Приключения в дебрях Золотой тайги - Станис Фаб

Весьма широкий проход от центрального входа в глубину зала венчала небольшая площадка, говоря современным языком – эстрада. На эстраде работал тапер. Посетители могли прохаживаться по проходу, свободно общаться со знакомыми, танцевать, наконец. Интерьер ресторана дополняли тяжелые бархатные шторы пурпурного цвета, три большие люстры, массивные полукресла. У стены на высокой этажерке стояла клетка с попугаем необычайно яркой расцветки. Узнать, говорящий ли это попугай, нам в этот раз вряд ли удастся: когда Григорий Матвеевич Сидоров в назначенное время переступил порог гостиничного ресторана, клетка оказалась закрытой куском материи.

Посетителей было немного. Они обычно заполняли зал ближе к девяти вечера, когда начинались выступления местных и заезжих звезд.

Григорий засмотрелся на чудной, весь в зелени зал и даже не заметил, как рядом появился метрдотель.

– Столик на двоих? Для компании? Приватная встреча?

– Этот господин со мной, это наш гость, – послышалось откуда-то из-за живой изгороди, и в ту же минуту появился автомобилист Яковлев, шедший к незадачливому пешеходу Сидорову с распростертыми объятиями, словно бы они были знакомы много лет или их связывала давняя и крепкая дружба.

Оказавшись в крепких объятиях автомобилиста, Григорий вспомнил поговорку своего попутчика инженера: «В Сибири все возможно».

– Да вы не тушуйтесь мил-человек, пойдемте к столу, в нашей компании сегодня все приезжие, – пробасил Яковлев. – Сюда, сюда, уважаемый, тут все ваши новые друзья… Знакомьтесь: Григорий Матвеевич Сидоров – путешественник. В ближайшее время отправляется, страшно сказать, в дебри Подкаменной Тунгуски. А это Элен Гладсон. Очаровательная Элен – владелица заводов и пароходов.

Сидевший рядом с Элен мужчина поднялся и протянул руку.

– Фрэнк Черчилль. Очень рад, очень рад. Я в какой-то мере тоже путешественник, но никогда ни в какие дебри не забирался. Восхищен, восхищен вашей отвагой!

– А это наш гениальный и бесподобный Мульке – оптик, изобретатель, экспериментатор и просто отличный малый.

Первому автомобилисту Иркутска, кажется, нравилось, что все его гости этакие диковинные. Мульке выдвинулся из-за стола.

Тем, кто не знает, кто такие Черчилль, Элен и Мульке, в двух словах поведаем.

Элен Гладсон – дочь служащего Русско-Американской компании Роберта Чарльза Гладсона. После смерти отца она какое-то время жила в Иркутске, пока не получила в наследство большое состояние американской тетушки.

Фрэнк Черчилль – американский путешественник и спортсмен-велосипедист. Вообще-то подлинного героя зовут Верно Черчилль, но так как слово «верно» имеет в русском языке собственный смысл, придирчивому читателю может показаться, будто мы все время собираемся поощрять мистера Черчилля одобрительными возгласами: «Верно! Правильно!». А ведь так хочется оставаться беспристрастными! Вот почему, подтверждая подлинность своего персонажа ссылкой на иркутскую газету «Восточное обозрение», мы меняем имя мистера Черчилля, ну, скажем, на Фрэнк, в чем и приносим ему, как пострадавшему ради удобства читателя, свои искренние извинения.

Несколько слов о том, как выглядел спортсмен-американец. Фрэнк был высоким джентльменом, отличного телосложения, чему кроме природных данных способствовали и длительные тренировки. Он отнюдь не слыл стилягой и мотом, но как истинный представитель Нового света любил одеваться по моде. Вот и сейчас на нем был прекрасно сработанный костюм-тройка из серой ткани в широкую полоску, из карманчика жилетки выглядывала цепочка часов. Шейный платок подчеркивал его современность, а ручной работы светло-коричневые туфли свидетельствовали об отличном вкусе и… кошельке.

Добавим, что Фрэнк носил усы, бакенбарды, а волосы расчесывал на пробор. В общем, американский спортсмен нравился не только спортивной общественности и любителям велосипедного спорта, но и многочисленным поклонницам, которые во время каждой его победы громко кричали: «Браво, Черчилль, браво, Фрэнк!».

И, наконец, Мульке. Это тоже реальный житель славного Иркутска. Все в городе знают его тягу к экспериментам в области физики и электричества. Он держит в городе прекрасный магазин оптических приборов.

Когда с коротким знакомством было покончено, неутомимый Вадим Петрович встал, потребовал тишины за столом и объявил, что будет говорить тост по случаю встречи.

– О, наконец-то русский тост! Я всю дорогу ждал этой минуты. Да-да, от самой Америки! Скажи нам что-нибудь важное, торжественное, мой дорогой друг. Это всегда так трогательно! В Америке совсем не любят говорить тосты.

Вадим Петрович сурово посмотрел на Фрэнка, пытаясь грозным взглядом прекратить дурачество, и начал ехидно:

– И ты не будешь разочарован моим сегодняшним словом, дорогой Фрэнк. Ибо сказанное искренне, от любви к своим товарищам, не может не тронуть сердце даже всемирно известного велосипедиста из Америки. Итак, друзья, с тех пор, как я и господин Мульке распрощались с вами, Элен, и с тобой, Фрэнк, прошло немало лет. Сознаюсь, мы стали скучать сразу же после вашего отъезда.

– Этого не может быть, я сейчас расплачусь! – откровенно дурачился Фрэнк, за что получил подзатыльник от растрогавшейся Элен.

– Да, именно скучать о своих дорогих друзьях! Вы стали очень близкими и родными для нас с Мульке. И все эти годы разлуки мы жили мечтой. Мечта, скажу я вам, – это не тунеядство, нет! Мы как могли приближали этот радостный день новой встречи в Иркутске. Лично я с «Зябликом» сменил пару десятков колес, потому что участвую в различных соревнованиях.

– «Зяблик» – это автомобиль Вадима Петровича, – шепнул Мульке Сидорову.

– Я понял. Несколько часов назад я чуть не попал под колеса этого «Зяблика», – так же шепотом ответил Сидоров. – Так мы и познакомились с Вадимом Петровичем.

Яковлев повысил голос, чтобы перебить шепотки и привлечь внимание гостей:

– Мы участвовали во всех соревнованиях, которые проводило местное общество автолюбителей!

– В этом обществе ровно пять человек, – снова шепнул Сидорову Мульке.

Яковлев направил суровый взгляд на изобретателя.

– Так точно, Мульке, ровно пять, но один из пяти, а именно ваш покорный слуга, доехал до Владивостока и вернулся обратно целым и невредимым. И еще. Я по пути выступал с лекциями о преимуществах автомобиля в сравнении с велосипедом! В том числе в двух гимназиях, трех прогимназиях, двух реальных училищах, одной начальной школе и, не побоюсь этого слова, в детском саду. По просьбе думы я написал правила дорожного движения для извозчиков, велосипедистов и, разумеется, транспорта будущего – автомобиля. Вот как мы с «Зябликом» готовились к этой встрече, ибо верили, что рано или поздно мои дорогие Фрэнк и Элен навестят своих иркутских друзей.

Казалось, Вадим Петрович сейчас разрыдается, но он только шмыгнул носом, бодро подкрутил пышный черный ус и высоко поднял бокал.

Элен и Фрэнк были смущены. Фрэнк к концу патетической речи даже перестал дурачиться.

– Спасибо, друг. Мы с Элен тоже ждали этого дня.

Фрэнк неожиданно встал, подбежал к Яковлеву и звонко чмокнул его в щеку. Все рассмеялись.

Потом был второй, третий, пятый тост. Заметно повеселевшая компания пустилась вспоминать старые приключения.

Сидоров с удовольствием слушал новых приятелей, не переставая удивляться происходящим с ним событиям. Беседа шла своим чередом – с тостами, громкими репликами «а помнишь», «как это мы только сумели», «ай молодца».

Наконец друзья удовлетворили жажду воспоминаний, и Фрэнк, обращаясь ко всей компании, сказал:

– А наша Элен теперь очень известная и к тому же богатая дама. В Нью-Йорке, Чикаго, Москве и Петербурге у нее доходные дома, в Самаре большая типография и книжные магазины, а по Волге ходят четыре ее парохода! Перед вами, господа, как говорят у нас в Америке, деловая женщина! Тетушкино наследство в надежных руках!

– Ах, Фрэнк, перестаньте, ради бога!

– Уже перестаю. Слушаюсь, повинуюсь, но все-таки скажу: вы бы видели, какую больницу построила Элен для своих рабочих! Да это ж просто пансионат!

– Фрэнк! Немедленно перестаньте, а иначе я подумаю, что вы замыслили вытянуть из меня еще несколько тысяч на очередную велосипедную гонку.

Сидоров с нескрываемым восхищением смотрел на Элен. В какой-то момент ему даже показалось, что это его Соня. От романтических настроений его отвлек неумолкающий Фрэнк Черчилль.

– Господин Сидоров, а какими судьбами вас занесло в Иркутск? – Да, в общем-то, случайность. Послан компанией изучить пути сообщения по сибирским рекам. Если уж совсем кратко, то поручено мне как можно полнее разузнать, как по сибирским рекам выйти в северные моря. Иностранные негоцианты ищут способы удешевить доставку грузов в Золотую тайгу.

– В Золотую тайгу? – неожиданно серьезно переспросил Фрэнк.