От варягов до Нобеля. Шведы на берегах Невы - Бенгт Янгфельдт

Беньямин Патерсен более всего известен как живописец, создавший виды города, но начинал он как портретист. Одно из его первых известных произведений в Петербурге — портрет Эмануэля Индрениуса, пастора прихода Св. Екатерины в 1783–1792 гг. и затем главного пастора во Фредриксхамне. Художественный архив Музейного ведомства (Хельсинки)

Многие финляндцы отправлялись в Петербург в поисках работы и образования, и финляндская колония в городе росла. Естественными местами сбора для вновь приезжавших были приходы Св. Марии и Св. Екатерины. Последний до 1809 г. состоял главным образом из шведских подданных, но с этого времени подавляющее большинство находилось под властью российского императора: в 1828 г. из 3607 прихожан 75 процентов были российскими подданными и 15 процентов — шведскими.

На новый 1826 год должность пастора в приходе Св. Екатерины занял Эрик Густав Эрстрём; в его лице приход обрел сильного руководителя, соответствовавшего требованиям, которые предъявляла к нему новая ситуация. Заслуги Эрстрёма перед приходом невозможно переоценить. Он был яркой личностью, обладавшей талантами и интересами, выходящими далеко за пределы чисто профессиональной теологической сферы.

Эрик Густав Эрстрём родился в 1791 г. в Эстерботтене, на севере Финляндии. Его отец Андерс Эрстрём учился на врача, но вместо этого стал пастором. Семья священника жила бедно, в ней было десять детей, однако ценой великих лишений родители смогли дать сыновьям университетское образование. Эрик Густав был зачислен в Абоскую академию, где начал изучать русский язык и в 1812 г. получил стипендию на обучение в Московском университете. Отец когда-то изучал естественную историю в Упсале у Линнея, а сын занимался русским языком в Москве — трудно себе представить более наглядный пример изменившегося геополитического положения Финляндии…

В Москве способный и любознательный юноша вел дневник, в котором с пониманием дела и юмором описывал не только повседневную жизнь русских, но также и войну, которая вспыхнула во время его пребывания там, — вскоре после приезда Эрстрёма в Москву Наполеон пошел на город, и Эрстрём вместе со всеми эвакуировался. (Его дневник, долго остававшийся неизвестным, был опубликован только в 1984 г. потомком автора Кристманом Эрстрёмом).

По окончании войны Эрстрём вернулся в Або, где возобновил свои занятия русским языком. К этому времени он уже был хорошо знаком с Россией и бегло говорил по-русски. В 1814 г. он издал двухтомный «Rysk Spraklara for Begynnare» («Учебник русского языка для начинающих»). За ним спустя четыре года последовали «Grammatikalisktpraktiska ofvningar i Ryska spraket» («Практические упражнения по грамматике русского языка»), а в 1821 г. — «Rysk lasebok med lexicon» («Книга для чтения по русскому языку, со словарем») в трех частях. Наряду с подготовкой учебных пособий энергичный пасторский сын сумел в 1815 г. защитить диссертацию по языкознанию на тему «Ofversigt af Ryska sprakets bildning» («Обзор строя русского языка»); через год он в возрасте двадцати пяти лет был назначен доцентом русского языка и литературы в Абоской академии.

Эрик Густав Эрстрём быстро стал центральной фигурой в академических кругах, представлявших так называемую Абоскую романтическую школу. Человек шведско-язычный, получивший образование в Москве, доцент кафедры русского языка, он стал одним из ведущих поборников финского как национального языка Финляндии.

Финский приход Св. Марии, возникший в результате борьбы между шведско- и финско-язычными прихожанами церкви Св. Анны, долгое время довольствовался старым общим зданием приходской церкви, которое было построено в 1733–1734 гг. и с годами совершенно обветшало. Однако в 1803–1804 гг. приход возвел на Большой Конюшенной улице собственный храм. Архитектор Кристиан Готлиб Паульсен

Он негодовал по поводу того возмутительного обстоятельства, что страной руководят люди, не владеющие языком ее народа — миллионного народа, не имеющего собственной литературы. «Финская нация, — писал Эрстрём, — которая должна являть собой одно неразрывное целое, подвергается опасности постепенно разделиться на две части, все более отдаляющиеся друг от друга». Поэтому финский язык должен «стать и языком образованных классов», и Эрстрём предлагает грандиозную программу мер, включающую введение преподавания финского языка в школах и университетах, где «обучение все большему ряду предметов… должно вестись на финском языке, чтобы наконец оно велось исключительно на нем». Как известно, со временем идеи Эрстрёма были претворены в жизнь; но сам он, как это ни парадоксально, обладал лишь крайне скудными познаниями в языке, за который ратовал.

Однако Эрстрём не только боролся за статус финского языка, но и настаивал на том, чтобы официальные лица, представляющие Финляндию, владели русским. Это мнение отражает его научные интересы и свидетельствует о трезвом понимании новой политической ситуации в Финляндии.

У Эрика Густава и его жены Ловисы родились семеро детей. Многое говорит за то, что орава детишек в сочетании с низким доцентским жалованьем побудили Эрстрёма, подобно его отцу, сменить род занятий и стать священником. Он был рукоположен в сан в 1824 г. и назначен принять пасторат Тенала в юго-западной Финляндии. Пасторат считался доходным, но когда с кончиной Таваста освободилось место главы прихода Св. Екатерины, Эрстрём попросился туда и получил эту должность. Тем самым открылась новая глава в жизни и Эрстрёма, и прихода.

Эрик Густав Эрстрём обладал исключительной работоспособностью, которую и направил на деятельность в приходе. Он осуществил масштабные перемены в финансовых делах — в частности, ввел настоящие реестры. Он осовременил и упорядочил записи о рождениях, смертях, конфирмациях, приезжавших и уезжавших прихожанах, ввел журналы входящей и исходящей корреспонденции, тем самым заложив основы целесообразного управления делами.

На этом плане из книги Эрика Густава Эрстрёма видно, как шведский и финский участки отделены друг от друга сараями. Это — символическое отражение глубокого раскола на языковой почве

Кроме того, он в так называемой «Памятной и цензурной книге» записывал сведения о частной жизни прихожан, и эти заметки дают живые картинки образа жизни и нравов того времени. О подмастерье сапожника Габриэле Лиде сказано, например, что он «выглядит жутковатым», а о свадьбе подмастерья столяра Густава Вик-стрёма пастор записывает, что ее «прекрасному празднованию» помешало то, что «Викстрём перегрузился крепкими напитками». К сожалению, преемники Эрстрёма не поддержали заложенную было традицию таких записей, которые представляли бы ценный материал для социологических исследований.

В годы пасторства Эрстрёма приход получил новую книгу псалмов. Раньше пользовались изданием 1695 г., а теперь решили ввести новую шведскую книгу псалмов, одобренную в 1819 г. Это, казалось бы, простое решение, принятое в мае 1833 г., поставило Эрстрёма перед совершенно особой и специфически русской проблемой. Дабы заручиться «дозволением властей», пастору пришлось не только снабдить книгу псалмов указателем, но и смягчить в ней некоторые слова и выражения, чтобы не задеть власти. Эрстрём несколько месяцев трудился над переделками, и в мае 1834 г., в День молитвы и покаяния, новая книга псалмов была введена в употребление, пройдя цензуру и будучи дополнена выдержками из «Требника для евангелическо-лютеранских приходов в Российской империи».

Предрасположенность Эрика Густава Эрстрёма к порядку и систематичности наверняка в значительной степени была связана с его научными склонностями. Это касается и интереса к истории прихода. Некоторые его предшественники — Хоугберг и Индрениус — составили на эту тему более или менее краткие обзоры, но Эрстрём стал первым, кто методично трудился над описанием судеб прихода Св. Екатерины с самого его основания. Книга вышла в Або в 1829 г. под названием «Historisk Beskrifning ofver S: t Catharina och S: t Maria Forsamlingar, eller Swenska och Finska Forsamlingarna i S: t Petersburg» («Историческое описание приходов Св. Екатерины и Св. Марии, или Шведского и Финского приходов в С.-Петербурге»). Это систематическое и последовательное изложение пребывания шведов и финнов в Петербурге XVIII — начала XIX в. в сочетании с фактическими данными, статистикой, а также личными комментариями является уникальным источником. Тонкий ум Эрстрёма заметен на каждой странице книги.

Эрик Густав Эрстрём внес эпохальный вклад в жизнь прихода Св. Екатерины, хотя его пасторство оказалось непродолжительным. В 1831 г. скончалась жена Эрстрёма, и он остался один с семью малолетними детьми. Примерно через год он снова женился — на молодой женщине из Борго, которая в 1835 г. родила ему дочь. Через пять недель сам Эрстрём умер от тифа в возрасте всего сорока четырех лет. Газета «St. Petersburger Zeitung» «с болью» констатировала, что петербургская евангелическо-лютеранская консистория потеряла «одного из своих уважаемых за человеческие качества, неутомимых и просвещенных членов».