Оленька - Дарья Алексеевна Жирнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ему было ещё и стыдно, что он не перезвонил.
Столько всего…
Оля смотрела на Диму молча. Она не бросилась к нему на шею. Не спросила, как дела… Просто стояла и холодно смотрела даже немного мимо него.
— У меня мама умерла… Оля, Оля, что мне делать?
У Димы случилась истерика. Он бросился к Ольке с криками и рыданиями, он хотел припасть к родному человеку… а Олька… отстранилась от него.
— Дима. Дима. Дима, послушай же наконец меня!
Дима замолчал и непонимающе уставился на Ольку, ожидая вердикта.
— Дима, я чувствую себя неважно. Поезжай на похороны. Лечись. А мне… нужно побыть одной. Пожалуйста, выйди.
Она так строго посмотрела на него и так требовательно указала на дверь, что Дима повиновался. Голова кружилась. Неприятности валились одна за другой. Оля, ну почему они-то так… За что? Я перегнул палку, это я виноват, я мог Саню убить, это поэтому… Пиздец…
Как в бреду он спустился на первый этаж и вышел из общежития и простоял пока не подъехали родственники.
***
— Оля, ты за что с ним так? — Соëлма не верила своим глазам, что можно было так обращаться с человеком, который тебя не спас, но отомстил, хотел спасти, у которого умерла мать, которого задержали и который болен.
— Он человека чуть не убил. Он сесть может. — ледяным голосом отрезала Олька. — Пусть подумает. Оля сделала паузу. Соëлма хотела что-то возразить, но Оля перебила её. — Никаких НО. Я спать. Я устала, мне плохо.
Оставшуюся неделю Оля отсыпалась, если не подрабатывала. С Соëлмой общалась мало.
***
Дима легко оделся, уехав в Карымскую. На сами похороны тоже оделся слабо. Его уговаривали одеть более теплые вещи, но он никого словно не слышал.
В итоге он получил двустороннее воспаление лёгких. Реанимация. Тяжёлое восстановление. Нежелание жить.
Дима выписался перед самым Новым годом. Олька уже была дома в деревне.
По телефону разговаривала сдержанно, хотя и спрашивала как дела.
Дима узнал от Паши, что произошла ещё одна трагедия. Олька не хотела ничего говорить.
Бабушка Рая и её муж дед Егор практически насильно забрали Диму на Новый год из общежития. После Нового года Дима начал отходить. Он вызнавал задания, которые не сделал, начал готовиться к экзаменам и помогал старикам по хозяйству.
Первый экзамен должен был состояться 8 января и у него и у Ольки.
Поэтому с Олькой Дима увиделся только января 7 после её заключительной подготовки перед экзаменом.
И началась теперь уже больная глава их отношений.
Глава 7. История Соëлмы
После посвящения Соëлма познала все прелести одиночества. Уже на следующий день Оля ушла с Димой в кино и пришла вечером. Между фильмом и парами она сидела за домашними заданиями, чтобы не сидеть до ночи. Соëлма тоже села за задания, но из-за того, что Оля была сосредоточенной и мало разговаривала, старалась всё делать быстро и четко, Соёлма чувствовала напряжение и делала одно маленькое задание три часа. А математику вообще не могла понять.
Если Дима не работал Оля почти каждый вечер была с ним. Один раз она даже ездила к нему на работу. Когда Дима был на работе, Оля старалась брать свои подработки, а порой она брала их вместе с Димой. Или он помогал ей расклеивать плакаты, раздавать листовки или что-то такое.
Соëлма начала проситься с Олькой:
— Давай с тобой поклеим листовки.
— Я уже иду с Димой.
А пару раз, когда Дима был на работе, девчонки и шли вместе. Но Оля в последний момент изображала болезни, чуть не валилась с ног. Один раз она сказала, что её жутко тошнит, когда они уже приехали в нужный район. Это был “Северный”, густонаселенный район и довольно отдалённый по сравнению с центром, хотя конечно и не самый дальний. Прям посреди дворов Олька начала изображать, что её жутко тошнит, ей “пришлось” вызвать рвоту, потому что было невозможно.
— Соëлма… я поеду, я не могу. Ты меня извини, мне правда очень плохо.
Бедная Соëлма осталась с двойной порцией плакатов рсзмера А3, ведерком клея и кистью одна в не слишком изученном районе.
К вечеру ни жива, ни мертва, она приплелась в общежитие. Она жутко замёрзла, денег у неё было мало, да и со всеми этими плакатами есть было жутко неудобно. Она перехватывала булочку, но этого была капля в море. Клей к вечеру начал подмерзать. Вдобавок дул холодный ветер. Она измазала в клею пуховик, благо он был старый, но всё же рукава стояли колом от клея. Большие плакаты отдувало ветром, когда девушка пыталась их приклеить и обязательно клей попадал на рукава.
Под конец дня начался насморк, из носа бежала водичка от холода. Соëлма хоть и пыталась греться в магазинах, помогало это ненадолго.
Растрепанная бледная Олька в халате выглядела ужасно и говорила тихо. Где-то она раздобыла марганцовку-на столе в стакане стоял раствор. Валялось куча упаковок таблеток. Перед кроватью стоял тазик. Всё это было для пущей убедительности. Олька сама сходила в аптеку, однако Соëлме сказала, что марганцовку ей дали соседки из 704.
На самом деле Олька успела и поужинать в столовой, купить и поесть фруктов, уничтожив остатки преступления.
— Прости, я ничего не варила..
— Ничего, я поджарю яйца.
Во второй раз Оля должна была идти в магазин к тёте помочь ей разобрать завалы и сделать инвентаризацию.
Однако, она договорилась на расклейку плакатов вместе с Соёлмой.
Оля знала, что тётя должна была ей позвонить и подстроила так, что тётя позвонила именно с вопросом помощи только сейчас.
— Блииин. Соëлма. Тебе сегодня опять придется работать без меня. Тётя просит помочь в магазине. Я никак не могу отказаться, потому что она с февраля обещала мне постоянную работу. Она может отказать. Прости, я правда не знала.
Девочки съездили за листовками, а дальше Соëлма, нагруженная двойной дозой плакатов поплелась в другой район, “Пожарка”, который она знала ещё хуже. Но хотя бы это была суббота, выходной день.
На парах Олька стала иногда отсаживаться от
