникам и, подскочив к копьеносцу, стащил того с седла, ухватил голой ладонью один из клинков, выдернул его из руки владельца и рукоятью отбил саблю второго. Сдёрнув всадников на землю, Ксинг поднял копьё и, тщательно контролируя силу, чтобы никого не убить и не покалечить, обрушил древко им на задницы и пятки.

— Вы — жители Империи! — приговаривал он. — Ведите себя как полагается подданным Императора!

Наконец, отбросив ненужное оружие он повернулся к троице спиной и направился в сторону стойбища. Он не жалел, что пришлось применить силу, но присмотром за поведением жителей Империи следовало заниматься имперской страже! Работая в ресторане, Ксинг заплатил немало налогов, так что теперь кипел от негодования.

Послышался стук копыт, но нападения не последовало. Хунхуны, похватав оружие и оседлав лошадей, помчалось в сторону стойбища. Ксинг остановился и сложил руки на груди в надежде, что сейчас придёт кто-то достаточно сговорчивый, желательно умеющий разговаривать на имперском и способный разрешить это недопонимание.

На этот раз на встречу с Ксингом отправился отряд из трёх дюжин всадников. Издав тот же самый клич, они кинулись в атаку.

Ксинга очень разочаровало поведение хунхунов, столь разительно отличающееся от искреннего радушного гостеприимства бадави. Поэтому он высказал своё раздражение немного сильнее, чем это следовало бы. Прошло немного времени и отряд ускакал назад, многие всадники держались за бока, а большинство скакало в стременах стоя, чтобы сберечь отбитые задницы.

Он вновь шагнул вперёд, теперь прекрасно представляя, что его ожидает дальше. И хунхуны не подвели. Раздался гулкий грохот барабанов, затрубили рога, над стойбищем поднялись громкие крики. И когда Ксинг неторопливо преодолел треть расстояния, в его сторону уже направлялось целое войско. Ксинг чувствовал суету в стойбище, огромное количество ци людей и лошадей, они собирались в отдельные отряды и выстраивались, готовясь к атаке. Хань Нао многократно слышал от отца, какой это свирепый, умелый и многочисленный враг, а теперь смог воочию убедиться и сам.

Многие из хунхунов владели ци, пусть не так, чтобы совсем хорошо, но владели, и поэтому были сильнее и быстрее обычного человека. Где-то позади конных отрядов виднелись сильные огоньки ци, видимо, те самые шаманы, о которых рассказывал отец.

Ксинга, как повара, на мгновение заинтересовал вопрос: чем же питалась вся эта толпа, по численности не уступающая населению крупного города типа Могао? Женской ци среди собравшихся было очень мало, дети практически отсутствовали, зато взрослых сильных мужчин насчитывалось почти сто тысяч. Огромная, просто ошеломляющая цифра.

По рассказам отца Ксинг знал, что время от времени хунхуны собираются для нашествия, оставляя жён и детей в стойбищах. В походах участвуют только воины и шаманы, причём, шаманы тоже умеют скакать на конях, чтобы поспевать за войском. Каждый хунхунский воин прекрасно владеет саблей, копьём и луком, а в седле сидит, словно там родился. Среди них