Мужчина для классной дамы или История Тани Никитиной, родившейся под знаком Рака - Елена Ларина

– Здравствуйте, Татьяна Александровна! Вы пришли позаниматься со мной английским? Чрезвычайно благодарен вам за заботу, но, кажется, я вас не просил. Или я запамятовал? Тогда извините. А откуда, если не секрет, вы узнали этот адрес?

Удивительно, однако, разговорчивый мальчик. То от него слова не добьешься, а то болтает без умолку. Но это на самом деле здорово, что Арсений не молчит, – с ним можно разговаривать, и, похоже, в этой квартире парень чувствует себя превосходно.

– Здравствуй, Сеня. Адрес я узнала от своих знакомых – я, знаешь ли, когда в университете училась, у нас многие увлекались сахаджи-йогой.

«Сеню» Арсений проглотил молча и, хлопая ресницами и чуть ссутулясь, ждал продолжения.

Про сахаджи-йогу я узнала у своих бывших однокурсников, точнее, однокурсницы, все у той же Кати Свияжской. Фразу «я был везде, я был со всеми» поэт сказал точно про Катьку. В студенческой юности Катька интересовалась разными модными молодежными направлениями, тусовалась со всеми и везде имела приятелей. Знала она и про флэт сахаджи на Васильевском – он имеет довольно-таки древнее происхождение, его хозяин – олдовый, то есть старый и уважаемый хиппи, который пользуется огромным авторитетом в разнообразных дружественных молодежных компаниях и находится в постоянных разъездах. У себя дома он практически не живет, вот и предоставил квартиру своим юным братьям по разуму – типа жалко, что ли?

– Так вы, может, и Сторожа знаете? – Арсений явно заинтересовался.

Я вспомнила то, что мне объясняла Катерина: Сторож – это хозяин квартиры.

– Лично не знаю. С ним хорошо знакома моя подруга, но ее ты не знаешь.

– А может, знаю. Я всех ребят знаю.

– Слушай, Сеня, она давно живет в Швеции, да и не в ней дело.

– А если не в ней, то зачем вы пришли? – Уф, Арсений явно не заметил моей лжи – хоть и не умею я врать по-человечески!

Если адрес сахаджи я узнала от подружки, что еще можно понять, то от кого я узнала, что Арсений ушел именно к этим йогам? От Бориса, ясное дело. Но для Арсения я вроде как с ним не связана. Ерунда получается…

– А ты сам подумай. Домой тебя никто тянуть не собирается, в школу – тоже, но знать– то о твоих планах нам надо.

Ровенский-младший снова недоуменно захлопал ресницами.

– Отец, значит, не собирается тянуть меня домой? – не в силах сдержать разочарования, протянул он.

Мальчик напомнил мне загнанного волчонка. Бедный ребенок, а ему, конечно же, хотелось, чтобы отец волновался, настаивал на его возвращении, обрывал телефоны и не спал ночами!

– Арсений, понимаешь, твой отец тебя уважает. Он уверен, что ты – взрослый разумный человек, – святая ложь! – и сам знаешь, что тебе нужно в жизни. Но вдруг тебе понадобится его помощь? Ведь случиться может все что угодно, а он имеет и силы, и деньги, – а вот тут я ошиблась.

Про деньги говорить было нельзя ни в коем случае, хотя моя рачья практичность не позволяла исключать важный финансовый фактор из своей жизни.

Арсений просто вскипел:

– Да пошел он со своими деньгами! Все деньги и деньги, он меня продал за эти деньги, а теперь обратно купить хочет?! Не выйдет, перетопчется!

– Слушай, парень, ты на меня не кричи, – я пустила в ход педагогический приемчик Макаренко: жесткий разговор «на равных». – Я тебе не нянька! Ты сам прекрасно понимаешь, что в некоторых ситуациях деньги могут помочь. А если заболеет кто-то из твоих друзей, ты ведь придешь к отцу?

– Не приду. Я к нему никогда не приду!

– Замечательно рассуждаешь. Из-за твоей дурацкой гордости твой, не дай бог, заболевший друг может погибнуть. А твой отец смог бы помочь, – Арсений задумался. Уже хорошо! – Но самое главное, Сеня, отец тебя, повторяю, уважает, – надо терпеть и ни слова не говорить о любви, иначе Арсений сорвется. – Он видит в тебе личность и ценит твою самостоятельность. Ты же сам не хочешь его понять. Ты никогда не задумывался о том, что у твоего отца тоже могут быть проблемы? Ты почему-то уверен, что твой отец должен искать твоего внимания, а сам-то ты? Ты что, маленький ребенок?

Да, он маленький, очень маленький ребенок, считающий себя взрослым. Ему очень трудно, и он ужасно одинок. Но сейчас именно он должен сделать первый шаг навстречу, иначе у этих двух беспомощных гордецов ничего никогда не выйдет.

Арсений молча плакал. Он запрокинул голову назад, чтобы слезы закатились обратно, но слезы не слушались. Я сама была готова зарыдать с ним за компанию, но постаралась изо всех сил сделать вид, что не заметила его слабости.

– Сеня, вот тебе мой телефон. Как надумаешь, обязательно позвони.

И ретировалась.

Любовь негаданно нагрянет

До конца недели в школе все было спокойно, а потом началась привычная суета, знаменующая окончание учебного года. Выставление итоговых оценок, заполнение журнала, педсовет, родительское собрание… Я крутилась, как белка в колесе, и думала, как любой попавший в цейтнот, лишь об одном: только бы добить эту неделю!

Арсений на уроках больше не появлялся, я вывела ему по английскому «тройку» и уговорила коллег выставить мальчику в году положительные оценки по всем предметам. На итоговое родительское собрание Борис не пришел. Хотя я, честно говоря, особо и не надеялась, что ему захочется послушать об «успехах» своего сына. Кроме того, я все время ждала звонка Арсения. Мне казалось, что весь мой организм превратился в один большой орган слуха. Мы с Борисом так и договорились: я жду звонка от мальчика и, как только это произойдет, сразу же сообщаю Борису, чтобы вместе решить, как быть дальше. Я вздрагивала каждый раз, когда звонил мобильник, и страшно злилась, слыша в трубке что-нибудь вроде «вы подошли к порогу отключения связи». За это время я почти что подошла к порогу отключения разума, а они мне про связь!

Из-за родительского собрания мой последний в этом году рабочий день закончился поздно. Когда в десять часов вечера я вышла из школы, на улице было тепло и очень приятно. Было совсем светло – приближалось мое любимое время белых ночей. Я испытывала смешанное чувство радости и одновременно легкой грусти. Радости от того, что, не считая мелких дел в школе, до конца августа я свободна как птица, грусти – что это время я, скорее всего, проведу в гордом одиночестве.

Я не торопясь брела от метро к своему дому, вдыхая ароматный, уже почти летний воздух, пропахший сиренью. Замечтавшись, я не сразу заметила троих парней, вышедших из кустов, окружавших детскую площадку прямо напротив моего подъезда. Один из них чуть опередил меня и загородил двери подъезда. Он молча смотрел на меня, но его расфокусированный взгляд был красноречивее всяких слов – я поняла, что предстоит иметь дело с наркоманом. Тут только я вспомнила статистику, недавно разосланную по городским школам из Комитета по образованию. Если верить указанным там цифрам, то Гражданка вполне может претендовать на звание самого «наркопродвинутого» района. Я беспомощно обернулась, ища защиты, но увидела лишь две пары таких же затуманенных дурью глаз.

– Ну-ну, не дергайся, – сказал один из парней, приближаясь ко мне.

Я попятилась.

– Не подходи, я закричу, – выдавила я из себя угрозу, смешную и нелепую из-за того, что в горле у меня резко пересохло, – слова прозвучали почти шепотом.

– Заткнись, сука, – парень резко рванул у меня из рук сумку, – давай сюда. – Я сочла за лучшее не сопротивляться, наивно подумав, что, может быть, они возьмут сумку и уйдут. Напрасно. Тот, что вырвал сумку, тут же у меня на глазах расстегнул ее, перевернул, и все содержимое посыпалось на асфальт. Парень небрежно пнул ногой губную помаду, наступил на тюбик с кремом для рук, который я теперь всегда ношу с собой, так как мел не лучшим образом влияет на кожу. Потом первый кивнул, и второй – худой прыщавый подросток – бросился поднимать с земли мой мобильник и кошелек.

– Может, нам стоит проводить тебя домой, так, кажется, поступают настоящие джентльмены? – спросил он зловеще, подходя ко мне вплотную.

Подонки заржали.

– Там ни хрена! – визгливо выкрикнул прыщавый, тряся кошельком в воздухе. – Вот падла!

Я промолчала, сделала шаг назад и почувствовала чей-то кулак, упершийся мне в спину, – там все еще стоял третий.

– Ну, пригласи нас на чашечку кофе, или, может, мы тебе не нравимся? – в его голосе появились истеричные нотки.

Страх накатил откуда-то изнутри, перехватывая дыхание и останавливая сердце. В голове крутилось лишь: «За что?»

Повинуясь глупому инстинкту самосохранения, я сделала отчаянную попытку вырваться. Я развернулась и со всей силы толкнула того парня, что стоял сзади. От неожиданности он качнулся и чуть не упал. Воспользовавшись замешательством, я рванула к дверям. Вот уже спасительная ручка, а там можно будет звонить во все квартиры, кто-то же должен будет мне помочь! Но открыть дверь я не успела.

Чья-то сильная рука схватила меня сзади за блузку. Затрещала разрываемая ткань, отлетели пуговицы, и в следующее мгновение я уже лежала на земле. Все происходило очень быстро, но в тот момент время, казалось, замедлилось, стало дискретным. Я слышала отборный мат, изрыгаемый наркоманами. Удар о землю был такой, что я решила, что порвала щеку. Нужно свернуться калачиком и закрыть руками голову, тогда удары, может быть, окажутся не столь болезненными и опасными… Один из парней наступил мне на руку, я взвыла, послышался громкий гогот. Но в ту секунду, когда мое тело опять напряглось, готовясь принять на себя удары, может быть, последние в этой жизни, я услышала еще один голос. Голос звучал угрожающе и я не сразу разобрала слова: