Охотники за костями. Том 1 - Стивен Эриксон

– Согласен, – кивнул Котильон, – это проблема. Предположим, вы потребуете, чтобы я освободил вас прежде, чем мы заключим договор.

– Это честно, – произнёс первый голос.

– Увы, я не слишком заинтересован в честности.

– Боишься, что мы пожрём тебя?

– Ради краткости, – пояснил Котильон, – а ваш род, как я понимаю, весьма ценит краткость.

Затем заговорил третий дракон – глубоким, тяжёлым голосом:

– Раннее освобождение и вправду избавило бы нас от необходимости договариваться. К тому же мы голодны.

– Что привело вас в этот мир? – спросил Котильон.

Ответа не последовало. Покровитель убийц вздохнул:

– Моё желание освободить вас может стать сильнее – при условии, конечно, что я смогу это сделать – если я сочту, что вас сковали здесь несправедливо.

Драконица спросила:

– И ты воображаешь, что сможешь рассудить?

– Сейчас не лучший момент, чтобы проявлять вздорный нрав, – раздражённо ответил бог. – Тот, кто последним принимал такое решение, явно рассудил не в вашу пользу да ещё и сумел воплотить приговор в жизнь. Я подумал, что века в цепях могли подтолкнуть вас к тому, чтобы переосмыслить свои побуждения. Но, похоже, сожалеете вы лишь о том, что оказались слабее того, кто последним решил судить вас.

– Да, – ответила она. – Об этом мы сожалеем. Но не только об этом.

– Хорошо. Поведайте мне об остальном.

– Мы сожалеем, что тисте анди, которые вторглись в этот мир, были столь тщательны в разрушении, – проговорил третий дракон, – и столь уверены в том, что престол должен оставаться пустым.

Котильон медленно и глубоко вздохнул. Покосился через плечо на Идущего по Граням, но скелет молчал.

– И что же, – спросил Котильон у драконов, – так ожесточило их?

– Отмщение, разумеется. И Аномандарис.

– Ага, кажется, теперь я могу понять, кто пленил здесь вас троих.

– Он нас почти убил, – сказала драконица. – Чрезмерная реакция с его стороны. В конце концов, лучше элейнты на Престоле Тени, чем очередной тисте эдур или, хуже того, узурпаторы.

– А элейнты, выходит, не узурпаторы?

– Твоё буквоедство нас не трогает.

– Это произошло до или после Раскола Владений Тени?

– Бессмысленное разделение. Раскол продолжается и доныне, а что до сил, сговорившихся, чтобы подстроить его, то их много и суть их различна. Как стая энкар'алов, что бросается на раненую дриптхару. Уязвимое всегда привлекает… тех, кто им питается.

– Значит, – проговорил Котильон, – если вас освободить, вы вновь попытаетесь занять Престол Тени. Но на сей раз его уже занимает другой.

– Истинность твоего утверждения можно оспорить, – сказала драконица.

– Это спор о терминах, – добавил первый дракон. – Тени, которые отбрасывают другие тени.

– Вы считаете, что Амманас сидит на неправильном Троне Тени.

– Истинный Престол стоит даже не в этом фрагменте Эмурланна.

Котильон скрестил руки на груди и улыбнулся:

– А сам Амманас?

Драконы молчали, а затем он почувствовал – к своему огромному удовлетворению – их внезапное беспокойство.

– Это любопытное заявление, Котильон, – проговорил за спиной бога Идущий по Граням. – Или ты просто лицемеришь?

– Этого я не могу сказать, – ответил Котильон с лёгкой улыбкой.

Драконица заговорила:

– Я – Элот, Госпожа Иллюзий, по-вашему – Меанаса, и Мокры, и Тира. Претворительница Крови. Всё, что просил К'рул, я сделала. А теперь ты смеешь сомневаться в моей преданности?

– Ага, – кивнул Котильон, – значит, как я понимаю, вы знаете о неизбежной войне. А знаете ли вы, что ходят слухи о возвращении К'рула?

– Кровь его отравляет зараза, – сказал третий дракон. – Я – Ампелас, который претворил Кровь в тропы Эмурланна. Чародейство тисте эдуров родилось из моей воли – теперь ты понимаешь, Узурпатор?

– Что драконы склонны к грандиозным претензиям и громким заявлениям? Да, Ампелас, это я вполне понимаю. И что же? Я должен теперь заключить, что для всякого Пути – Старшего или Младшего – есть соответствующий дракон? Что вы – оттенки крови К'рула? А как же драконы-одиночники, такие как Аномандарис и, важнее, Скабандари Кровавый Глаз?

– Мы, – проговорил после паузы первый дракон, – удивлены, что тебе известно это имя.

– Потому что вы давным-давно его убили?

– Плохая догадка, Узурпатор. Тем хуже, что ты открыл пределы своего невежества. Нет, мы не убивали его. В любом случае, душа его жива, хоть и испытывает муки. Та, чей кулак раздробил его череп и тем разрушил его тело, не служит ни нам, ни, как мы полагаем, кому-либо другому, кроме себя самой.

– Значит, ты – Кальсе, – сказал Котильон. – Какой же Путь ты называешь своим?

– Громкие заявления я оставляю сородичам. Мне нет нужды производить на тебя впечатление, Узурпатор. Более того, мне приятно видеть, как мало ты на самом деле понимаешь.

Котильон пожал плечами:

– Я спросил об одиночниках. Скабандари, Аномандарисе, Оссерке, Олар Этил, Драконусе…

Позади заговорил Идущий по Граням:

– Котильон, ты ведь уже наверняка понял, что эти три дракона искали Трона Тени из благородных побуждений?

– Да, Идущий, чтобы исцелить Эмурланн. Это я понимаю.

– Разве ты сам не того же взыскуешь?

Котильон обернулся к скелету:

– В самом деле?

Идущий по Граням был, кажется, поражён, но в следующий миг чуть вскинул голову и сказал:

– Не исцеление тебя беспокоит, но – кто воссядет на Престол после.

– По моему разумению, – ответил Котильон, – когда драконы исполнили то, о чём просил К'рул, им приказали вернуться в Старвальд Демелейн. Им – как источникам всего чародейства – нельзя было позволять вмешиваться или активно действовать в мирах, иначе чародейство стало бы непредсказуемым, что, в свою очередь, подкармливало бы Хаос – вечного врага во всём этом грандиозном плане. Но одиночники создавали затруднение. В их жилах текла кровь Тиам, и благодаря этому они обладали огромной силой элейнтов. Но они могли странствовать, где заблагорассудится. Могли вмешиваться – и вмешивались. По понятным причинам. Скабандари был изначально эдуром, потому и стал их героем…

– После того, как истребил эдурский королевский род! – прошипела Элот. – После того, как пролил драконью кровь в самом сердце Куральд Эмурланна! После того, как открыл первую, смертельную рану на этом Пути! Неужели он не понимал, чтó на самом деле есть врата?

– Тисте анди приняли Аномандариса, – продолжил Котильон. – Тисте лиосаны – Оссерка. У т'лан имассов есть Олар Этил. Эти связи и рождённая ими верность – очевидны. Драконус – куда большая загадка, конечно, поскольку он долгое время отсутствовал…

– Самый омерзительный из них! – завопила Элот, и голос её так прогрохотал в голове Котильона, что бог вздрогнул.

Отступив на шаг, он поднял руку:

– Избавьте меня от этого, прошу. Мне, честно говоря, всё это совершенно не интересно. Кроме того, что элейнтов и одиночников разделяет вражда. За исключением, быть может, Силаны…

– Её соблазнил и очаровал Аномандарис! – рявкнула Элот. – И бесконечные мольбы Олар Этил…

– Принести огонь в мир имассов, – закончил Котильон. – Это ведь её аспект, верно? Тир?

Ампелас заметил:

– Он не так мало понимает, как ты думал, Кальсе.

– С другой стороны, – продолжил Котильон, – ты ведь тоже претендуешь на Тир, Элот. Ах, умно поступил К'рул, вынудив вас разделить власть и силу.

– В отличие от Тиам, – проговорил Ампелас, – когда нас убивают, мы остаёмся мёртвыми.

– И это подводит меня к тому, что мне на самом деле нужно понять. Старшие боги – они ведь не просто все из одного мира, верно?

– Разумеется.

– И как давно они здесь?

– Даже когда Тьма правила безраздельно, – ответил Ампелас, – существовали силы стихий. Неприметные и невидимые до прихода Света. Связанные лишь своими собственными законами. Природа Тьмы такова, что она правит лишь самою собой.

– А Увечный Бог – из Старших?

Молчание.

Котильон заметил, что задержал дыхание. Он избрал извилистый путь к этому вопросу и многое узнал по дороге – столько всего, о чём следовало подумать, что разум его оцепенел от потрясения.

– Мне нужно знать, – сказал он, медленно переводя дух.

– Зачем? – спросил Идущий по Граням.

– Если он Старший, – ответил Котильон, – возникает следующий вопрос. Как можно убить стихийную силу?

– Ты нарушишь равновесие?

– Оно уже нарушено, Идущий! Этого бога сбросили на лицо мира. И сковали. Сила его разорвана в клочья и скрыта в крошечных, почти безжизненных Путях, но все они прикованы к миру, из которого пришёл я…