Один неверный шаг - Харлан Кобен

— Когда вы в прошлом году пытались вернуться, Хорас так разволновался, что хотел позвонить вам, чтобы отговорить от этого.

— Почему же не позвонил? — хрипло спросил Майрон.

Лицо Мэйбл озарилось мягкой улыбкой.

— А когда, скажите, вы в последний раз с ним общались?

— Звонил, чтобы поставить в известность, что меня приняли, — произнес Майрон. — С тех пор мы не общались.

Она кивнула, будто эти слова все объясняли.

— Думаю, Хорас из своих источников узнал, что вы попали в больницу, — сказала женщина. — Но надеялся, что когда вы малость придете в себя, то обязательно позвоните ему.

У Майрона защипало в глазах. Сожаление и мысли о том, что все могло сложиться по-другому, пытались проникнуть в его сознание, но он усилием воли прогнал их. Не место и не время было предаваться воспоминаниям. Сейчас перед ним стояла совсем другая задача. Пересилив себя, он глотнул кофе, чтобы промочить горло, потом поставил чашку на стол и спросил:

— Скажите, когда вы в последний раз видели Хораса?

Мэйбл тоже поставила чашку на стол и некоторое время всматривалась в лицо Майрона.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что Хорас не выходит на работу. Да и Брэнда его давно не видела.

— Понятно. Но вас-то почему это интересует?

— Хочу помочь.

— В каком смысле?

— Хочу помочь найти его.

Мэйбл Эдвардс некоторое время хранила молчание.

— Поймите меня правильно, Майрон, — сказала она, — но хотелось бы знать, какие цели вы преследуете?

— Просто я пытаюсь помочь Брэнде.

Пожилая женщина напряглась.

— Брэнде?

— Да.

Мэйбл нацепила на нос очки с полулинзами, взяла в руки вязанье и заработала спицами.

— Держитесь от этого подальше. Вот что я вам скажу.

— Значит, вы знаете, где он?

Она покачала головой:

— Я этого не говорила.

— Брэнда в опасности, миссис Эдвардс. И Хорас может иметь к этому отношение.

Мэйбл прекратила вязать.

— Полагаете, Хорас в состоянии причинить вред собственной дочери? — На сей раз в ее голосе зазвучали резкие нотки.

— Конечно, я в это не верю. Но какая-то связь между нависшей над девушкой опасностью и его исчезновением вполне может существовать. Кто-то вломился к ним дом. Хорас собрал вещи и снял со счета все деньги. Думаю, у него крупные неприятности.

Вязальные спицы заработали снова.

— Если у него неприятности, — сказала тетушка Мэйбл, — то ему, возможно, по-прежнему стоит скрываться?

— Скажите, где он, миссис Эдвардс. Я хочу ему помочь.

Она подтянула к себе шерстяной клубок, возобновила вязание, но ничего не ответила на слова Майрона и хранила молчание довольно долго. Майрон снова обвел глазами комнату, потом поднялся с места и подошел к висевшим на каминной облицовке фотографиям. Еще раз внимательно оглядев их, он поднял глаза на хозяйку дома, и спросил:

— Это ваш сын?

Она посмотрела на снимки поверх очков.

— Да, Теренс. Я вышла замуж в семнадцать лет, а уже через год Господь благословил нас с Роландом сыночком. — Вязальные спицы у нее в руках так и мелькали. — Роланд умер, когда Теренс был еще ребенком. Моего бедного мужа застрелили прямо на пороге нашего дома.

— Не знал. Извините, — пробормотал Майрон.

Мэйбл пожала плечами, изобразив слабое подобие улыбки.

— Теренс первым в нашей семье окончил колледж. На той фотографии, что справа, изображены его жена и два моих внука.

Майрон взял с каминной полки эту фотографию и стал ее рассматривать.

— Хорошая семья, красивые люди, — произнес он.

— После колледжа Теренс окончил юридический факультет при Йельском университете, — продолжила Мэйбл. — И в двадцать пять лет стал советником по вопросам права при нашем муниципалитете. — Майрон подумал, что лицо парня знакомо ему, возможно, еще и по этой причине. Советника по вопросам права почти наверняка показывали по телевизору, а его портреты печатали в газетах. — Если в ноябре он победит на выборах, то станет сенатором, не достигнув и тридцати лет.

— Должно быть, вы гордитесь им, — сказал Майрон.

— А как же…

Майрон повернулся и пристально посмотрел на нее. Она тоже устремила на него взгляд.

— С тех пор как вы общались с Хорасом, утекло слишком много воды. Он всегда доверял вам, но с годами люди меняются, не так ли? Так что вы сейчас для нашей семьи фактически незнакомец. Что же касается людей, которые разыскивают Хораса… — Она сделала паузу и указала на свой заплывший глаз. — Видите это?

Майрон кивнул.

— На прошлой неделе в мой дом ввалились два типа. Тоже хотели знать, где скрывается Хорас. Разумеется, я сказала им, что понятия не имею.

Майрон почувствовал, как кровь прилила к щекам.

— И тогда они вас ударили?

Она, не спуская с него глаз, кивнула.

— Как выглядели эти парни?

— Оба белые. А один был настоящий здоровяк.

— Что, такой большой? Или толстый?

— Очень высокий. Не ниже вас ростом. И не слабее.

В Майроне было шесть футов четыре дюйма. И весил он двести двадцать фунтов.

— А как выглядел второй?

— Щуплый такой… И гораздо старше здоровяка. Помню, что у него на руке красовалась татуировка в виде змеи. — Мэйбл ткнула пальцем в свой мощный бицепс, чтобы показать, где именно у налетчика находилась татуировка.

— Расскажите, прошу вас, как все происходило…

— Да я уже почти все рассказала. Эти люди ворвались в дом и стали задавать вопросы относительно местонахождения Хораса. Когда я сказала им, что ничего об этом не знаю, здоровяк ткнул меня кулаком в глаз. Но щуплый сказал ему, чтобы он больше этого не делал, и ухитрился оттащить его от меня.

— Вы вызвали полицию?

— Нет. Но не потому, что испугалась их мести. Трусливые парни вроде тех двоих вряд ли в состоянии меня напугать. Просто Хорас не велел мне этого делать.

— Миссис Эдвардс, где сейчас Хорас?

— Я и так уже сказала слишком много, Майрон. А все ради того, чтобы вы уяснили одну вещь: это очень опасные люди. И еще меня не покидает чувство, что вы тоже работаете на них. И ваше появление здесь — всего лишь хитрый трюк, чтобы выведать, где скрывается Хорас.

Майрон не знал, что на это ответить. Даже если он станет доказывать свою непричастность к этому инциденту, то Мэйбл вряд ли в это поверит. Обдумав это, он решил сменить тему и затронуть совершенно другой предмет.

— А что вы можете рассказать о матери Брэнды?

Мэйбл Эдвардс замерла, выронила из рук клубок, а очки с полулинзами словно сами собой сползли с кончика носа и повисли на цепочке.

— Почему вы решили спросить меня именно об этом?

— Несколько минут назад я сообщил вам, что кто-то вломился в квартиру вашего брата.

— Я отлично это помню.

— Если помните, то вот вам кое-что еще. Пропали письма, которые мать Брэнды когда-то присылала ей. Кроме того, Брэнде стали угрожать по телефону, и один из звонивших попросил ее подозвать к телефону мать.

Кожа на лице Мэйбл обвисла, словно из нее выпустили воздух, а на глаза навернулись слезы. Но она не произнесла ни слова.

Вскоре Майрон решил повторить заход.

— Вы помните, когда она убежала из дома?

Глаза Мэйбл вновь сфокусировались на собеседнике.

— Разве можно забыть день, когда умер твой брат? — прошептала она. — Только я не понимаю, какое отношение может иметь ее побег к данному делу. Анита отсутствует уже более двадцати лет.

— Прошу вас, миссис Эндрюс, расскажите об этом событии все, что помните.

— Нечего особенно рассказывать-то… — протянула Мэйбл. — Но если коротко… Она оставила брату записку и скрылась в неизвестном направлении.

— Вы помните, о чем говорилось в этой записке?

— Что она его больше не любит и хочет начать жизнь сначала. — Мэйбл замолчала, помахала перед лицом ладонью, словно пытаясь расчистить временно́е пространство, и достала из сумочки носовой платок, который, впрочем, тут же стиснула пальцами в тугой комок.

— Не могли бы вы рассказать мне, какой она была?

— Анита? — спросила Мэйбл с улыбкой, но держа носовой платок наготове. — Между прочим, это я их познакомила. Мы в то время работали вместе.

— Где?

— В поместье Брэдфорд. Горничными. Мы тогда были совсем юными, восемнадцатилетними. Я проработала там всего полгода, но Анита вкалывала на этих господ целых шесть лет, словно какая-нибудь рабыня.

— Кажется, вы сказали «в поместье Брэдфорд»…

— Я имела в виду хозяев поместья. Анита считалась весьма квалифицированной служанкой и сиделкой и обслуживала по преимуществу старую леди. Сейчас старухе лет восемьдесят, если не девяносто… И все эти дамы и господа жили вместе. Дети, внуки, братья, сестры. Прямо как в сериале «Даллас». Не думаю, что это очень хорошо с точки зрения нравственного и психического здоровья. А вам как кажется?